Соблазни меня
Шрифт:
На секунду все вокруг замеривает, ощущается замешательство. Вдруг Виктория резко наклоняет свой бокал, и красное вино в виде изящной дуги льется вниз, нет, нет, не на ее красивое платье, а на платье Ланы. Бокал беззвучно падает на ковер, откатившись в сторону.
Я хочу крикнуть, что она мерзкое животное, но я тоже пребываю в каком-то заторможенном шоке, так же, как и Лана. Такое поведение стало настолько неожиданным. Лана стоит с совершенно белым, как полотно лицом, словно парализованная, в то время, как эта женщина-дьявол источает убийственную ярость, отражающуюся в
Он скручивает ее руки, прижимая к себе, она пытается вырваться и лягаться, но похоже, что у него хватка, как замок. В эту минуту она выглядит настолько отталкивающей, как и любая скользкая змея, которую вы случайно обнаружили под камнем. Даже полностью скрученная, Виктория продолжает пристально смотреть на Лану. Черты ее лица исказились, шипя, как ядовитая змея, она все равно тянется к Лане, и брызги слюной прямо ей в лицо. Они смотрят друг на друга в упор. Концентрация ненависти, висящая в воздухе, шокирует.
— Ты его не знаешь и никогда не сможешь узнать, — хладнокровно и довольно-таки громко говорит она, ее глаза победоносно блестят, несмотря на то, что мужчина начинает тащить ее к выходу.
Лана молча смотрит на нее в полном шоке, будто не может понять насколько может быть порочна другая женщина. Ее руки заметно дрожат. В этот момент, впервые в жизни мне ее жаль. Все окружающие ее люди смотрят на ее унижение со смесью жалости и любопытства, словно ротозеи, которые снижают скорость при возникшей аварии на дороге, чтобы просто поглазеть.
Бедная Лана. Ее красивая свадьба совершенно испорчена. И платье, которое она так любила, несомненно не подлежит восстановлению. Я вспоминаю ее слова, «Я буду бережно его хранить, вдруг моя дочь захочет одеть его когда-нибудь».
Подбегает другой мужчина в костюме, очевидно, тоже из службы безопасности, чтобы помочь, стерву скручивают двое и чуть ли не выносят. И последнее, что она кричит, от чего замирает мое сердце и волосы на затылке встают дыбом.
— У него кровь на руках. Кровь детей, — визжит она, как сумасшедшая.
Ее слова кажутся, чуть ли не ударяют Лану под дых, она вздрагивает и еле удерживается на ногах.
— Когда-нибудь я убью тебя, — это последнее, что кричит Виктория, прежде чем она переключает свое внимание на охранников, которые тащат ее прочь. — Отпустите меня, ты, блядь, пизда уродливая. Убери свои грязные руки от меня прямо сейчас. Ты знаешь, кто я?
Она по-прежнему сыплет бранью и оскорблениями, пока ее не выводят на улицу, потом все замолкает, наверное, ей зажали рот.
Никто не движется. Напряжение в шатре становится настолько ощутимым, что музыка вдруг кажется слишком громкой и как-то режет слух. Еще один мужчина отрывается от замороженной публики и идет к Лане, глаза у него настороженные и колючие.
— Ты в порядке? — мягко и тихо спрашивает Джек, но его голос совершенно не соответствует холодному свету в его глазах.
Лана молча кивает, рядом с ней
Вэнн Вульф обнимает Лану за плечи и с добротой смотрит на нее сверху-вниз. Краем глаза я вижу, как Билли спешит в сторону Ланы. Она выглядит ужасно разъяренной, у нее даже залегли жесткие складки вокруг рта. Но она внезапно останавливается, и я наблюдаю за ее взглядом, Блейк прямиком направляется к Лане.
Его глаза внушают ужас, челюсть сжата так, что мышцы на шее вздулись. Я никогда не забуду выражение нерушимого намерения, в этом месте для него больше никого не существует, только Лана. Когда он подходит к ней вплотную, шафер уходит, она поднимает на него свои потрясенные глаза.
— Она никогда не остановится? — задыхается она, в ее глазах читается боль, и они такие огромные.
— Никто не причинит тебе зла, и ни один волосок не упадет с твоей головы, пока я жив, — говорит он ей ласково. В его глазах светится глубокая и сильная любовь, которая исходит из всего его существа.
Ее глаза наполняются слезами.
При виде ее слез даже у меня глаза на мокром месте от пережитого ужаса, который невозможно описать. Как все поменялось, в мгновение ока. Я вспоминаю, какой счастливой она была, когда мы утром готовились к свадьбе.
— Мое платье…, — шепчет она хрипло.
— Может быть воссоздано до последнего стежка. Вспомни..., — напоминает он ненавязчиво, что я пугаюсь. Как может мужчина с такими холодными глазами быть до такой степени нежным и ласковым? Мне кажется это немыслимым. Словно загипнотизированная, я наблюдаю за ними, он просто смотрит ей в глаза и что-то настолько глубокое и тайное происходит между ними, что я никогда не смогу этого понять. Весь их внешний вид выражает полное понимание и сопричастность, то, что знают и понимают только они. Слезы, которые переполняли ее глаза секунду назад, вдруг исчезли. Он нежно вытирает сначала одну ее щеку, потом другую.
— Слава Богу, что у тебя водостойкая тушь, — говорит он.
Должно быть эти слова, понимают только они, потому что Лана шмыгает носом и слабо улыбается.
— Вот это моя девочка, — говорит он, и поднимает руку, словно сам является ребенком, который пытается спросить у учителя разрешения ответить на урок. На самом деле, это оказывается жест, дающий команду продолжению вечера. Тут же весь свет гаснет, кроме мерцающих огоньков, которые похожи на бриллианты на бархатном черном потолке. Два прожектора загораются и начинают метаться по шатру, пытаясь найти пару молодоженов, но мне кажется, что на самом деле это специально.
Лана выглядит возбужденной и удивленной, в хорошем смысле слова.
В полной темноте звучит медовый, глубокий баритон Барри Уайта, «Мы, наконец-то, соединили их вместе, не так ли?», и слышится его сексуальный смех.
Он замолкает и слышится шум бегущей воды, потом вибрирующий звук диджеридо, который преследует меня, продолжая отдаваться в ушах, вступает фортепиано, и... я знаю эту песню... конечно... Рианна, совершенно точно, шелковистый голос рассекает тьму «Shine bright like a diamond».