Соблазны бытия
Шрифт:
– Уверен, вы часто бываете здесь.
– Раньше. В юности.
– А теперь вы, конечно же, считаете себя ужасной старухой.
– По ощущениям… иногда. Кажется, будто жизнь проходит мимо.
– Какие ужасные ощущения!
– А разве нет? Простите, у меня не слишком праздничное настроение. Вы так добры ко мне.
– Ни капельки, – возразил Маркус. – В действительности это потакание собственным слабостям. Люблю сидеть в ресторане с красивыми женщинами.
– Здесь их предостаточно. –
– Она просто красавица. Наверняка вокруг нее постоянно витают слухи о помолвке.
– Было такое. Увивался за ней сынок одного пэра. Тощий как спичка. Нам он совсем не понравился. Они расстались. Сейчас за нею ухаживает актер. Вроде бы друг Тони Армстронга-Джонса. Этот Тони снимал ее для «Вога». Нони нам все уши прожужжала. Говорила, что более талантливого фотографа еще не встречала. Любит снимать в рискованных ситуациях. Один раз он сфотографировал Нони на велосипеде. Точнее, в момент падения с велосипеда. Но при этом сумел запечатлеть весь ее наряд. Нони добилась колоссального успеха. Мы ею очень гордимся.
– В вашей семье успех не редкость. Он течет у Литтонов в жилах. В вашей крови очень высокое содержание успеха. Я почти уверен.
– Будем надеяться.
Элспет улыбалась Маркусу. Обаятельный и очень элегантный человек. Прекрасно сшитый костюм, довольно узкие брюки, рубашка в белую и бледно-розовую полоску. Элспет нравились такие мужчины: общительные, интересующиеся тем, что ты скажешь. Никакой угрюмости, никаких «да» и «нет» вместо разговора. И никаких вспышек дурного настроения…
– А вы не женаты? – вдруг спросила Элспет, отодвигая от себя почти полную тарелку.
– Нет, не женат… Вам не понравилось это блюдо? Давайте я закажу что-нибудь другое.
– Спасибо, не надо. Оно очень вкусное. Я не слишком голодна. Я не могу есть, когда… – Она замолчала.
– Когда – что?
– Когда нервничаю.
– А почему вы сейчас нервничаете? – с нескрываемым изумлением спросил Маркус. – Уж кому из нас нервничать, так это мне. Я ведь изо всех сил стараюсь развлечь женщину, считающую меня старым, как пыль времен.
– Этого я не говорила, – засмеялась Элспет. – Просто мне подумалось… – Она снова замолчала.
– Элспет, странная у вас привычка не заканчивать фразы. Я начинаю неловко себя чувствовать. Так о чем вы думали?
Элспет смотрела прямо на него. Выпитое шампанское оказало свое действие. Как говорила в таких случаях Эми, ее слегка занесло.
– Я думала о том, что вы принадлежите как раз к такому типу мужчин, который мне больше всего нравится.
После ее слов их разговор стал легким и непринужденным. Сначала это были кокетливые, ничего не значащие
– Поначалу у нас были чудесные отношения. А потом у меня появилась любовница.
– Любовница? У вас?
– Да. Ее звали… работа. Я уделял ей больше внимания, чем жене. К тому времени у нас уже было двое детей. Жена вплотную занималась ими и домом, и мне легко удавалось улизнуть, не вызывая подозрений.
– Мне все это хорошо известно, – сказала Элспет.
– Вам? А я-то думал, вы очень преданы своему мужу.
– Предана! – воскликнула Элспет, чувствуя, как глаза у нее наполняются слезами.
Маркус Форрест бросил на нее тревожный взгляд и тактично отвернулся, когда она полезла в сумочку за платком.
– Простите меня, пожалуйста, – смущенно пробормотала она.
– И вы меня простите. Не за то, что невольно заставил вас плакать. В отличие от большинства мужчин, мне нравятся женские слезы. Однако вы ведь заплакали не от счастья. Может, хотите рассказать мне, в чем дело?
– Нет, – твердо ответила Элспет, заставив себя улыбнуться. – А почему вам нравятся слезы?
– Я нахожу их очень сексуальными, – вдруг сказал он. – Они подчеркивают эмоциональную натуру и нежное сердце. Конечно, не всякие слезы и не во всех ситуациях, но…
– Сомневаюсь, сохранилось ли у меня нежное сердце… после всего, – призналась Элспет.
– Думаю, что сохранилось. – Он осторожно смахнул с ее щеки слезинку. – Даже уверен. Иначе вы бы работали у меня.
Элспет намеренно не отреагировала на это «у меня».
– Боюсь, что нет. Кейр бы мне не позволил.
– Он бы вам не позволил? – Маркус откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая лицо Элспет. – Пожалуй, это самое печальное признание, какое мне доводилось когда-либо слышать. Чтобы человек с вашими амбициями и талантом сидел дома только потому, что… – Маркус оборвал фразу и вдруг спросил: – Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Очень сомневаюсь. Я была поставлена перед выбором: или моя работа, или наш брак.
– Вы выбрали брак. И вы еще сомневаетесь насчет своего нежного сердца?
– Я чувствую себя жестокосердной, – вдруг сказала Элспет, легкомысленно ныряя в пропасть признаний. Опасных признаний. – Я постоянно чувствую себя уязвленной, постоянно сержусь. Мне невыносима сама мысль, что я торчу дома, а он сидит в «Литтонс» и занимается тем, чем должна бы заниматься я. Потом он приходит и рассказывает, как у него прошел рабочий день. Мне хочется заткнуть уши.
– Мне очень больно об этом слышать, – тихо произнес Маркус Форрест. – Очень больно. Вы уверены, что я ничем не могу помочь вам?