Собеседники на пиру. Литературоведческие работы
Шрифт:
Тень в трагедии Анненского также играет определенную роль (ср. слова хора в начале первого действия, дающие краткую формулу мифа о Лаодамии: «В полночь одна, / Тенью лежу объята» (с. 448); слова Лаодамии: «О тени, я […] звала вас […] а теперь / Мне страшно вас увидеть» [190] (с. 478); знаменитую песню хора:
Айлинон… Айлинон… Между колонн Тени мешаются, тая. Черен смычок твой, о Феб Аполлон, Скрипка зачем золотая? [191]190
Ср.
191
Оппозиция цветового кода черное / золотое связана с оппозицией тень / статуя и с основополагающей для Анненского оппозицией мука / музыка (ср. стихотворение «Смычок и струны»).
Однако она всегда возникает на фоне статуи, воспринимается вместе со статуей и вытесняется ею (ср. описание сна Лаодамии, характерное в своей противоположенности «теневому миру» Сологуба: «И не было кругом / Ни дерева, ни птицы и ни тени», с. 451). Наиболее показательна в этой связи сцена явления Протесилая. Призрак его является при свете луны (отсылка к статуе Артемиды, с. 480); он статуарен, в облике его подчеркивается увечье («Ты болен, царь. Ты ранен […] О, позволь / Омыть твои запекшиеся раны», с. 481) [192] ; наконец, после свидания происходит метаморфоза, обратная метаморфозе в «Даре мудрых пчел» — Гермес касается Протесилая золотой тростью, и тот становится недвижим и беззвучен, т. е. тень превращается в статую (с. 489).
192
Ср. стихотворение Ахматовой «А там мой мраморный двойник…», в котором реконструирована тема статуи: «И моют светлые дожди / Его запекшуюся рану… / Холодный, белый, подожди, / Я тоже мраморною стану».
Введенный в эту сцену монолог Гермеса развертывает мотив статуи во всей его полноте [193] . Статуя предстает как «второе бытие» — знаковый мир искусства, расширяющий и увековечивающий жизнь. Подвластное «обидам и годам», гибнущее вместе с человеком, искусство всё же превозмогает забвение и преобразовывает его в память, ибо каждый его знак есть звено в бесконечной цепи. Статуя оживает в поэтическом слове:
А потом, Когда веков минует тьма и стану Я мраморным и позабытым богом, Не пощажен дождями, где-нибудь На севере, у варваров, в аллее, Запущенной и темной, иногда В ночь белую или июльский полдень, Сон отряхнув с померкших глаз, цветку Я улыбнусь или влюбленной деве, Иль вдохновлю поэта красотой Задумчивой забвенья […] [194]193
Ср. высказывание Анненского в письме к Анне Бородиной от 14 июня 1902 года: «Боюсь, что немногие поймут значение слов Гермеса, хотя они и свободны от всякого мифологического балласта…» (Анненский, 1979, с. 454).
194
Ср. современное развитие этой же темы в «Вертумне» Бродского.
Таким образом, совпадающие по теме трагедии Сологуба и Анненского соотносятся с двумя совершенно разными концепциями
Анненский Иннокентий. Книги отражений. М., 1979.
Анненский Иннокентий. Поэтическая концепция «Алькесты» Еврипида // Театр Еврипида, 1. Санкт-Петербург, 1906. С. 105–140.
Анненский Иннокентий. Стихотворения и трагедии. Л., 1959.
Волошин Максимилиан. Дар мудрых пчел // О Федоре Сологубе: Критика, статьи и заметки [репр.]. Ann Arbor, Michigan. С. 184–190.
Гершензон Михаил. Тень Пушкина // Гершензон Михаил. Статьи о Пушкине. Л., 1926. С. 69–95.
Дукор И. Проблемы драматургии символизма // Литературное наследство. 1937. Т. 27–28. С. 105–165.
Зелинский Фаддей. Античная Ленора // Вестник Европы, 1906. 238. С. 167–193.
Иванов Вячеслав, Топоров, Владимир. Пчела // Мифы народов мира. М., 1982. Т. 2. С. 354–356.
Лавров А., Тименчик Роман. Иннокентии Анненский в неизданных воспоминаниях // Памятники культуры: Новые открытия. Л., 1981. С. 61–146.
Мандельштам Осип. Сочинения. М., 1990. Т. 2.
Силард Лена. Античная Ленора в XX веке: к вопросу об античном наследии в русском символизме // Studia Slavics Hungarica. 1982. Vol. 28. P. 313–331.
Сологуб Федор. Собрание сочинений. Санкт-Петербург, 1910. Т. 8. Драматические произведения.
Струве Глеб. Александр Кондратьев по неизданным письмам // Annali dell’Instituto Universitario Orientale, Sezione Slava. 1969. Nr. 12.
Федоров Андрей. Стиль и композиция критической прозы Иннокентия Анненского // Анненский Иннокентий. Книги отражений. 1979. С. 543–576.
Ходасевич Владислав. Об Анненском // Ходасевич Владислав. Собрание сочинений. Ann Arbor, Michigan, 1990. Т. 2. С. 318–333.
Шульц Р. Пушкин и Книдский миф. Miinchen, 1985.
Denisoff N. La Guerre de Troie dans le th'e^atre symboliste russe: Annenskij, Bijusov, Sologub // Revue des 'etudes slaves, 51. 1978. P. 65–69.
Graves Robert. The Greek Myths. New York: Mt. Kisco, 1988.
Jakobson Roman. The Statue in Pushkin’s Poetic Mythology // Jakobson Roman. Selected Writings. The Hague, 1979. Vol. 5. P. 237–280.
Jakobson Roman. Стихи Пушкина о деве-статуе, вакханке и смиреннице // Jakobson, Roman. Selected Writings. The Hague, 1981. Vol. 3. P. 356–377.
Kelly Catriona. Classical Tragedy and the «Slavonic Renaissance»: The Plays of Vjaceslav Ivanov and Innokentij Annenskij Compared // Slavic and East-European Journal, 1989. Vol. 33. P. 235–254.
Lahti Katherine. Mayakovsky’s Dithyrambs: Dissertation. Yale University, 1991.
Myth in Literature / Eds. Andrej Kodjak, Krystyna Pomorska, Stephan Rudy // Slavic Papers, 5. New York University, 1985.
Ronen Omry. A Functional Technique of Myth Transformation in Twentieth-Century Russian Lyrical Poetry // Myth in Literature. 1985. P. 110–123.
Senderovich Savely. On Pushkin’s Mythology. The Shade-Myth // Aleksander Puskin: Symposium II / Eds. Andrej Kodjak, Krystyna Pomorska, Kiril Taranovsky // Slavic Papers, 3. New York University, 1980. P. 103–115.