Собор
Шрифт:
Хильда Морган принялась расчищать на кушетке место для гостей, сняла и положила на пол упаковочную бумагу, готовые уже свертки, ножницы, коробку с лентами и тесьмой, искусно вывязанные бантики.
Майерс заметил, что Морган снова рассматривает его, теперь уже без улыбки.
Пола сказала:
— Майерс, дорогой, у тебя что-то запуталось в волосах.
Майерс пощупал пальцами волосы на затылке и вытащил сухую веточку. Положил ее в карман.
— Ну и пес, — сказал Морган и снова усмехнулся. — Мы как раз приготовились выпить чего-нибудь горячительного. Заворачивали последние праздничные
— Горячительного? Это прекрасно. Все равно что, — сказала Пола.
— Все равно что, — сказал Майерс. — Как жаль, что мы вам помешали.
— Чепуха какая, — сказал Морган. — Мы очень… Нам очень… хотелось посмотреть, какие это такие Майерсы. Хотите грога, сэр?
— С удовольствием.
— А вы, миссис Майерс?
Пола кивнула.
— Два грога на подходе, — сказал Морган. — Милая, я думаю, мы тоже созрели, правда? — обратился он к жене. — Во всяком случае, появился повод. Это ведь событие в своем роде.
Он взял ее чашку и отправился на кухню. Майерсу слышно было, как грохнула дверца буфета и как Морган пробормотал что-то, очень похожее на ругательство. Майерс на мгновение зажмурился. Потом взглянул на Хильду Морган. Она поудобнее устраивалась в кресле у противоположного конца кушетки.
— Садитесь здесь, с этого конца, вы оба, — сказала она и похлопала ладонью по подлокотнику. — С этого конца, поближе к камину. Попросим Моргана подбросить дровишек, когда он вернется из кухни.
Они сели. Хильда Морган сложила руки на коленях, сплела пальцы и наклонилась вперед, всматриваясь в лицо Майерса.
Гостиная была все такой же, как он ее помнил. Только на стене, над креслом Хильды Морган, появились три гравюры в рамках. Небольшие. На одной мужчина во фраке и крахмальной манишке приветствовал двух дам, приподнимая цилиндр. Дамы держали в руках кружевные зонтики. Все это происходило на широкой площади, по которой сновали люди, лошади, экипажи.
— Ну, как ваше путешествие по Германии? — спросила Пола. Она сидела на самом краешке кушетки, держа сумочку на коленях.
— Нам ужасно понравилось в Германии, — сказал Эдгар Морган, входя из кухни с подносом в руках. На подносе стояли четыре большие чашки. Майерс сразу же узнал эти чашки.
— А вы бывали в Германии, миссис Майерс? — спросил Морган.
Пола сказала:
— Мы собираемся, правда, Майерс? Может, в будущем году. Будущим летом. Или через год. Как только сможем себе это позволить. Может, как только Майерсу удастся что-нибудь опубликовать. Майерс ведь пишет.
— Полагаю, путешествие в Европу могло бы оказаться весьма благотворным для писателя, — произнес Эдгар Морган. Поставил чашки на специальные подставки. — Угощайтесь, пожалуйста.
Он сел в кресло напротив жены и уставился на Майерса.
— В своем письме вы упоминали, что уходите с работы, чтобы писать.
— Так оно и было, — сказал Майерс и отпил из чашки.
— Он почти каждый день что-нибудь пишет, — сказала Пола.
— Неужели? — сказал Морган. — Это впечатляет. Могу ли я спросить, что именно вы написали сегодня?
— Ничего, — сказал Майерс.
— Так праздники же, — сказала Пола.
— Вы должны им гордиться, миссис
— А я и горжусь, — ответила Пола.
— Рада за вас, — сказала Хильда Морган.
— Я тут на днях слышал кое-что такое, что могло бы вас заинтересовать, — сказал Эдгар Морган. Достал табак, стал набивать трубку. Майерс закурил сигарету, поискал взглядом, где может быть пепельница. Не нашел и уронил спичку за кушетку. — На самом деле это ужасная история. Но может быть, вы сумеете ее как-то использовать, мистер Майерс. — Морган зажег спичку и пыхнул трубкой. — Моя вода да на вашу мельницу, знаете ли, и всякое такое… — сказал Морган и засмеялся. Помахал спичкой в воздухе, чтобы погасла. — Парень этот — примерно моего возраста. Коллегой моим был, года два или вроде того. Естественно, мы немного были знакомы, и друзья у нас были общие. А потом он ушел из фирмы, получил место в университете, где-то в провинции. Ну и знаете, как это бывает иногда, завел роман с одной студенткой.
Миссис Морган неодобрительно пощелкала языком. Протянула руку, взяла с пола маленький сверток в зеленой бумаге и стала прикреплять к нему красный бант.
— Ну, как все полагали, это был роман до невозможности страстный. Длился он несколько месяцев, — продолжал Морган. — Фактически, до совсем недавнего времени. Точнее говоря, и недели еще не прошло. И вот, около недели тому назад, вечером это было, он объявляет своей жене — а они уже двадцать лет как женаты, — объявляет своей жене, что хочет разводиться. Можете себе представить, как эта идиотка прореагировала. Да и по правде сказать, для нее ведь это было как гром с ясного неба. Скандалище был! Вся семейка участвовала. Жена выставила его из дому в тот же момент. И вот как раз когда этот мой знакомый уходил, его сынок швырнул ему вслед банку помидорового супа и угодил папочке прямо по затылку. Теперь папочка в больнице с сотрясением мозга. И состояние крайне тяжелое.
Морган пыхнул трубкой и снова уставился на Майерса.
— В жизни ничего подобного не слыхала, — заявила миссис Морган. — Эдгар, это отвратительно.
— Кошмар какой-то, — сказала Пола.
Майерс ухмыльнулся.
— Ну вот вам. Каков рассказец? А, мистер Майерс? — Морган успел заметить ухмылку и недовольно сощурился. — Подумайте, какой рассказ вы бы написали, если бы могли проникнуть в мысли этого человека.
— Или в мысли его жены, — сказала миссис Морган. — Подумайте, что она могла бы рассказать. Такое предательство — после двадцати лет совместной жизни! Подумайте, что она должна была пережить!
— А представьте себе, что с мальчиком творится, — сказала Пола. — Представьте — чуть не убил собственного отца!
— Да, конечно, все это так, — сказал Морган. — Только, мне кажется, есть одна вещь, о которой никто из вас не подумал. Ни на минуту не задумался. Вот о чем подумать надо. Мистер Майерс, вы слышите? Ну-ка, что вы скажете на это? Поставьте себя на место этой восемнадцатилетней девочки-студентки, которая влюбилась в женатого человека. Задумайтесь о ней, хоть на минутку, и тогда поймете, какие возможности открывает перед вами этот сюжет.