Собрание сочинений, том 14
Шрифт:
Вот тебе все, что ты хотел, et au dela {и еще сверх того. Ред.}. Но теперь и я хочу спросить тебя кое о чем, а именно узнать твое мнение насчет отчисления доли наследства pro patria,vulgo {в пользу отечества, попросту. Ред.} в пользу государства, в качестве главного источника его доходов; разумеется, только на крупные наследства, с отменой всех налогов, падающих на неимущие классы… Наряду с этим вопросом о налоге на наследство меня интересуют еще два немецких института: «объединение земельных участков» и «ипотечное страхование». Я хотел бы ознакомить с этими институтами французов, которые о них абсолютно ничего не знают и вообще, за немногими исключениями, видят по ту сторону Рейна лишь туманности и кислую капусту. Исключение составила недавно газета «Univers»; изливаясь в жалобах по поводу чрезмерного дробления земельной собственности, она правильно заметила: «Il serait desirable qu'on appliquat immediatement les remedes energiques, dont une partie de l'Allemagne s'est servie avec avantage: le remaniement obligatoire des proprietes partout ou les 7/10 des proprietaries d'une commune reclament cette mesure. La nouvelle repartition facilitera le drainage, l'irrigation, la culture rationelle et la voirie des proprietes»{27}. Этого же вопроса касается «Siecle», газета вообще несколько близорукая, особенно в немецких делах, но исключительно болтливая вследствие своего самодовольного шовинизма, которым она щеголяет, как Диоген своим дырявым плащом; это блюдо она изо дня в день подогревает для своих читателей под видом патриотизма. И вот эта шовинистическая газета, принеся своему bete noire{28}, газете «Univers», обязательное утреннее приветствие, восклицает: «Proprietaires ruraux, suivez ce conseil! Empressez-vous de reclamer le remaniement obligatoire des proprietes; depouillez les petits au profit des grands. O fortunatos nimium agricolas — trop heureux habitants des campagnes — sua si bona — s'ils connaissaient l'avantage a remanier obligatoirement la propriete!»{29}.
В остальном я предоставляю событиям идти своим чередом, воздаю кесарево кесарю, а божие богу, не забывая и «доли дьявола». Остаюсь твоим старым другом.
Твой Шили».
Из вышеизложенных сообщений следует, что если в Женеве в 1849–1850 гг. существовала серная банда, а в 1851–1852 гг. — бюрстенгеймеры, два общества, не имевшие ничего общего ни одно с другим, ни со мной, то обнаруженное нашим парламентским клоуном существование «серной банды или бюрстенгеймеров» — плоть от его плоти, ложь в четвертой степени, «такая же большая, как и тот, кто ее выдумал». Представьте себе историка, у которого хватило бы бесстыдства утверждать, что во время первой французской революции существовала группа лиц, которая была известна под именем «Cercle social» [359] или также под не менее характерным названием «якобинцев».
359
Cercle social (Социальный кружок) — организация, созданная представителями демократической интеллигенции и действовавшая в Париже в первые годы французской буржуазной революции конца XVIII века. Место Cercle social в истории социалистических идей определяется тем, что его идеолог К. Фоше выдвигал требования уравнительного передела земли, ограничения крупных состояний, а также требование предоставления работы всем трудоспособным гражданам. Данная К. Фоше критика формального равенства, провозглашенного в документах французской революции, подготовила значительно более смелые выступления по этому вопросу руководителя «бешеных» Жака Ру. Большинство буржуазных революционеров-якобинцев относилось отрицательно к идеям уравнительного социализма, высказывавшимся идеологами Cercle social и особенно «бешеными».
Что же касается жизни и деяний измышленных им «серной банды или бюрстенгеймеров», то наш забавник избежал здесь каких-либо издержек производства. Приведу лишь один-единственный пример:
«Одним из главных занятий серной банды», — рассказывает округленный человечек своей изумленной филистерской публике, — «было так компрометировать проживающих в отечестве лиц, что они должны были не противиться более попыткам вымогательства и платить деньги» (недурно сказано: «они должны были не противиться более попыткам вымогательства»), «чтобы банда хранила в тайне компрометирующие их факты. Не одно, сотни писем посылались в Германию этими людьми» (то есть фогтовскими homunculis {гомункулами. Ред.}) «с открытой угрозой разоблачить причастность к тому или иному акту революции, если к известному сроку по указанному адресу не будет доставлена определенная сумма денег» («Главная книга», стр. 139).
Почему же Фогт ни «одного» из этих писем не напечатал? Потому, что серная банда писала «сотни». Если бы угрожающие письма были столь же дешевы, как ежевика {30} , Фогт все же поклялся бы, что мы не должны увидеть ни одного письма. Если бы его завтра призвали к суду чести Грютли-союза [360] и потребовали объяснений по поводу «сотен» «угрожающих писем», то он вынул бы из-за пояса, вместо письма, бутылку вина, прищелкнул бы пальцами и языком и, с колыхающимся от силеновского хохота животом, воскликнул бы вместе со своим Абтом: «Долг платежом красен, мир держится возмездием!»
360
Грютли-союз — швейцарская мелкобуржуазная реформистская организация, основанная в 1838 г. в качестве просветительного союза ремесленников и рабочих. В 1901 г. Грютли-союз присоединился к швейцарской социал-демократической партии, а в 1925 г. окончательно слился с ней. Название «Грютли» подчеркивает национально-швейцарский характер организации. Согласно преданию, в 1307 г. представители трех швейцарских кантонов сошлись на лугу Грютли и заключили союз о совместной борьбе против австрийского владычества и, в частности, против австрийских наместников — фогтов. Это обстоятельство использовано Марксом для иронического замечания в адрес Фогта.
III
ПОЛИЦЕЙЩИНА
«Что за новое неслыханное дело фогт задумал!»
«Я открыто заявляю», — говорит Фогт, серьезнейшим образом принимая свою позу гаера, — «я открыто заявляю: всякий, кто ввязывается с Марксом и его товарищами в какие бы то ни было политические интриги, рано или поздно попадает в руки полиции; интриги эти известны тайной полиции, которой с самого начала о них доносят и которая в надлежащее время высиживает их» (интриги — это, очевидно, яйца, а полиция — наседка, которая их высиживает). «Зачинщики Маркс и К° сидят, конечно, за пределами досягаемости в Лондоне» (в то время как полиция сидит на яйцах). «Не затрудняюсь привести доказательства для этого утверждения» («Главная книга», стр. 166, 167).
Фогт «не затрудняется», Фальстаф никогда не «затруднялся». «Изолгаться» — сколько хотите, но «затрудняться»?{32}Итак, твои «доказательства», Джек, твои «доказательства»{33}.
1. СОБСТВЕННОЕ ПРИЗНАНИЕ
«Маркс сам говорит в своей вышедшей в 1853 г. брошюре «Разоблачения о кёльнском процессе коммунистов», стр. 77: «Для пролетарской партии после 1849 г., как и до 1848 г., оставался открытым только один путь — путь тайного объединения. Поэтому, начиная с 1849 г., на континенте возникает целый ряд тайных пролетарских объединений; полиция их раскрывает, суды преследуют, тюрьмы опустошают их ряды; обстоятельства же постоянно их вновь возрождают». Иносказательно» (говорит Фогт) «Маркс себя здесь называет «обстоятельством»» («Главная книга», стр. 167).
Итак, Маркс говорит, что «полиция с 1849 г. раскрыла целый ряд тайных объединений», но обстоятельства их возрождали. Фогт говорит, что не «обстоятельства», а Маркс «возродил тайные объединения». Так Фогт доказал, что всякий раз, когда полиция Баденге раскрывала Марианну [361] , Маркс, по соглашению с Пьетри, ее вновь восстанавливал.
«Маркс сам говорит!» Процитирую в контексте, что говорит сам Маркс:
«Со времени поражения революции 1848–1849 гг. пролетарская партия лишилась на континенте того, чем она обладала в порядке исключения в течение этой короткой эпохи: печати, свободы слова и права союзов, иными словами легальных средств партийной организации. Как буржуазно-либеральная, так и мелкобуржуазно-демократическая партии, несмотря на реакцию, нашли в социальном положении представляемых ими классов условия, необходимые для того, чтобы в той или другой форме объединяться и в большей или меньшей степени отстаивать свои общие интересы. Для пролетарской партии после 1849 г., как и до 1848 г., оставался открытым только один путь — путь тайного объединения. Поэтому, начиная с 1849 г., на континенте возникает целый ряд тайных пролетарских объединений; полиция их раскрывает, суды преследуют, тюрьмы опустошают их ряды; обстоятельства же постоянно их вновь возрождают. Часть этих тайных обществ ставила своей непосредственной целью ниспровержение существующей государственной власти. Это было правомерно во Франции… Другая часть тайных обществ ставила своей целью образование партии пролетариата, не заботясь о судьбе существующих правительств. Это было необходимо в таких странах, как Германия… Не подлежит сомнению, что и здесь члены пролетарской партии вновь приняли бы участие в революции против status quo {существующего порядка, существующего положения. Ред.}, но подготовка этой революции, агитация за нее, конспирирование и организация заговоров в ее пользу не входили в их задачу… Союз коммунистов [362] не являлся поэтому заговорщическим обществом…» («Разоблачения и т. д.», бостонское издание, стр. 62, 63) [363] .
361
Баденге — прозвище Наполеона III, данное ему в связи с тем, что в 1846 г. он бежал из тюрьмы в одежде каменщика по имени Баденге.
Марианна (Marianne) — название тайного республиканского антибонапартистского общества во Франции, возникшего в 1850 году. В период Второй империи ставило своей целью борьбу против Наполеона III.
362
Союз коммунистов — первая международная коммунистическая организация пролетариата. Созданию Союза коммунистов предшествовала большая работа Маркса и Энгельса, направленная на идейное и организационное сплочение социалистов и передовых рабочих различных стран. С этой целью в начале 1846 г.
В начале июня 1847 г. в Лондоне состоялся конгресс Союза справедливых, вошедший в историю как первый конгресс Союза коммунистов. В работе конгресса приняли участие Энгельс и В. Вольф. На конгрессе организация была переименована в Союз коммунистов, прежний расплывчатый лозунг — «Все люди — братья!» — был заменен боевым интернационалистским лозунгом пролетарской партии — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Конгресс рассмотрел также «Устав Союза коммунистов», в разработке которого принял деятельное участие Энгельс. В новом уставе были четко определены конечные цел» коммунистического движения, устранены пункты, придававшие организации заговорщический характер; в основу организации Союза были положены демократические принципы. Окончательно устав был утвержден на втором конгрессе Союза коммунистов (см. настоящее издание, том 4, стр. 524–529). В работе второго конгресса, состоявшегося в Лондоне 29 ноября — 8 декабря 1847 г., приняли участие Маркс и Энгельс. В многодневных прениях они отстаивали принципы научного коммунизма, которые были приняты конгрессом единогласно. По поручению конгресса Марксом и Энгельсом был написан программный документ — «Манифест Коммунистической партии» (см. настоящее издание, том 4, стр. 419–459), опубликованный в феврале 1848 года.
С началом революции во Франции Центральный комитет Союза в. Лондоне передал в конце февраля 1848 г. руководство Союзом Брюссельскому окружному комитету во главе с Марксом. После высылки Маркса из Брюсселя местопребыванием нового Центрального комитета в начале марта становится Париж, куда переезжает Маркс. В состав Центрального комитета избирается также Энгельс. Во второй половине марта — начале апреля 1848 г. Центральный комитет организует возвращение на родину нескольких сотен немецких рабочих, в большинстве членов Союза коммунистов, для участия в начавшейся германской революции. Политической платформой Союза коммунистов в этой революции явились сформулированные Марксом и Энгельсом в конце марта «Требования Коммунистической партии в Германии» (см. настоящее издание, том 5, стр. 1–3).
По приезде в Германию в начале апреля 1848 г. Маркс и Энгельс и их сторонники убедились в том, что ввиду отсталости Германии, разобщенности и недостаточной политической сознательности немецких рабочих две-три сотни членов Союза коммунистов, рассеянных по всей стране, не в состоянии оказать заметное воздействие на широкие народные массы. В связи с этим Маркс и Энгельс признали необходимым выступить на крайнем левом, фактически пролетарском, фланге демократического движения. Они вошли в кёльнское Демократическое общество и рекомендовали своим сторонникам вступать в демократические организации, чтобы отстаивать в них позиции революционного пролетариата, критиковать непоследовательность и колебания мелкобуржуазных демократов, толкать их на решительные действия. Вместе с тем Маркс и Энгельс направляли внимание своих сторонников на организацию рабочих обществ, на политическое воспитание пролетариата, на создание предпосылок для образования массовой пролетарской партии. Руководящим и направляющим центром для членов Союза коммунистов явилась теперь редактируемая Марксом «Neue Rheinische Zeitung» (см. примечание 354).
В апреле 1849 г. Маркс, Энгельс и их сторонники вышли из Демократического общества. Политический опыт, приобретенный рабочими массами, разочарование их в мелкобуржуазной демократии — все это позволяло теперь практически ставить вопрос о создании самостоятельной пролетарской партии. Но осуществить этот план Марксу и Энгельсу не удалось. Вскоре началось восстание в Юго-Западной Германии, поражение которого явилось концом германской революции.
В ходе революции обнаружилось, что воззрения Союза коммунистов, изложенные в «Манифесте Коммунистической партии», оказались единственно правильными и что Союз был прекрасной школой революционной деятельности.: его члены повсюду энергично участвовали в движении, отстаивая в печати, на баррикадах и на полях сражений позиции наиболее революционного класса — пролетариата.
Поражение революции нанесло тяжелый удар Союзу коммунистов. Многие члены Союза находились в тюремном заключении или в эмиграции, были утрачены адреса, нарушены связи, общины повсеместно перестали функционировать. Значительный урон потерпела также организация Союза за пределами Германии.
Осенью 1849 г. большинство руководящих деятелей Союза собралось в Лондоне. Усилия руководимого Марксом и Энгельсом нового, реорганизованного Центрального комитета привели к восстановлению прежней организации и к оживлению деятельности Союза коммунистов весной 1850 года. В написанном Марксом и Энгельсом в марте 1850 г. «Обращении Центрального комитета к Союзу коммунистов» (см. настоящее издание, том 7, стр. 257–267) подводились итоги революции 1848–1849 гг. и выдвигалась задача создания самостоятельной, независимой от мелкой буржуазии партии пролетариата. В «Обращении» впервые была сформулирована идея непрерывной революции. С марта 1850 г. издается новый орган коммунистической пропаганды «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue».
Летом 1850 г. в Центральном комитете Союза коммунистов обострились принципиальные разногласия по вопросу о тактике. Большинство Центрального комитета во главе с Марксом и Энгельсом решительно выступило против предлагаемой фракцией Виллиха Шаппера сектантской, авантюристической тактики немедленного развязывания революции без учета объективных закономерностей и реальной политической обстановки в Европе. В противовес этому Маркс и Энгельс всемерно подчеркивали в качестве важнейшей задачи Союза коммунистов в обстановке наступления реакции пропаганду научного коммунизма и подготовку кадров пролетарских революционеров для будущих революционных боев. Раскольническая деятельность фракции Виллиха — Шаппера привела к разрыву с этой фракцией в середине сентября 1850 года. На заседании 15 сентября 1850 г. (см. настоящее издание, том 8, стр. 581–585) по предложению Маркса полномочия Центрального комитета были переданы Кёльнскому окружному комитету. Общины Союза коммунистов в Германии повсеместно одобрили решение большинства лондонского Центрального комитета. По указанию Маркса и Энгельса новый Центральный комитет в Кёльне составил в декабре 1850 г. новый устав Союза(текст его с пометками Маркса см. в 7 томе настоящего издания, стр. 565–568). Полицейские преследования и аресты членов Союза привели в мае 1851 г. к фактическому прекращению деятельности Союза коммунистов в Германии. 17 ноября 1852 г., вскоре после кёльнского процесса коммунистов, Союз по предложению Маркса объявил о своем роспуске.
Союз коммунистов сыграл большую историческую роль как школа пролетарских революционеров, как зародыш пролетарской партии, предшественник Международного Товарищества Рабочих (Первого Интернационала).
363
См. работу К. Маркса «Разоблачения о кёльнском процессе коммунистов», настоящее издание, том 8, стр. 478–481. Работа была в январе 1853 г. напечатана отдельной брошюрой в Швейцарии, в Базеле (Фогт пользовался этим изданием). В США она первоначально печаталась по частям в демократической бостонской «Neu-England-Zeitung» («Газета Новой Англии»), а в конце апреля 1853 г. была опубликована в издательстве этой газеты отдельной брошюрой. В памфлете «Господин Фогт» Маркс цитирует «Разоблачения» по брошюре, изданной в Бостоне.
Но и одну «пропаганду» жестокий ланд-Фогт клеймит как преступление, за исключением, разумеется, пропаганды с соизволения Пьетри и Лети. Ланд-Фогт дозволяет даже «агитировать, конспирировать, организовывать заговоры», но только если центр всего этого находится в Пале-Рояле [364] , у милого его сердцу Генриха, Гелиогабала Плон-Плона. Но «пропаганда» среди пролетариев! Тьфу мерзость!
В «Разоблачениях» после вышеприведенного и так ловко искаженного судебным следователем Фогтом абзаца я продолжаю:
364
Пале-Рояль — дворец в Париже. В период Второй империи был резиденцией младшего брата Наполеона I Жерома Бонапарта и его сына принца Жозефа Наполеона (по прозвищу Плон-Плон).
«Само собой разумеется, что такое тайное общество (как Союз коммунистов) могло представлять мало привлекательного для людей, которые, с одной стороны, под импозантным театральным плащом конспирации стремились скрыть свое собственное ничтожество, с другой стороны — хотели удовлетворить свое мелкое честолюбие при наступлении ближайшей революции, но прежде всего старались уже в данный момент казаться важными, получить свою долю в плодах демагогии и снискать одобрение демократических базарных крикунов. Поэтому от Союза коммунистов отделилась фракция, или, если угодно, была отделена фракция, которая требовала, если не действительных заговоров, то хотя бы видимости заговора, и настаивала поэтому на прямом союзе с демократическими героями дня — фракция Виллиха — Шаппера. Характерно для этой фракции то, что Виллих наряду и вместе с Кинкелем фигурирует в качестве entrepreneur {предпринимателя. Ред.} в деле с немецко-американским революционным займом» (стр. 63, 64) [365] .
365
См. настоящее издание, том 8, стр. 481.
«Немецко-американский революционный заем» — заем, который Кинкель и другие лидеры мелкобуржуазной эмиграции пытались в 1851–1852 гг. распространить среди немецких эмигрантов и американцев немецкого происхождения с целью мобилизации денежных средств для того, чтобы немедленно вызвать революцию в Германии. Для распространения займа Кинкель в сентябре 1851 г. приехал в США. Попытка распространения «революционного займа» потерпела провал. Маркс и Энгельс в ряде своих произведений резко высмеяли авантюризм этой затеи Кинкеля, рассматривая ее как одну из вредных и бесплодных попыток искусственно вызвать революцию в обстановке спада революционного движения.
Как же переводит Фогт это место на свой «иносказательный» полицейско-тарабарский жаргон? А вот послушайте:
«Пока обе» (партии) «еще действовали совместно, они, как говорит сам Маркс, занимались организацией тайных обществ и компрометированием обществ и отдельных лиц на континенте» (стр. 171).
Жирный негодяй забывает только привести страницу «Разоблачений», где Маркс это «сам говорит». «Egli e bugiardo, e padre di menzogna»{34}.