Собачий переулок [Детективные романы и повесть]
Шрифт:
— Нет уж, не поможет! — шепнул кто-то за спиной Зои.
Черные мастерски добивали врага. Несмотря на лишнюю фигуру, у Очкина не было защиты. Он встал, прежде чем зрители успели обдумать красивое и сильное завершение игры.
— Сдался! — глухо сказал он.
Оглушительный гром аплодисментов встретил поднявше гося пожать руку партнеру Королева. Он, отвечая на поздравления, выскользнул из толпы и подошел к Зое.
— Очкин плохо играл, — торопливо говорил он. — Черт знает, что с ним сегодня. Я думал, не знай что будет, а вышло легко… Рассчитывал на ничью! Уйдемте отсюда, а то будут без конца говорить и поздравлять… С чем тут поздравлять?
— Поздравлять, может быть, и не нужно, — тихонько заметила Зоя, когда они вышли
— Великая вещь, — ответил Сеня.
Над ними было высокое небо, зеленые звезды и голубая луна. В провалах каменных улиц сияли огни.
— Куда мы идем? — спросил он.
— Все равно…
Каменные улицы вывели на черную площадь. Зоя шла чуть-чуть впереди, опираясь на его руку, к белому дому с высокими каменными ступенями и круглыми колоннами.
Она улыбнулась:
— Посидим здесь?
Он, не отвечая, постлал на ступеньку полу своего пальто и сел. Зоя опустилась рядом. Сеня взял руками ее голову и обернул к себе.
— Зоя!
— Что?
Он рассмеялся.
— Я об одном только сожалею, что вы не можете видеть, как вы сейчас хороши!
— Только сейчас?
Лицо ее было близко, и влажные ее губы кружили голову. Он положил свои крепкие руки на ее плечи и еще на какое-то огромное расстояние приблизил ее к себе.
— Зоя, скажите, что мне делать, чтобы вы любили меня?
— Ничего.
— Зоя, вы любите?
Она не вымолвила ни слова — ее губы были уже закрыты его губами. Над ее головой были капители белых колонн, уходящих в небо, и голубая луна на нем, гасившая зеленое сияние злых звезд.
В глазах ее блеснули слезы, как капли росы.
— Зоя, о чем же вы плачете? — крикнул он.
— Не знаю…
— Вас никто никогда не целовал?
— Никто никогда!
— Вы боитесь меня?
— Нет!
— Сколько вам лет, Зоя?
— Восемнадцать!
— И вы никогда никого нс любили?
— Нет!
— Зоя, почему же у вас в глазах слезы?
— Не знаю, Семен, не знаю…
Она оперлась на его плечи и встала:
— Вам холодно, Сеня. Пойдемте!
Она застегнула его пальто, он поцеловал ее руки, сказал серьезно:
— Я буду любить вас недолго: только до моей смерти!
Глава III. ВЕСНА ИДЕТ!
Весь материал, посвященный тому или иному отображению трагических событий в нашем городе, имеет одно неоспоримое достоинство: он освобождает нас от обязанности с такими же последовательностью и подробностями излагать повесть дальше, как это мы делали в первой ее части.
Имея таким образом огромное преимущество перед другими — не говорить того, что всем известно; имея возможность не рассказывать о давно рассказанном, мы можем теперь передать последовательность событий с такой же почти стремительностью, с какою они на самом деле происходили, останавливая внимание лишь на самом главном, да на том, что осталось в тени или вовсе было не замечено другими.
Однако нельзя отнести это упущение за счет одной только неосведомленности авторов.
Тут сыграло роль и желание — вольное или невольное — затушевать значительность событий, притупить остроту вопроса, преуменьшить размеры последствий, свести все к сложному уголовному происшествию, если и заслуживающему внимания, то только своей запутанностью.
Уже одно то, что наши же события послужили фабулой для повести в «Вечерней газете», подтверждает эти соображения
Между тем для нас, знавших о кружках «Долой стыд» и «Долой невинность» гораздо раньше того, как о них упомянул очень кратко тов. Бухарин [4] в своем докладе о комсомоле на последнем съезде партии, и знающих, может быть, и сейчас на месте больше, чем знают о них и о подобных им в Москве, — для нас уголовное в живой хронике событий стоит не на первом и не на главном месте.
4
Николай Иванович Бухарин (27 сентября (9 октября) 1888 года, Москва, Российская империя — 15 марта 1938 года, Коммунарка, Ленинский район, Московская область, РСФСР, СССР) — российский революционер, советский политический, государственный и партийный деятель. Член ЦК партии (1917—1934), кандидат в члены ЦК ВКП(б) (1934—1937). Кандидат в члены Политбюро ЦК РКП(б) (1919—1924), член Политбюро ЦК ВКП(б) (1924—1929). Кандидат в члены Оргбюро ЦК РКП(б) (1923—1924). Академик АН СССР (1929).
Бухарин был одним из главных обвиняемых (наряду с Рыковым) на процессе по делу «Антисоветского правотроцкистского блока». Как почти все другие обвиняемые, признал вину и отчасти дал показания. В своём последнем слове сделал попытку опровергнуть возведённые на него обвинения. Хотя Бухарин всё же заявил: «Чудовищность моих преступлений безмерна», ни в одном конкретном эпизоде он прямо не сознался.
13 марта 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР признала Бухарина виновным и приговорила его к смертной казни. Смертный приговор Бухарину был вынесен на основании решения комиссии, которую возглавлял Микоян, членами комиссии были: Берия, Ежов, Крупская, Хрущёв. Ходатайство о помиловании было отклонено, и он через два дня был расстрелян на полигоне «Коммунарка»Московской области, там же и похоронен.
Нам не представляется возможным выделить главных действующих лиц так, чтобы они стояли вне времени, вне пространства, вне быта, вне своей среды, как это делается в уголовных романах. Мы не могли поэтому оставить в тени рабочий поселок, Варю Половцеву, некоторые другие моменты, помогающие нам вывести нашу хронику за пределы того, что сообщают и в дневниках происшествий в каждой газете.
Насколько мы правы в этом, покажет дальнейший рассказ.
Весна в наших краях, как по всей Нижней Волге, приходит всегда как-то вдруг, неожиданно. После жесточайших морозов, суровых ветров на синем небе вдруг появляется беспечальное солнце, ледяные сосульки шлепаются в рыхлые сугробы снега под крышами как подрезанные; дороги на улицах темнеют, покрываются откуда-то взявшимся навозом, в колеях их скопляются ручейки, и вскоре уже улицы полны воды, овраг наш, пересекающий город, шумит и бурлит водопадами, и на припеках вытапливаются черные тропинки по тротуарам, и молодежи начинает щеголять без калош, в свежеподштопанных и ярко начищенных сапогах.
Тогда становится нестерпимо видеть замазанные рамы, дышать весной только через открытую фортку, смотреть сквозь заплесневелые, сизые от зимы стекла на мальчишек, играющих в бабки.
Вера раскрыла свое окно еще неделю назад, теперь же его закрывали только на ночь. С подложенной под грудь подушкой, она лежала на подоконнике и смотрела на улицу.
Зоя ходила из угла в угол молча — она чувствовала себя как кошка, посаженная в ящик без всякой нужды и провинности: ей хотелось царапаться и кусаться, но, чувствуя бессилие против крепких стен, она только жалобно вздыхала:
— Ой, милая! Когда же конец? Ведь он еще утром хотел зайти!
— Зоя, к чему эта канитель? Когда я была у Хорохорина, он дал мне слово, что устроит тебя обратно!
— Теперь я сама не хочу этого!
— Чего же ты хочешь?
— Работать! Стать сама себе предком!
— Слова, все это слова только. — Она зевнула и вдруг расхохоталась. — Но для чего же я тогда к нему ходила?
— Для меня? — насторожилась Зоя.
Вера немедленно поднялась с окна и серьезно посмот рела на подругу: