Соблазны бытия
Шрифт:
Барти пошла к выходу. В вестибюле у нее вдруг снова закружилась голова. К горлу подступила тошнота. Барти присела на диванчик и некоторое время сидела, обхватив голову руками. Люди, проходившие мимо, поглядывали на нее с любопытством и сочувствием, думая, что она переживает тяжелую утрату. Должно быть, потеряла того, кого очень любила и кто много значил в ее жизни. В каком-то смысле так оно и было.
Глава 27
Уехать. Ей лучше всего уехать. Ей надо уехать.
Пугающую новость она узнала от Нони, за завтраком.
– Иззи приезжает, – с восторгом сообщила дочь. – Правда, здорово?
– Куда приезжает? – очумело спросила Адель, вонзив нож в масло.
– Сюда, куда же еще. На свадьбу Кита. Maman, что с тобой? У тебя такой вид, будто ты увидела призрак.
– Что?.. Нет, ничего, – торопливо ответила Адель. – Все нормально. Прости. Я… я думала о другом… Ой, я же совсем забыла! Мне надо позвонить. Прости, дорогая, я сейчас.
Венеция приехала без промедления и попыталась успокоить сестру:
– Да, она сообщила о своем приезде Себастьяну и Киту. Но не надо сжиматься от страха. Неужели ты думаешь, что она станет рассказывать об этом всем подряд? Делл, я все время пытаюсь тебе втолковать: ей так же паршиво от случившегося, как и тебе. И на то у нее есть причина. Я…
Венеция замолчала. Запретить Иззи появляться на свадьбе она никак не могла. То холодное письмо с требованием держаться подальше от Адели – пожалуй, вот и все, что было Венеции по силам.
– Нет, я этого не выдержу, – застонала Адель. – Не понимаю, как она вообще посмела думать о приезде сюда. Даже у Джорди хватило порядочности не высовывать носа. Венеция, ты ошибаешься. Она обязательно расскажет. Они все будут надо мной смеяться и сравнивать меня с ней. Говорить ей, какая она молодая и красивая. Ты же знаешь, после Кита она вообще шарахалась от мужчин. Я думала, она так и останется старой девой.
– Адель, ради бога, перестань дергаться. Ты сама себя накручиваешь.
Венеция понимала: бесполезно говорить с сестрой в таком ключе. Бесполезно требовать, чтобы она взяла себя в руки. Помнится, доктор Каннингем говорил, что у нее на это просто нет сил. И все же Венеция не сдержалась. Ее терпение тоже было небезграничным.
Естественно, кончилось тем, что Адель заплакала:
– Ну вот, теперь и ты на меня сердишься. Это несправедливо. Рядом со мной – никого. Все против меня…
Адели пришлось прекратить свои ламентации. В комнату почти вбежала Нони. Глаза дочери сияли от волнения.
– Догадайтесь, что я узнала? Не догадаетесь! До сих пор не верится. Меня отправляют в Нью-Йорк. Всего за неделю до свадьбы Кита. Это чудо! Громадная фотосессия вместе с кучей других моделей. Представляете, там будет Сьюзи Паркер! Вы только подумайте: я буду сниматься вместе с Сьюзи Паркер!
– Замечательно, дорогая. Я… я ненадолго оставлю вас. Схожу наверх и скоро вернусь. – Адель поспешно вышла.
Нони проводила ее взглядом, кусая губы.
– Что с ней? В последнее время она вот так реагирует на все мои новости. Можно подумать, мать ревнует меня к съемкам. Глупо, конечно. Я понимаю, что тут серьезнее.
– Я очень за тебя рада, – сказала Венеция, не желая портить племяннице праздник. – Поздравляю, дорогая.
– Спасибо. Я так счастлива! Встречусь с Иззи. Мы же с ней целую вечность не виделись. Моя первая фотосессия в Нью-Йорке! Мы с ней потом могли бы вместе полететь в Лондон. Ты же знаешь: Иззи согласилась буквально в последнюю минуту…
Бывают моменты, когда не удается найти нужных слов, когда лучше всего промолчать. Сейчас как раз наступил такой момент. Венеция ограничилась тем, что поцеловала Нони и сказала:
– Прекрасная идея, дорогая.
– Удивительно. Банни, это международная телеграмма.
– Вижу, дорогая. Я еще не совсем впал в старческий маразм.
Эти слова Селия пропустила мимо ушей.
– Телеграмма от Барти. Она прилетит сюда с девочками, но без Чарли. Почему – не пишет. Что же у них там могло произойти?
– Откуда мне это знать? Может, он слишком занят.
– Занят? Этот человек, по-моему, и слова такого не знает. Он спал и видел, как приедет сюда и перезнакомится со всеми нами. Нет, тут наверняка что-то более серьезное. Интересно, что бы это могло быть?
– Ничем не могу тебе помочь, дорогая, – сказал лорд Арден, вставая и беря «Таймс» под мышку. – Прошу меня извинить: у меня еще куча дел.
– Конечно.
Банни поспешил уйти. Эти литтоновские женщины, в число которых он включал и Барти, всегда были себе на уме. Глупо ломать голову, пытаясь разгадывать причины их поступков.
Из больницы Барти поехала в Саут-Лодж. Она позвонила домой и попросила Марию передать Чарли и девочкам, что пробудет там пару дней, поскольку ей нужно сделать очень срочную работу, требующую полной тишины и сосредоточенности.
Ей не хотелось затевать новый разговор с Чарли. Ей категорически не хотелось его видеть, а уж тем более быть участницей и зрительницей отвратительного спектакля, который непременно последует. Барти и так знала все стадии этого зрелища: вначале лихорадочные попытки самооправдания, наскоки на нее, обвинение невесть в чем, а потом – волна раскаяния, просьбы о прощении и так далее. Ей хотелось побыть в тишине, подумать, разобраться в своих чувствах и попытаться понять, как ей быть дальше.