Собака, которая любит
Шрифт:
Она их не рожала - она дарила их мне. Они и были наши с ней общие, наша радость, наша сладкая забота. Для меня это было подлинное чудо творения: новая жизнь, задуманная мною, выношенная Бамби и рожденная нами вместе.
Никогда не возникает такого доверия, такой переходящей все границы нежности друг к другу, как при родах любимой собаки. Господь подарил мне эту радость неоднократно, и всякий раз она неповторима. Мы вместе мучаемся страхами, вместе испытываем ни с чем не сравнимое облегчение при первом писке новорожденного, вместе совершаем первый туалет малыша. А после - вместе не спим ночами, прислушиваясь к каждому звуку в гнезде, кормим, поим
Именно после того, как мы родили и вырастили первых наших детей, Бамби открыла мне еще одну великолепную сторону общения - свои сны. Произошло это, как и многое, совершенно случайно, но теперь я бессовестно пользуюсь этим на практике.
Она, как обычно, спала у меня под бочком - раз уж я разрешила ей это в детстве, наивно было бы думать, что она откажет себе в этом удовольствии, когда повзрослеет. Я только-только погасила свет, готовясь уснуть, проделала свои обычные процедуры по избавлению от дневных мыслей и забот и, освеженная "информационной гимнастикой", лежала, расслабившись, не думая ни о чем. В этом состоянии я нередко подключаюсь к какой-то внешней информации. Тут лапки у Бамби легонько задергались, она "побежала" во сне. Я, сама уже в полудреме, лениво подумала: интересно, что ей снится? Должно быть, играет с Черным и маленькой дочкой? И в следующий момент...
Я сделалась собакой, идущей по охотничьей тропе. Влажная почва, песок с темными примесями, а вокруг неразличимой темно-зелено-буроватой стеной стоит лес. Отчетливо вижу только то, на чем сосредоточиваюсь в данную секунду, все остальное предстает немного схематичным, лишенным подробностей. И вижу я все с высоты фоксячьего роста.
Но запахи! Мощный, я бы сказала, тугой поток от влажной земли, пряный травяной запаховый фон, на котором я выделяю еще один, остро направленный поток. Этот резкий, даже неприятный мне, но будящий во мне что-то очень глубинное запах все усиливается, это он ведет меня вперед по тропе, заставляя торопиться. За спиной у меня кто-то есть тот, кто для меня важнее всего на свете. Не смотрю на него, да в этом и надобности нет. Он, мой самый главный, постоянно словно бы внутри меня, мы с ним едины и разделены одновременно, мы одинаковые и разные, и все мое существование связано с Ним. Во внутреннем языке собак нет, насколько я могу судить, слова "хозяин" в нашем смысле принадлежности, рабства. Их отношение к нам, по всей видимости, ближе всего к представлениям о боге, в самом всепроникающем, всемогущем понимании, пронизывающем и определяющем все их бытие.
Я иду на острый, чуть мускусный запах, я уже понимаю, что это запах зверя. Зверь для меня в этот момент - не враг и не добыча, но идти к нему мне нужно именно потому, что за спиной у меня Тот. Не то, чтобы зверь Ему чем-то угрожал, но не загрызть его нельзя. Так надо Ему, и это высший мой долг.
И я иду. Тропа приводит к какому-то лазу, я протискиваюсь внутрь, песчаные, слежавшиеся слоями стены хода сужаются, стискивают, я уже отталкиваюсь локтями, изворачиваюсь, пролезаю, проползаю - и тут передо мной невесть откуда возникает покрытая буро-желтой, длинной и жесткой, как иглы дикобраза, шерстью ляжка зверя. И я с наслаждением впиваюсь в нее зубами...
Не знаю, что вывело меня из этого состояния. Это не было сном - в комнате еще играло радио, все это время я даже музыку слышала и узнавала. Я словно бы наполовину была самой собой, лежащей в постели в обнимку с Бамби, но на вторую-то половину - ею, охотницей! По остроте ощущений это мое подключение к ее сновидению не сравнить даже с классическим медитативным состоянием, которым я овладела много позже.
К слову, я всегда стараюсь избегать расхожих слов вроде "медитации" - слишком уж по-разному люди их понимают, поскольку существо дела трудно передать словами. А главное, слишком уж по-разному мы к этому приходим. Мне краешек Тайны приоткрыли собаки и, может быть, именно поэтому я предпочитаю несколько упрощать: говорить о "видениях", о "подключении" к той или иной информации.
Настаиваю только на том, что к галлюцинациям это ровно никакого отношения не имеет. Информационный источник такого рода видений всегда существует вне меня и обнаружить его в большинстве случаев не составляет труда - хотя бы по содержанию получаемых сведений. А точность информации я не раз проверяла, и это особенно интересно делать тогда, когда мне неоткуда было знать что-то заранее, а специалисты, по крайней мере, не опровергают моих "фантазий". Впрочем, я опять забежала вперед.
Самое интересное - то, что Бамби сама никогда не охотилась, последним серьезным охотником в роду был, насколько мне известно, ее дед. Этот ее сон пришел из памяти предков, уж не знаю, по какой цепочке поколений. Вообще говоря, охотничья ее наследственность у меня сомнений не вызывает, достаточно посмотреть на ее любимые игры, на склонность самостоятельно добывать себе пищу (это я говорю о воровстве и "помойничестве", довольно обычном для охотничьих собак). Она и по следу ходит лучше всех остальных моих фоксов.
Рольф и Бамби говорят со мной о разном, настолько же, насколько и сами они разные, и даже видения, показанные мне Черным, отличаются от Бамбиных и по содержанию, и по уровню обобщения.
В свое время милая моя Бамби первой ответила мне на вопрос, зачем собаки пришли к людям и ради чего терпят все наше самоуправство над собой. Они (тогда уже втроем) дружненько сидели напротив меня, и я, глядя в собачьи карие глаза, почти в шутку спросила их об этом, ни к кому в отдельности не обращаясь. Рольф отвел взгляд в сторону, не понимаю, почему он, такой чуткий, всегда безошибочно меня с_л_ы_ш_а_в_ш_и_й, не пожелал мне ответить. Зато Бамби, пристально смотревшая в глаза мне, вдруг оживилась, привстала лапочками мне на колено. И у меня возникла совершенно отчетливая мысль: как же, мы ведь одинаково познаем мир и одинаково к нему относимся!
Они с_л_ы_ш_а_т меня практически всегда, за исключением редких моментов, когда их отвлекает что-то совсем уж непреодолимое. Очень жаль, что сама я не могу похвастаться тем же. Я включаюсь в их мысли либо по своему произволу, либо по самому настоятельному требованию с их стороны, но постоянное неназойливое с_л_у_ш_а_н_и_е всегда было и остается собачьей привилегией.
И все же каждый из них постоянно учит меня чему-то своему. Это было вчера, будет и сегодня, и завтра, и я счастлива этой возможностью видеть мир собачьими глазами.
Рожденная моей
Прошу вас, благосклонный мой Читатель, простить мне обилие восклицательных знаков и ту неумеренную, доходящую почти до слезливости сентиментальность, в которую я рискую впасть в этой части своего повествования. Тут уж ничего не поделаешь - сердце мое размягчается и трепещет при одной мысли об этой собаке, при каждом взгляде на нее. Недаром мужчины мои, цитируя известный фильм, упрекают меня: "Вы в своей Джинечке совсем растворились!". Да, растворилась, и счастлива этим!