Собор
Шрифт:
Прошу тебя, замолчи!
1
Когда Ральфу Уайману исполнилось восемнадцать и он впервые покидал родной кров, отец его, директор джефферсонской начальной школы и первая труба в оркестре клуба «Уивервилльские Лоси», все ему объяснил. Жизнь, объяснил он, весьма серьезное дело, рискованное, можно сказать, предприятие, с первых шагов требующее от юноши напора и целеустремленности. Тяжкое испытание — это, можно сказать, известно всем и вся. Тем не менее жизнь — дело стоящее и в конце концов приносит свои плоды. Так полагал отец. Так он и сказал сыну.
Однако в университете Ральфу не сразу удалось четко определить цель, к которой следовало стремиться. Он подумывал стать врачом, а еще ему хотелось быть
Позже, уже на третьем курсе, Ральф попал под влияние преподавателя, обладавшего удивительной силой убеждения. Звали его Максвелл. Ральф запомнил его на всю жизнь. Максвелл был красивый, изящный человек лет сорока, с изысканными манерами и легкими, почти незаметными интонациями южанина в мягком, хорошо поставленном голосе. Он учился в университете Вандербильта [6] , завершал образование в Европе, был еще как-то связан с двумя-тремя литературными журналами Запада. Ральф потом утверждал, что буквально в одни сутки решилась его судьба: он станет преподавателем. Он бросил пить, поднажал с учебой и в тот же год добился избрания в «Омега Пси» — национальное общество журналистов. Стал членом Английского клуба, был приглашен в камерный студенческий оркестр — а ведь он уже три года как забросил свою виолончель. И успешно провел избирательную кампанию: стал старостой старшего курса. Вот тут-то он и встретил Мариан Росс — завлекательно бледную, стройную девушку, которая однажды села рядом с ним на семинаре по Чосеру [7] .
6
Один из крупнейших старых университетов в США; основан в 1872 году в городе Нэшвилл, штат Теннесси.
7
Джеффри Чосер (1340–1400) — английский поэт. Особенно широко известны его «Кентерберийские рассказы». На русский язык наиболее полно переведены И. Кашкиным и О. Румером.
У Мариан Росс были длинные волосы, она предпочитала свитеры с высоким горлом, и появлялась всюду с кожаной сумкой, свисавшей с плеча на длинном ремне. Ее огромные глаза, казалось, могли вобрать в себя и в один миг осознать все окружающее. Ральфу нравилось появляться с Мариан на людях. Они вместе ходили в «Бочонок» и в другие места, где бывали все их сокурсники, но не допускали, чтобы эти развлечения и даже помолвка, не замедлившая последовать в весенние каникулы, помешали занятиям.
Оба проявили себя как весьма серьезные студенты, поэтому и те, и другие родители дали добро грядущему браку. Весной Мариан и Ральф проходили практику в одной и той же школе в Чико [8] , а в июне вместе сдали выпускные экзамены. Две недели спустя они обвенчались в епископальной церкви св. Иакова. Накануне свадьбы, держась за руки, они поклялись в браке своем до конца дней сохранить волнующую тайну любви.
8
Чико — городок в штате Калифорния, около 20 тысяч жителей.
Медовый месяц они провели в Гвадалахаре [9] : отправились туда на машине. С удовольствием бродили по дурно освещенным музеям и разваливающимся храмам, делали покупки в магазинчиках и лавчонках и обследовали рынок. Однако втайне Ральф испытывал тягостное отвращение к грязи и убожеству, к откровенной похоти, бросавшимся в глаза, и всей душой стремился назад, в безопасность и благополучие Калифорнии. Но одно впечатление, которое осталось в его памяти на всю жизнь и тревожило душу больше всего, не имело отношения к мексиканским обычаям и уровню жизни. К Мексике вообще.
9
Гвадалахара — город в Мексике на юго-западе Мексиканского нагорья, 1500 метров над уровнем моря.
Как-то под вечер, уже темнело, Ральф возвращался домой. Поднимался по пыльной дороге наверх к «касите» — домику, который они снимали. Мариан стояла, облокотившись о чугунные перила балкона, совершенно неподвижно. Длинные волосы спадали прядями по плечам, переливались на грудь. Мариан не заметила мужа, смотрела в другую сторону, куда-то далеко. На ней была белая блузка, шею обвивал легкий алый шарф. Ральф видел, как напряжена под белой тканью ее грудь, упруго рвется наружу. Он шел, неся под мышкой бутыль темно-красного дешевого вина, и вся эта картина показалась ему сценой из какого-то фильма, полной драматического значения; главным действующим лицом была Мариан; ему же в этой сцене роли не нашлось.
Перед отъездом в Мексику они оба получили работу в средней школе в Юрике — есть такой город на северо-западе Калифорнии. Год спустя, когда оба почувствовали, что эта школа и этот город — именно то, что им нужно, они решили здесь обосноваться и сделали первый взнос за дом в районе Файер Хилл. Ральфу казалось, хотя он и не особенно задумывался об этом, что он и Мариан прекрасно понимают друг друга, по крайней мере настолько, насколько это возможно между мужем и женой. Более того, Ральфу казалось, что он понимает и себя, знает, на что способен, на что не способен и к чему стремится в меру своих скромных возможностей.
Подрастали детишки. Дороти было уже пять, Роберту — четыре. Вскоре после того как родился Роберт, Мариан предложили место преподавателя французского и английского языков на младших курсах колледжа, на окраине города. А Ральф продолжал работать в школе. Они считали свой брак счастливым, и только один эпизод омрачал безоблачное небо их семейной жизни. Впрочем, это было в далеком прошлом, два года тому назад, зимой. Они с тех пор не говорили о случившемся, но Ральф иногда думал об этом. Более того, признавался он себе, думал об этом все чаще и чаще. Все чаще и чаще отвратительные видения, немыслимые подробности вставали перед его взором. Потому что его преследовала мысль, что однажды жена изменила ему с человеком по имени Митчел Андерсон.
А теперь было воскресенье, ноябрьский вечер, и дети уже спали. Ральф клевал носом над ученическими тетрадками под тихие звуки музыки, доносившейся из кухни. Там было включено радио и Мариан гладила белье. Ральф чувствовал, что беспредельно счастлив. Какое-то время он еще сидел, невидящим взором уставившись на расплывающиеся строчки, потом сложил тетрадки стопкой и выключил настольную лампу.
— Все, дорогой? — с улыбкой спросила Мариан, когда он появился в дверях кухни. Она сидела на высоком табурете, а утюг поставила на попа, как будто заранее знала, что муж сейчас войдет.
— Какое там! — ответил он и, скорчив страшную рожу, швырнул тетрадки на кухонный стол. — Ни черта подобного!
Мариан рассмеялась. Смех у нее был удивительно приятный — веселый и какой-то светлый. Она подставила ему щеку для поцелуя, он легко коснулся губами теплой кожи. Вытащил из-под стола стул, сел и откинулся на спинку; стул закачался на задних ножках. Ральф смотрел на жену. Она улыбнулась ему и опустила глаза.
— Совсем засыпаю, — сказал он.
— Кофе хочешь? — спросила она, потянулась к кофеварке, пощупала блестящий бок тыльной стороной ладони. Он помотал головой.