Соблазны бытия
Шрифт:
– Никак. Просто нам пора собираться и ехать. Джорди, у тебя галстук сбился. Мамочка его тебе сейчас поправит, а я схожу за своим плащом.
Нони вышла. Адель посмотрела ей вслед и повернулась к Джорди:
– Думаешь, она знает?
– Дорогая, она, конечно же, знает. Они все знают.
– Но кто мог ей сказать?
– Даже не верится, что мы снова затеваем этот разговор, – улыбнулся Джорди.
– Ты о чем?
– Вспомни, как ты всполошилась, когда обнаружила, что Генри знает. И Иззи тоже.
– Иззи – такая чудесная девушка.
– Согласен. Просто прелесть. Мне она тоже
– Наверное, она и сказала Нони. Они очень близки.
– Возможно. А может, это сделал Генри, или Ру, или твои бойкие племянницы. Адель, дети видят, знают и говорят.
– Ты прав. Лучше бы я сама рассказала Нони.
– Сомневаюсь, что лучше. Ее это не слишком-то и затронуло. Пока что юная леди Нони в большей степени познает внешнюю сторону мира.
Вернулась Нони, на руке которой висел бархатный плащ.
– До чего же ты элегантная, – сказал ей Джорди. – Сердце старика просто расцветает. Позволь поухаживать за тобой.
– Джорди, какой же ты старик? Ты выглядишь ненамного старше Генри.
– Не говори чепухи, – отмахнулся Джорди, но слова Нони ему явно понравились.
Тем более что Нони не лукавила. Джорди выглядел скорее как американский студент, нежели зрелый мужчина (он и одевался соответственно). Высокий, поджарый, с каштановыми, слегка вьющимися волосами и широко распахнутыми серыми глазами, он был человеком без возраста. Точнее, от двадцати пяти и выше. На самом деле ему исполнилось сорок два, и он был на год моложе Адели. Что же касается Генри Уорвика – старшего сына Венеции, – тот имел облик обаятельного повесы, начинающего обзаводиться «банкирским» брюшком, слегка фривольные манеры и действительно выглядел гораздо старше своих двадцати четырех лет.
– Знаете что? У меня от вашего взаимного восхищения пробуждается ревность, – призналась Адель. – Поехали. Мама ни за что не простит нам опоздания.
А между тем обед на Чейни-уок начался с более чем получасовым опозданием. И Селии в гостиной не было. Сейчас она приводила себя в порядок после встречи с разъяренным Себастьяном. Их встреча длилась более двух часов. Себастьян покинул дом одновременно с приездом Джея и Тори.
– Мы слышали его последние слова: «Желаю тебе благоденствовать с твоим долбаным наци!» – шепотом сообщила Адели Тори. – И знаешь, он плакал. Слезы так и катились у него по лицу. Бедный Себастьян! Я хотела побежать за ним следом, но Джей сказал, что лучше оставить его в покое.
– Хорошо, что Иззи сейчас дома. Хоть успокоит отца. Да, бедный наш Себастьян. Даже страшно подумать, что творится у него внутри. Зачем она это сделала? Зачем?
– Откуда мне знать? – улыбнулась Тори.
– Наша мамочка – это тайна тайн, – вздохнула Адель. – И всегда была такой. Боже мой, до сих пор не верится. Может, она сегодня удостоит нас объяснением… Тори, у тебя просто божественное платье.
– Правда, недурное? Аккуратненько скрывает мой живот. Она растет с ужасающей быстротой. Думаю, она будет крупнее своих братьев. Всего четыре месяца, и смотри, в кого я превратилась.
На Тори было платье с высокой талией. Свои прекрасные волосы она убрала назад, открыв не менее прекрасное лицо. Внешне ничто не говорило о ее беременности.
– Не напрашивайся на комплименты, Тори Литтон. Но должна признаться, выглядишь ты потрясающе, – заявила Адель. – А теперь идем исполнять наш долг. Слава богу, здесь нет Банни, иначе… Даже думать не хочется.
– Кто такой Банни?
– Лорд Арден. Это его давнишнее прозвище. Поскольку его имя Питер…
– Ну конечно! «Кролик Питер»! [2] Вот уж не думала, что ты так хорошо его знаешь.
– Он помог мне бежать из Франции. Это было в сороковом году. Устроил мне… – Адель замолчала. – В общем, помог мне отплыть из Бордо на одном из последних кораблей. Он тоже плыл на том корабле. Так мы и путешествовали: он, я и, само собой, дети.
– Я и не знала. Наверное, это было потрясающее плавание.
– Ужасающее. Но он вел себя просто безупречно. Настоящий джентльмен.
2
«Кролик Питер»– детская повесть английской писательницы Беатрис Поттер, появившаяся в начале XX века. Банни – шутливое прозвище кролика, часто встречающееся в английских сказках и рассказах.
– Как и Оливер. Похоже, твоя мама умеет притягивать к себе джентльменов.
– Банни намного проще, чем был наш отец, – сказала Адель. – Отец лишь выглядел простаком, которым крути как хочешь.
– Я это постоянно слышу от Джея. Мои собственные впечатления весьма скромны.
– Джей прав. Отец по силе воли ничуть не уступал маме. В чем-то он был весьма тяжелым и неудобным человеком, но хорошо умел это скрывать… Бой! Привет, дорогой. Сегодня здесь вся ваша династия?
– Нет, только четверо, – ответил Бой Уорвик, целуя Адель и Тори. – Девочки, вы обе такие красивые, что у меня нет слов. Адель, идем, я угощу тебя вином. Пока роль хозяйки вечера лежит на мне.
Адель облегченно вздохнула. Если торжеством управляет Бой, можно не волноваться. Из множества его ценных качеств самым замечательным было умение создавать легкую, непринужденную обстановку.
И вдруг, совсем не к месту, Адель затосковала по отцу. Она вспомнила его сидящим у камина в инвалидной коляске. Только он умел одновременно быть обаятельным и глубоко отрешенным. Будь отец жив, Себастьян не позволил бы себе метать громы и молнии. Адель даже вздрогнула, подумав, что тогда не было бы ни этого вечера, ни шокирующих заявлений, которые им предстояло услышать. И никто бы не потревожил давние, глубоко спрятанные пласты горя…
– Я знаю, – сказала Венеция, целуя сестру. – Я тоже об этом думала.
– Как ты узнала?
– Увидела, что ты смотришь на его место. И подумала…
– Так рано, – вздохнула Адель. – Эта мысль не идет у меня из головы. Так рано. Едва год прошел. И…
– Адель, когда тебе будет столько же, сколько мне сейчас, ты обнаружишь, что годы становятся все более дефицитным товаром. Поразмышляй об этом. Кстати, это одна из тем, которые я намереваюсь сегодня затронуть.