Собирание игры. Книга вторая. Жизнь на предъявителя
Шрифт:
Очень горд, что сын похож и чертами лица, и характером на моего любимого деда, генерала Игоря Елисеевича. Умён, собран, решителен, аккуратен и честен! Говорят, что дочка-красавица похожа на меня… Класс! А увлечения в музыке вообще совпадают. А ещё дед говорил, что я унаследовал таланты Елисея Стефановича… И что-то в Судьбе и характере… И тут – мой долг перед ним! И интерес! Жена утверждает, что если имя начинается на букву «с», человек стремиться к материальной независимости… Да, всякую независимость люблю. Считаю важнейшим – иметь свободу для осознания и выполнения своего предназначения в жизни! Люблю при всём том всё изучать, подвергать… ну, не сомнению и критическому анализу может…, а ответственно подходить к вопросу, дотошно… Это странно для музыкальных моих «порывов», но так… Хм… Родные и близкие, друзья и умные рецензенты-критики замечают вообще во мне… и творчестве моём… э… некую противоречив…, нет, лучше сказать, амбивалентность… Я играю… Ха, а что
Ещё… вот такая… странность… Жена, Алина,… да и учителя в консерватории ещё… удивлялись…и говорили, что будто бы я умею рассматривать себя, свои… сочинения… ну, словно со стороны, то есть изнутри и снаружи одновременно… Э, смотреть в зеркало и из Зазеркалья… Не знаю… Вот пишу о себе… Ярко я себя на этом плане ощущаю редко… Но бывает… Бывает вижу одновременно себя и «во вчера, и в сегодня, и в завтра». Один хороший критик, тонкий, глубокий заметил однажды, что я ищу более смысла, а не гармоний, люблю… некий хаос мотивов, сталкивать мелодии в бурном потоке звуковых вихрей… В моей музыке более импульсивности и символизма, э… через них продираюсь… к смыслам… Экспрессия, метафора и… гиперчувствительность порой… До иррационализма, трансцендентальности…, хочется уйти в бесконечность незавершённости, невыразимого… Заговариваюсь…, записыва…
Нет, «по жизни» я люблю спокойные беседы, содержательные, с ясной темой… А иногда окунаюсь в богему, в молодёжную, неформатную музыкальную тусовку… С дочкой, на её… шоу… Я социально не активен, политикой, спортом не интересуюсь… Мировоззрение – смешанное… Скорее – пантеизм и экзистенцианализм.
Люблю отдавать больше, чем получать. Могу быть расточительным в чувствах, словах, обещаниях и средствах. Не очень сожалею о напрасном… несбывшемся… Всё уйдёт… через сор, хаос в гаммы…, сублимируется… Мироощущение – солипсизм… И философский и психологический… Да – индивидуализм! Как буддисты, хотел бы доверять мышлению, правильно и спокойно пользоваться им…, но… моё настроение… меняет внешнюю «картинку»… Уверен, что всякая теория, любое умопостроение зависит от масштаба личности пишущего, создающего нечто… Без автора, без талантливого ученика теория пуста. О фрейдизме толком знает сам лишь Фрейд. И ещё… двое, ха, из Херсона… Это касается и астрологии, и нумерологии и всего оккультизма… И мою музыку знаю лучше только я один… И ещё… двое… Любящих меня! А человек поверхностный,… со средними способностями, должен заниматься технологией и ремеслом. Это тоже почётно и честно… И не рассуждать об искусстве, астрологии, нумерологии, подсознании и тому подобном…»
Савва писал на «горячем выдохе», бегло, не редактируя ни смыслы, ни стиль, писал, сочинял «с листа». Как музыку… И он очень устал от этого занятия-откровения… А откровения ли? А мы точно понимаем свои собственные мысли? Чувства? Нет, конечно! Слово произнесённое самоё себя способно выразить? Свой же смысл… Замысловатый! Истончающийся в Ничто!
«Что почитать на ночь? А, вот! «Алису»! Он «скачал» книгу и ещё час читал. Наслаждаясь и удивляясь, насколько эта книга была созвучна его теперешнему настроению. Строю его «мыслеобразов», неведомым «пастухом» направленным в «кроличью нору», в желанное Зазеркалье! Великолепие, изящное, лёгкое парение мысли и стиля! Пиршество мудрости, ласкаемой иронией! Прелесть абсурда и ясность, сочность парадокса! Да хоть эта… строчка… А эта!»
И сновидения музыканта были сказочными.
Вот ему приснилось, что он бродит с Алисой по «кроличьей норе». Она весело рассуждает о планах Хирона в отношении прадеда Саввы:
– План, что и говорить, был превосходный: простой и ясный, лучше не придумать. Недостаток у него был только один: было совершенно неизвестно, как привести его в исполнении.
Но тут откуда-то сбоку подкралась Улыбка Чеширского Кота и заговорила… Важно так, проникновенно и наставительно:
– Ты ошибаешься милая! Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод. Надо только знать, как взяться за дело.
Эти фразы отпечатались в бессознательной, сонливой памяти Черского и, когда утром он заглянул в
«Фу, ты, чёр…! Выпил вчера… лишнюю «производную»… Так, ладно… Душ…, завтрак… Нет, перечитывать написанное не буду… Возьмусь за автобиографию… Люблю, оказывается, писать! Интересные дела…»
И через час он писал:
«Я родился… »
Поток сознания стал быстро натыкаться на перекаты, пороги непоследовательности и нарушения хронологии. Удержать мыслемешалку, проконтролировать «дрожь» пальцев, привыкших извлекать звуки более из ассоциаций, чем из памяти и логики оказалось непростым делом… «Слова, мемуаристика… Но ведь тоже нужен лад и строй… Из головы в пальцы,… и чтобы не «растерять» на этом пути.. Бережней… Нет, главное, поточнее и по порядку… Алексу нужна точность… А ассоциации, аллюзии и реминисценции… потом, в беседах, на ответах на вопросы… Ах, как пойдёт! Доверится потоку сознания… Да… да…».
И все же Савва Арсеньевич решил, что если в поток сознания будут пробиваться «ключики» бессознательного, то эти струйки деталей, психоэмоционального фона семьи и его, в частности, настроя, не размоют содержание и не «сломают» плавности изложения. И ещё он решил взять (для начала) более мужскую кровную ветвь генеалогического древа.
«Мои пращуры из прадедова «колена» рождались и питались живительными соками благословенных земель Богемии, Моравии, Силезии, Галиции и Трансильвании. Знаю, что мой прапрадед Стефан жил в Кракове, занимался микробиологией и физиологией, был профессором и имел врачебную практику. Это был успешный, степенный, небедный человек, по венам которого струилась смесь польской, украинской и сербской кровей. А в венах его жены, о которой мы мало знаем (то ли она умерла рано от туберкулеза, то ли сбежала от Стефана с каким-то бравым кавалеристом… То ли гусар, то ли румынский князь, то ли всё вместе…) жизнерадостно пульсировала кровь её чешских и австрийских предков. А что же не веселиться в таком чудесном климате, среди живописнейших, благоухающих ландшафтов и размеренного течения обеспеченной жизни! Да ведь и люди были совсем иные тогда! Романтизм и просвещённость! И даже высокородная праздность была наполнена идеалами, мечтаниями и занятием искусствами. И всё это безыскусно, необременительно и «возвышенно». Просто и без суеты!
Мой прадед Елисей Стефанович родился третьего декабря одна тысяча восемьсот восемьдесят первого года, то есть он – Стрелец и его планета Юпитер… (кстати, а почему вы, Хирон и знак Стрельца – кентавры?, хм)… Имя Елисей популярно на Руси, но оно еврейского происхождения (не популярное у евреев?!). Значения: «богоспасённый», ещё… у римлян,… древних он – Улисс («гневный, яростный»), а у греков (тоже древних и нет) это – Одиссей… Да что я? Вы знаете… Елисей родился во Львове и долго жил там в детстве и юности (у родителей матери, то есть у бабушки и дедушки по материнской линии…). Позже он переехал в Одессу и до самого его… «исчезновения» в девятнадцатом жил там… Поясню здесь… В декабре восемнадцатого года, подготовив к дню своего рождения новый скрипичный концерт, (а он был великолепный скрипач и композитор с абсолютным слухом!), он отправился на гастроли в свой родной Львов… А тут, вы знаете, эти революционные передряги,… война… Львов в девятнадцатом отходит Польше… Вся эта «каша» на Украине, особенно Западной… Елисей Стефанович видит в этом своём «изменении подданства», что ли перст Божий… Прадед горячо не любил…, не принимал идеи Советов… Но он горячо любил свою жену, детей… Он упорно завёт жену Хлою с детьми быстрее отплыть из Одессы на Запад! Убеждал, что «вся эта пьяная, злобная рвань», дорвавшаяся до власти, устроит бесчинства и насилия… Что руководят этим сатанинские силы зависти, жлобства и гордыни… А она, Хлоя, наоборот. Свято верила в «свежие ветра» Революции, в светлое преобразование общества… Она, хоть была дворянкой, очень была увлечена идеями модернизма, футуризма и… всей новой культурой, новой героикой. И она призывала, молила Елисея вернуться… Она родом из Крыма, из крымских греков… Они ведь, я знаю, очень любили друг друга… Есть у нас и фото, и письма… Всё оборвалось в тридцать девятом… Ещё вернусь к ним… Так…»
Савва что-то безжалостно вычёркивал, вымарывал какие-то фразы, слова и торопливо писал снова… он брёл по полутёмному коридору, лунной дорожке времени… Он ступал осторожно, но с надеждой… На свет в конце тоннеля… Если возвращался – втискивал новую запись между строк… Например, он счёл нужным вставить здесь фразу, что Хлоя в сорок шестом году (выйдя на пенсию,… тогда была главврачом известной одесской горбольницы), вернулась к своей родне в Евпаторию… И ещё лет пять работала простой медсестрой в водогрязелечебнице города Саки. «Ах, да (забыл…), что в период с тридцать девятого по сорок первый тоже проживала в Евпатории. Да, перемены, переезды… Умерла в пятьдесят девятом…». Ещё он счёл нужным дописать, что считает и себя, и «прадедово колено» западнорусскими славянинами.