Соблазны бытия
Шрифт:
Приехав в Саут-Лодж, Барти почувствовала себя значительно лучше. Магия места не подвела ее и в этот раз. Барти успокоилась и ощутила, как душа освобождается от тяжести. Она отправилась в длительную прогулку по берегу и шла очень долго, пока впереди не заблестела полоса залива Шиннекок-Бей. В лицо бил соленый ветер. Барти смотрела на океанские волны, без устали накатывающиеся на белый песок. В голове начинало проясняться. Уходила вся мерзость, заполнявшая мысли после рассказа миссис Диксон. Уходило вранье, искусно сплетенное Чарли. Вернувшись, Барти, к своему удивлению, даже что-то съела из обильного ужина, приготовленного обеспокоенной миссис
На следующий день она много ездила по своим любимым местам: и тем, где они бывали вместе с Лоренсом, и тем, которые она уже после открывала для себя сама. Вначале она поехала в сторону Сэг-Харбора, оттуда на пароме переправилась через пролив в Норт-Хейвен. Там Барти погуляла по берегу, после чего поехала в Ист-Гемптон. Дальнейший ее путь лежал в леса вокруг Амагансетта и дальше – в сторону Албертс-Лэндинга и Аккобонак-Клиффа. Выйдя из машины, Барти стояла и смотрела на проступавшие из тумана очертания острова Гардинерс. Она вспоминала, как Лоренс в первый раз привозил ее сюда и рассказывал об обитающих здесь диких индюшках и белохвостых оленях. Ходили легенды, что где-то на острове спрятаны сокровища. Лоренс пытался купить остров у потомков Гардинера (на такое был способен только он), но те ему отказали.
Барти сознавала, чем она сейчас занимается: стирает пыль времени с воспоминаний, вновь делая их яркими и живыми. Это были ее, и только ее воспоминания, которыми она могла поделиться лишь с достойным человеком.
Неудивительно, что в ее отсутствие ей постоянно звонили. Дженна умоляла позволить и им приехать в Саут-Лодж. Кэти просила вернуться в Нью-Йорк, поскольку они с Дженной совсем запутались с приготовлениями к отъезду. Чарли тоже звонил, передав, что хочет ее видеть и что им нужно поговорить. Барти поняла: он узнал о ее визите в больницу. Конечно, ей придется возвратиться в реальную жизнь, выдержать разговор с ним и решить, что делать дальше.
Но не сегодня.
– Я не хочу портить девочкам торжество, – сказала ему Барти. – Их я возьму с собой. Потом, когда вернусь, будем решать все остальное.
Чарли и на этот раз оказался предсказуем. Вначале рассердился, затем стал ее упрекать и защищаться, а под конец изрядно струсил. Понял, что теперь его положение безнадежно.
Естественно, главным его оружием была Кэти.
– Ты не посмеешь испортить ей жизнь, – без конца повторял Чарли. – Пытаясь навредить мне, ты навредишь и ей.
Барти спокойно выдержала и его взгляд, и словесный поток.
– Это не я, а ты навредил своей дочери. Ты возвел под ней целую пирамиду из вранья и теперь боишься, что все это рухнет.
И в то же время Барти сознавала: ее главная проблема сейчас не Чарли, а Кэти.
В этом он оказался прав. Чарли был ужасающе умен и ужасающе глуп.
– Придумай девочкам любое объяснение, почему ты не поедешь в Англию. Я им врать не собираюсь, но твое вранье поддержу.
– Представляешь, папочка не поедет в Англию, – сообщила Дженне Кэти, готовая разреветься. – Эта старая ведьма, эта чертова моя бабка, видишь ли, при смерти, а он говорит, что совесть не позволяет ему бросить ее и уехать.
– Ты можешь гордиться своим отцом, – сказала Дженна. –
Иззи не помнила, когда еще ей было так тошно, как сейчас. Даже после аборта, после Кита, после Джорди. Боже, она вконец испортила себе жизнь. Бесповоротно. Она загубила любимую работу, бывшую для нее единственным светлым пятном. Ну и дура же она! Абсолютная, непроходимая дура. Ник отгородился от нее невидимым, но ощутимым барьером. Он вел себя с ней подчеркнуто вежливо. Прежней непринужденности как не бывало. Ник перестал подтрунивать над ней, говорил только о работе и больше ни о чем, называл ее только Иззи. Обращения «дорогая», «радость моя» и даже «леди Изабелла» исчезли из его лексикона. Это ужасно сбивало ее с толку. Иззи казалось, что она уже не знает, кто она на самом деле. Майк, через пару дней вышедший на работу, не понимал, почему так разительно изменилась атмосфера в их маленьком дружном агентстве. Казалось, в комнате плавали клочья знаменитого лондонского тумана, похожего на гороховый суп. Иззи хорошо помнила этот туман по детству. Похоже, они все трое двигались теперь ощупью, иногда спотыкались друг о друга и совершенно не понимали, куда идут.
На третий день Майк не выдержал. Он позвал Иззи выпить кофе и спросил в лоб:
– Что у вас случилось?
Иззи настороженно посмотрела на него:
– Ты о чем?
– Слушай, малышка, когда я вернулся на работу, мне показалось, что вы без меня пережили третью мировую войну. Между вами явно что-то произошло. Кое-что я знаю, но…
– Он что, ничего тебе не рассказывал?
– Ни-че-го. Только твердил как заведенный, что в тот вечер ему не следовало уходить и бросать меня одного. Получается, я сам должен восполнять пробелы и докапываться, что к чему.
– Вот оно что, – пробормотала Иззи. – Понимаю.
Она не знала, легче ей стало после слов Майка или, наоборот, тяжелее.
– И… какие пробелы ты сумел заполнить? – осторожно спросила она.
– Дорогая, сдается мне, что Ник положил на тебя глаз. Что-то в этом роде. А ты это, естественно, почувствовала. Ты же у нас девочка умная.
– Да, ты прав. Нечто такое было.
– Конечно, парень – полный шмук. Надо же, возомнил, что у него получится. И с кем? С тобой!
Иззи почувствовала непонятное раздражение:
– Не понимаю, а почему у него… не должно получиться?
– По одной простой причине: ты – это ты, а он – это он. Слава богу, тебе хватает ума понимать разницу.
Вид у Майка был весьма обескураженный. Иззи невольно улыбнулась:
– Я бы так не сказала. Я бы сказала, все совсем наоборот. И тем не менее…
– Иззи, что ты его выгораживаешь? – Майк вздохнул, понимая, что нашел причину. – Послушай. Ник, конечно же, идиот. Меня в этом убеждать не надо. Но мы не можем работать в такой ненормальной обстановке. Сделай над собой усилие и запрячь свое недовольство куда подальше. Веди себя как раньше. Я тебя очень прошу, принцесса.
– Конечно, – пообещала Иззи. – Я обязательно постараюсь.
В своих стараниях вести себя как раньше Иззи ударилась в другую крайность. Она излишне много смеялась, говорила нарочито громко, а когда в комнате воцарялась тишина, тут же принималась рассказывать, что считает дни до отъезда в Англию и мечтает увидеть свадьбу.
– А он тоже там будет? – довольно холодно спросил у нее Ник.
Его поведение за эти дни ничуть не изменилось. Вероятно, к нему Майк с подобной просьбой не обращался.