Соблазнительный шелк
Шрифт:
Кливдон повел ее танцевать, уверяя себя, что он самый счастливый мужчина в мире.
И он любит ее.
Как сестру.
В соответствии с инструкциями Нуаро, герцог увлек Клару на террасу. Там было много народу, но они нашли сравнительно уединенный уголок. Конечно, на таком мероприятии уединение было относительным. На террасу проникал неяркий свет из бального зала. Лунный серп висел над верхушками деревьев, готовясь скрыться за ними. Но плывущие по небу облака не скрывали звезд. Так что обстановка была в меру романтичной.
Кливдон рассмешил девушку,
— Дорогая, я должен кое-что у тебя спросить.
Клара улыбнулась.
— Спрашивай.
— От этого зависит все мое счастье, — сообщил он и покосился на свою собеседницу, наблюдая за реакцией. Она улыбается? Но как? С удовольствием? Или насмешливо? Нет, похоже, она нервничает. Он-то уж точно волнуется.
Пора обнять ее.
Кливдон так и сделал. Она не оттолкнула его.
Клара смотрела на него, все еще улыбаясь, но в ее глазах зажглись искры. Кливдон постарался припомнить, видел ли когда-нибудь на ее лице такое выражение. Да, пожалуй. Ее глаза так же горели, когда она ответила что-то резкое матери.
Жаль, что рядом нет Нуаро. Она бы подсказала, что делать. Уж она бы сумела взять Клару под контроль. Кливдон чувствовал, что ситуация приняла неожиданный оборот, не такой, как он рассчитывал, и он понятия не имел, как все исправить.
Потом он понял, что должен был сделать.
Идиот.
Сначала надо было сделать предложение.
Герцог сделал шаг назад и сказал:
— Прости меня. Это было глупо. Дерзко.
Она подняла свои совершенные брови.
Речь, которую он так долго писал и переписывал, а потом заучивал наизусть, вылетела у него из головы. И он бросился вперед, как в омут.
— Я должен был сначала спросить, окажешь ли ты мне величайшую честь, став моей женой. — Он полез в карман за кольцом. — Я имел в виду… не знаю, что я имел в виду… — Куда к черту подевалось это проклятое кольцо? — Ты сегодня такая красивая…
— Прекрати! — воскликнула Клара. — Немедленно прекрати! Ты считаешь меня идиоткой?
Кливдон перестал шарить по карманам.
— Что ты? Конечно, нет… Мы всегда были предназначены друг для друга, ты и я. Нас так много связывает. Как бы я мог столько лет писать письма… глупой девочке?
— Ты перестал их писать, когда встретил… Впрочем, это не главное. Взгляни на меня!
Кливдон вытащил руку из кармана, так и не обнаружив кольца.
— Я смотрю на тебя весь вечер, — сказал он. — Ты самая красивая. Здесь никто не может с тобой сравниться. — Подумав, он для верности добавил: — Ты самая красивая девушка в Лондоне.
— Я другая! — воскликнула Клара. — Я совсем другая. А ты даже не заметил. Я изменилась. Многому научилась. Все мужчины заметили это, кроме тебя. Я для тебя осталась Кларой. Доброй подругой. Я для тебя не женщина.
— Что за чепуха? Я весь вечер…
— Весь вечер ты играл. Разыгрывал влюбленного. Ты тренировался перед зеркалом, не так ли? Я вижу. Чувствую. В тебе нет страсти.
Ее голос стал громче, и Кливдон с неудовольствием заметил, что другие гости, прогуливавшиеся по террасе, стали подходить ближе.
— Клара, может быть, мы…
— Я заслуживаю страсти, — заявила Клара. — Я заслуживаю любви — настоящей, всеобъемлющей. Я заслуживаю мужчины, который отдаст мне свое сердце, все сердце, а не часть, которую он в данный момент не использует. Ту часть, которую он выделил для друзей.
— Это несправедливо, — вяло возразил герцог. — Я любил тебя всю жизнь.
— Как сестру!
— Нет, — встрепенулся он. — Мое чувство больше, намного больше.
— Разве? Впрочем, мне все равно. — Клара гордо вскинула голову. — Все это мне уже не интересно. Ты даже не в состоянии сдержать слово прийти на ужин. И при этом не удосуживаешься прислать записку — «Извини, Клара, случилось то-то и то-то». Ты не можешь сделать даже такой малости. Если так станет продолжаться и дальше — ты будешь становиться задумчивым и рассеянным всякий раз, когда увлечешься женщиной, меня такое положение вряд ли устроит. Я не согласна мириться с ним ни за герцогство, ни даже за три герцогства. Я заслуживаю лучшего, чем роль тихой, все понимающей жены. Я интересная женщина. Я много читаю, имею собственное мнение, обожаю поэзию, ценю чувство юмора.
— Я знаю. И всегда знал.
— И я заслуживаю, чтобы меня любили. По-настоящему. Чтобы любили мой ум, тело и душу. И если ты не заметил, есть много мужчин, готовых мне это предложить. Почему я должна связывать свою жизнь с человеком, который не может дать мне ничего, кроме дружбы? С какой стати я должна связывать свою жизнь с тобой?
Она вздернула подбородок и удалилась.
Только тогда герцог неожиданно понял, что вокруг стало очень тихо.
Он посмотрел вслед Кларе. Гости столпились у открытых французских окон, выходящих на террасу. Когда Клара приблизилась, толпа услужливо расступилась, уступая ей дорогу, и она вошла в зал с высоко поднятой головой.
Из толпы послышались аплодисменты.
Кливдон услышал издалека громкий визгливый голос. Леди Уорфорд.
Потом он услышал возбужденные голоса гостей, скорее всего взволнованных скандалом. Но заиграла музыка, и гости постепенно разошлись.
Герцог не пошел в зал.
Он спустился с террасы в сад и вышел на улицу через садовые ворота.
Там он остановился и оглянулся. И только тогда понял, что дрожит.
Он поднял руки и изумленно уставился на них.
Мысль, которую он так долго и усердно старался задавить, снова ожила и радостно заплясала.
Герцог Кливдон стоял посредине ночи на темной улице и жадно вдыхал прохладный воздух.
И неожиданно понял, почему его бьет дрожь.
Он чувствовал себя человеком, который только что поднялся по ступенькам виселицы, почувствовал на своей шее веревку, услышал, как священник молится о его душе, ощутил капюшон на голове, и в последний момент пришло помилование.
Софи вернулась домой перед рассветом.
Марселина лежала в постели без сна, глядя в темноту, и сразу встала, услышав шаги сестры.