Соблазненная принцем
Шрифт:
— Члены вашей семьи охотились на дикого вепря пешими? — спросил явно потрясенный Томпсон. — С копьями? Боже милосердный, но это же какое-то Средневековье.
— Но ты находишься в первобытной стране, Томпсон. — По выражению лица Томпсона было ясно, что он это отлично знает. — У нас была многочисленная семья, в которой и мальчики, и девочки не были изнежены и с раннего возраста умели за себя постоять. Еды было мало, зимы суровые, гнет де Гиньяров невыносим. Однако несмотря на все это, мои дедушка и дяди не позволяли мальчикам охотиться вместе с ними. С вепрями опасно иметь дело. Поэтому мужчины подсаживали
— Вепри и впрямь такие злые, как о них говорят?
— Когда вепря загонят, он бросается в бой. Он припадает к земле, он очень стремителен, он тяжел, и если ему удается ускользнуть от пик, он может выпустить кишки человеку.
— Ого!
В восклицании Томпсона явно слышалось недоверие цивилизованного англичанина.
— Когда мне было семь лет, я видел, как вепрь бросился на дедушку и располосовал ему ногу своими клыками. После этого дедушка всю жизнь хромал. Сын королей, изувеченный на службе у детей французских узурпаторов. А им это было безразлично. Их преданные, любящие подданные зажарили вепря и принесли то, что было выращено в их садах и на полях, чтобы накормить угнетателей.
— Удивительно, что де Гиньяров не отравили.
— Они заставляли морикадийских ребятишек пробовать пищу.
— И вас тоже?
— Нет. Я был королевским престолонаследником и считался слишком большой ценностью, чтобы рисковать мною. Можешь себе представить, в какую ярость это меня приводило. Это и еще поддразнивания моих кузенов. — Вспомнив какую-то важную подробность, Рауль добавил: — Их преданные и любящие подданные копали и обустраивали также отхожие места для королевского дерьма де Гиньяров.
— Что вы тогда натворили, сэр? — не скрывая подозрения, спросил Томпсон.
— Мне было десять лет. Шел первый год правления принца Сандре, и я хотел отомстить за своего дедушку. Поэтому в моей голове созрел план. — Даже сейчас, зная, какую катастрофу это повлекло за собой, Рауль не мог удержаться от улыбки. — Ты помнишь, как я выглядел, когда приехал в Англию? Маленький, щуплый — кожа да кости.
— Голодный, — добавил Томпсон.
— И это тоже. В ночь перед знаменитым пикником де Гиньяров я взобрался на дерево, перелез на крышу шатра и сделал в шелку разрез, сквозь который можно было просунуть коровий мочевой пузырь, наполненный экскрементами де Гиньяров, собранными в отхожем месте…
— Ох, сэр! Только не это! — воскликнул Томпсон, потерев рукой лоб.
— Мне было десять лет. В то время это казалось мне хорошей идеей, — сказал Рауль.
Никакие дальнейшие объяснения не потребовались.
Возможно, Томпсон вспомнил себя в десятилетнем возрасте.
— Дело шло как по маслу. Де Гиньяры уселись за стол. Я перелез на крышу шатра и просунул пузырь сквозь отверстие. — Воспоминание было таким ярким, что Рауль даже сейчас пришел в возбуждение. — Пузырь шлепнулся прямо на вепря и разорвался, окатив дерьмом всех присутствующих, особенно принца Сандре, который от удивления раскрыл рот как раз тогда, когда он шлепнулся.
Томпсон хохотнул, но моментально подавил смешок.
— Все шло идеально… если не считать того, что у меня не было опыта обращения с таким материалом, как шелк, и я не понимал, что под моим весом шелк с обеих сторон
Выражение лица Томпсона было точно таким, каким он запомнил выражение физиономии принца Сандре, когда рот его был полон экскрементов.
— Да. Шелк разорвался, разрез увеличился, и я шлепнулся навзничь на стол. Я лежал прямо на вепре и смотрел на всех этих разгневанных, перепачканных дерьмом де Гиньяров. Они пытались меня схватить, но я, вывалявшись в свином сале, выскользнул из их рук. Я бегал туда-сюда по столу, пытаясь спрыгнуть ближе к выходу.
— Как вам удалось сбежать?
— Мой дедушка был стариком проницательным. Он заподозрил, что я что-то замышляю, и не оставлял в покое моих кузенов, пока один из них не признался во всем. Поэтому, пока я там скакал, моя родня повалила шатер. Я выбрался оттуда, и еще до наступления зимы мои мать и дедушка отправили меня от греха подальше в Англию. — У Рауля сжалось сердце от старого, знакомого чувства вины. — Де Гиньяры нашли и убили моего дедушку. Потом умерла моя мать.
— Не по вашей вине, сэр.
— Может быть, так. А может, и нет. Де Гиньярам не нужно было искать оправдания, чтобы повесить старого человека, и моя мать, возможно, умерла не с горя и не от голода. Но я знаю свой долг перед своей семьей и этой страной, — сказал Рауль.
Он выполнит свой долг, пусть даже ради этого придется умереть. А умирать он не собирался.
— Присутствовал ли на том банкете Жан-Пьер де Гиньяр?
Рауль задумался, припоминая.
— Он был одного со мной возраста, значит, должен бы был сидеть в конце стола… Да. Вполне возможно, что присутствовал.
— Значит, он действительно помнит вас, — сказал Томпсон, которого явно одолевали дурные предчувствия.
— Сейчас я едва ли сильно похож на маленького дикаря, каким был тогда.
— Да… но вы все-таки по-прежнему выглядите самим собой.
— Ну, с этим я ничего не могу поделать, Томпсон.
Мужчины смотрели друг на друга, пока в стойло не вернулся Дафидд, который громко откашлялся и заявил со своим четко выраженным валлийским акцентом:
— Послушайте, мистер Лоренс, сэр. Я всего лишь жокей. Я совсем не разбираюсь в политике, но парни вроде меня разбираются в таких типах, как тот, что только что вышел отсюда. Он из тех людей, которым нравится, что таких маленьких людишек, как я, они могут сожрать с костями и не подавиться.
Рауль не стал возражать, чтобы не обидеть его.
— Я ухожу отсюда, — сказал Дафидд. — Сию же минуту.
Рауль, подумав, принял решение:
— Останься на следующую скачку.
— С какой целью? — опасаясь подвоха, спросил Дафидд.
— Чтобы привести его к финишу первым, — сказал Рауль, погладив шею Халкона Гуэрры.
— Думаете, вам следует это сделать? — спросил Томпсон.
— Дафидд — жокей Халкона Гуэрры. Халкон Гуэрра ни с кем не будет работать так же хорошо, как с ним. — Рауль кивком указал в сторону Дафидда. — Нам скоро потребуются наличные, и ждать дольше нет никакого смысла. У нас появятся хорошие деньги, что будет очень и очень кстати, а вдобавок я продам жеребенка за восемь тысяч гиней еще до конца дня. На данный момент это хорошая гарантированная сумма денег у нас в руках.