Собачий Рай
Шрифт:
Человек на том конце провода хмыкнул.
— Не думаю, что вы так поступите. Придется ведь объяснять, какое отношение имеете вы ко всей этой истории и как у вас оказались эти показания. Так что в восемь, друг мой, и ни минутой раньше.
Это была еще не драка. Это был пристрелочный огонь.
— В половине восьмого, — жестко повторил Родищев. — В этих показаниях моя фамилия не фигурирует. А других эти двое дать уже не смогут. Увы.
Владлен Борисович задумался, затем поинтересовался:
— Александр уже знает?
— Пока
— Хорошо. Я буду, — согласился собеседник, и тут же в динамике запищали короткие гудки.
— Сколько этому Владлену лет? — спросил Игорь Илларионович, опуская трубку на рычаг.
— Старый… — пролепетала Светлана. — Шестьдесят, может быть. Или больше.
— Кто он? Где работает? Откуда ты его знаешь? — пробормотал Родищев, механически переходя на «ты», ибо уважительного «вы» Светлана явно не заслуживала.
— Он… Он хозяин в банке… где Сашка… работает. Сам позвонил.
— Ага, — кивнул Родищев. — Я нечто подобное и предполагал. И что хотел?
— Ну… не знаю точно… Про Сашку расспрашивал.
— Понятно. А что пообещал?
— Все. Все, что есть у Сашки. И деньги еще.
— И ты согласилась?
— Так ведь… — она потерянно развела руками.
— Вот за это я и не люблю людей, — прокомментировал Родищев.
Первыми заметили дым жители одной из высоток, стоящей на границе лесопарковой зоны. Черные клубы поднимались над верхушками сосен и расползались по ветру плоской серой пеленой. К приезду пожарных тушить уже было нечего. Питомник для бродячих собак сгорел до фундамента. Еще лопались от жара раскаленные куски черепицы, парили серебристым дрожащим маревом обрушившиеся кирпичные стены, но огонь уже унялся. Лишь тлело что-то внутри, под завалом, искрило себе помаленьку, поддымливало малость. Конечно, будь погода посуше, не иди вчера дождь, все могло бы закончиться куда более плачевно. Занялись бы стоящие поблизости деревья — пиши пропало. Хвойняк, он для пожара благодатный. А так лишь нижние ветки подкоптились, да пожелтела хвоя на ветвях, что повыше.
А дым, замеченный жильцами, шел от сгоревшего джипа, припаркованного возле обугленных ворот. Теперь на его месте красовался лишь черный остов, с выгнутым от температуры капотом, из-под которого чадило немилосердно, плевалось черной жирной копотью. Солидно залив иномарку водой, один из пожарных подцепил ломиком переднюю дверцу, рывком распахнул ее, заглянул внутрь. Повернулся к топчущимся тут же милиционерам:
— У-у-у-у, мужики, подвезло вам сегодня, похоже. Работенка для вас будет, чтобы не скучали сильно.
— Труп, что ль, там? — без особой радости спросил один из приехавших милиционеров.
— Точно, — засмеялся пожарник. — Только не тут, а там, — и указал на дымящиеся руины.
— С чего ты взял? — еще больше помрачнел милиционер.
— Ну, разве только он где-нибудь в лесу цветочки до сих пор собирает, невзирая, как говорится, что его красотуля тут в шашлычок превратилась, — загоготал тот. — В противном случае, будь он жив, думаю, постарался бы убраться подальше. Тачка-то, поди, тыщ на тридцать-сорок потянет.
— Размечтался, на тридцать-сорок, — охотно отозвался второй пожарник, заливавший руины. — А полтинничек не хочешь? Если не больше!
— Во, слыхал? — подхватил первый. — Полтинничек даже! Кто ж такую красотулю в огне бросит? Сам без шкуры останешься, а ее, родную, на себе вытащишь. Так что хозяин ее где-нибудь под кирпичиками как раз доходит, — закончил пожарник.
Милиционер только вздохнул. Подобное означало, что придется торчать тут как минимум полдня. Пока все это хозяйство погасят, пока кран приедет, пока то, пока се… А потом тонна писанины. В общем-то, каждый Из них любил свою работу, за исключением бумажной волокиты. Хорошо бы было так, чтобы нашел труп, р-р-р-раз ему бирку на ногу — и порядок. Нет, придется протокол составлять, как положено, а потом начнется — причина смерти, время. Как будто и так не видно, что сгорел родимый. Или задохся, отравился продуктами горения. А может, сам и поджег тут все. По пьянке, скажем, или по неосмотрительности, или, кто знает, даже и по злости.
Милиционер окликнул пожарника:
— Эй, браток, полей-ка сюда. Вот на номер полей… — и едва успел отскочить в сторону, когда струя воды ударила в борт, разбросав вокруг фонтан черных брызг. — Ну, аккуратней же надо.
— Извини, браток, вода меня не спрашивает.
Милиционер опустился на корточки, поморщившись, протер рукой номер, снимая остатки копоти, пригляделся.
— Запроси-ка центральную, — сказал он товарищу. — «Мицубиси Паджеро», номер: семь-семь, Я-Мама-Тамара, три двойки.
— А не кисло у нас сотрудники питомников живут, да, Вась? — гаркнул первый пожарник напарнику. Был он балагур и трепло, зато с ним не было скучно. — Какие им специнвалидки, однако, выдают! — И не без легкой зависти кивнул на сгоревший джип. — Может, и мы с тобой устроимся в такую халабуду, а? Уборщиками. Или, к примеру, г…о за братьями меньшими выносить. Не надорвемся небось? Не за слонами, поди.
— За такую-то тачку? — подмигнул второй пожарник. — Да я и за слоном могу! Хоть прям сейчас. Где тут записывают?
— Тут, Вась, не записывают. Тут, Вась, отзаписывали уже.
— Не начальника это тачка, — подал голос один из милиционеров. — Он вроде на чем-то попроще катался, нет? — и взглянул на коллегу.
— Точно, — подтвердил тот. — «Москвич» у него был. «Каблук». Задрипанный такой. Я помню, мы к нему несколько раз наведывались. Горбун он был, хозяин здешний. Страшный такой, но вообще нормальный мужик.
— Ага, — подхватил давешний пожарник. — Горбун он был. На один глаз слепой, на второе ухо глухой, одна рука длиннее, зато вторая короче, но хромал-то на обе ноги. А еще он был дебил и полудурок. А в остальном — красавец и мужик нормальный.