Собрание сочинений, том 17
Шрифт:
Опасная близость Парижа к северо-восточной граница Франции — границе, совершенно лишенной к тому же какой-либо удобной для обороны линии в виде реки или гор, — повлекла за собой, во-первых, завоевание прилегающих к границе земель, во-вторых, сооружение тройного пояса крепостей, протянувшихся от Рейна до Северного моря и, в-третьих, постоянное неукротимое стремление овладеть всем левым берегом Рейна, которое, в конце концов, и привело Францию к ее теперешнему положению. Завоевания были урезаны и их границы определены договорами 1814 и 1815 годов [101] ; крепости, — как доказали оба нашествия противника в те же годы, — оказались почти бесполезными и совершенно неспособными задержать крупные армии; наконец, призывы к захвату Рейна были в 1840 г. временно прекращены созданием европейской коалиции против Франции [102] . И тогда Франция, как и подобало великой нации, попыталась компенсировать опасное положение Парижа единственным средством, которое было ей доступно, а именно — его укреплением.
101
Речь идет о договорах, которые Франция была вынуждена подписать с участниками шестой и седьмой антифранцузских коалиций — Англией,
Австрией, Пруссией и Россией после падения наполеоновской империи в 1814 г. и вторичного низложения Наполеона в 1815 г., последовавшего за кратковременным восстановлением его власти.
По Парижскому мирному договору, заключенному 30 мая 1814 г., Франция теряла почти все территории, завоеванные в период республики и империи, и сводилась к границам, существовавшим на 1 января 1792 г., за исключением незначительных территорий на ее северной, восточной и юго-восточной границах.
Согласно Парижскому
102
15 июля 1840 г. Англия, Россия, Пруссия, Австрия и Турция без участия Франции подписали в Лондоне конвенцию об оказании помощи турецкому султану против египетского правителя Мухаммеда-Али, которого поддерживала Франция. В результате заключения конвенции возникла угроза войны между Францией и коалицией европейских держав, однако король Луи-Филипп не решился на войну и отказался от поддержки Мухаммеда-Али.
В теперешней войне Франция с ее наиболее уязвимой стороны была прикрыта благодаря нейтралитету Бельгии. И тем не менее всего одного месяца было достаточно, чтобы очистить поля сражений от всех ее организованных сил. Половина их сдалась в плен, другая оказалась запертой в безнадежном положении в Меце, причем ее сдача была вопросом недель. При обычных условиях война была бы окончена. Немцы заняли бы Париж и такую часть остальной Франции, какую они пожелали бы занять, и после капитуляции Меца, если не раньше, мир был бы заключен. Почти все крепости Франции находятся близко к границе; как только этот пояс укрепленных городов прорван на фронте, достаточно широком для обеспечения свободы движения, остальными крепостями на границе или на побережье можно было бы пренебречь и оккупировать всю центральную часть страны; после этого было бы легко принудить пограничные крепости к сдаче одну за другой. Между тем даже в партизанской войне крепости внутри страны в развитых странах необходимы как центры, обеспечивающие безопасность при отступлении. В войне на Пиренейском полуострове народное сопротивление испанцев оказалось возможным, главным образом, благодаря крепостям. В 1809 г. французы вытеснили английские войска сэра Джона Мура из Испании; в открытом бою они повсюду одерживали победы и все-таки не смогли покорить страну. Сравнительно небольшая англо-португальская армия не могла бы при своем вторичном появлении противостоять французам, если бы не бесчисленные испанские вооруженные отряды, которым было легко наносить поражение в открытом бою, но которые тревожили фланги и тыл каждой французской колонны и сковывали большую часть вторгнувшейся армии противника. А эти отряды не могли бы удержаться в течение сколько-нибудь длительного времени, если бы в стране не имелось большого количества крепостей, крепостей главным образом небольших и устарелых, но требующих для овладения ими правильной осады; и поэтому они служили надежными убежищами для этих отрядов, когда последние подвергались нападению в открытом поле. Так как во Франции такие крепости отсутствуют, то тут даже партизанская война не представляла бы очень большой опасности, если бы не было некоторых других обстоятельств, которые возмещают отсутствие крепостей. И одним из таких обстоятельств является укрепление Парижа.
2 сентября капитулировала последняя французская армия, действовавшая вне крепостей. А сегодня, 21 ноября, почти одиннадцать недель спустя, около полосины всех немецких войск во Франции все еще прочно приковано к Парижу, в то время как большую часть остальных войск поспешно отправляют из Меца для того, чтобы обезопасить войска, обложившие Париж, от вновь сформированной Луарской армии; какую бы ни представляла собой ценность эта армия, ее нельзя было бы даже создать, если бы не было укреплений Парижа. Эти укрепления обложены уже ровно два месяца, а приготовления к открытию правильной осады все еще не закончены; это означает, что осада крепости таких размеров, как Париж, даже если она обороняется только новобранцами и полным решимости населением, может начаться только к тому времени, когда осада обыкновенной крепости давно была бы успешно завершена. Это доказывает, что снабжать продовольствием город с двумя миллионами жителей, пожалуй, легче, чем крепость меньших размеров, не являющуюся в такой мере центром сбыта продуктов из прилегающих сельских местностей, хотя за снабжение Парижа продовольствием серьезно взялись только после 4 сентября, то есть всего за две недели до завершения обложения. Париж ведь после девятинедельной блокады все еще не доведен до состояния голода, который заставил бы его сдаться. Французские армии фактически оказывали сопротивление только один месяц, в то время как Париж оказывает сопротивление уже два месяца и все еще прочно сковывает главные силы вторгшегося противника. Это несомненно больше, чем было достигнуто какой-либо крепостью до сих пор, и полностью оправдывает расходы на укрепления. К тому же не следует забывать, что, как мы уже неоднократно указывали, оборона Парижа на этот раз ведется в совершенно ненормальных условиях, так как ее приходится осуществлять при отсутствии активной полевой армии. Каково же было бы это сопротивление, насколько оно задержало бы обложение, а возможно и вовсе воспрепятствовало бы ему, и насколько больше войск вторгшегося противника было бы сковано вокруг Парижа, если бы армия Мак-Магона направилась не к Седану, а к столице?
Но это еще не все. Оборона Парижа не только предоставила Франции двухмесячную передышку, что при менее катастрофических обстоятельствах имело бы неоценимое значение н даже теперь может оказаться неоценимым, но она также дала Франции те благоприятные возможности, которые могут быть созданы политическими переменами за время осады. Мы можем сколько угодно повторять, что Париж такая же крепость, как и всякая другая, но это не меняет того обстоятельства, что действительная осада такой крепости, как Париж, вызовет во всем мире гораздо большее возбуждение, чем осада ста крепостей меньшего размера. Каковы бы ни были законы войны, наше современное сознание не может примириться с тем, чтобы с Парижем поступили так, как со Страсбургом. Можно смело рассчитывать на то» что в этом случае нейтральные страны попытаются выступить в качестве посредников; политическая подозрительность по отношению к завоевателю почти неизбежно обнаружится еще до того, как крепость окончательно принудят сдаться, и весьма вероятно, что исход операции таких размеров и такой продолжительности, как осада Парижа, будет в действительности в равной мере решаться в кабинете какой-нибудь не участвующей в войне державы посредством союзов и контрсоюзов, как и в траншеях посредством демонтирных батарей [103] и брешь-батарей. Пример этого мы, может быть, вскоре увидим. Вполне возможно, что неожиданное обострение в Европе восточного вопроса [104] сможет сделать для Парижа то, что Луарская армия не в состоянии сделать, а именно спасти его от сдачи и освободить от блокады. Если, что более чем вероятно, Пруссия не смогла бы освободиться от подозрений в сообщничестве — в той или другой степени — с Россией, если бы Европа решила не допустить вероломного нарушения Россией ее обязательств, тогда было бы чрезвычайно важно, чтобы Франция не оказалась окончательно обессиленной и чтобы Париж не был занят пруссаками. Поэтому совершенно необходимо сейчас же заставить Пруссию недвусмысленно заявить о своих намерениях и, если она попытается уклониться, немедленно принять меры к тому, чтобы увеличить надежды на успех и усилить сопротивление Парижа. Тридцать тысяч английских солдат, выраженных в Шербуре или Бресте и присоединенных к Луарской армии, составили бы ту ее часть, которая придала бы этой армии несвойственную ей до сих пор стойкость. Английская пехота в силу своей необыкновенной устойчивости и даже в силу связанного с этим недостатка, то есть ее неповоротливости в тех маневрах, которые выполняются легкой пехотой, особенно подходит, таким образом, для того, чтобы придать стойкость войскам, вновь сформированным из новобранцев; эту роль она изумительно выполняла под командованием Веллингтона в Испании; такую же роль она играла во всех войнах в Индии по отношению к менее надежным туземным войскам. В данных условиях такой английский армейский корпус оказал бы значительно большее влияние, чем можно было бы ожидать, исходя только из его численности, как это и всегда происходило, когда английский корпус использовался таким образом. Несколько итальянских дивизий, выдвинутых вперед в качестве авангарда итальянской армии в направлении Лиона и долины Соны, вскоре отвлекли бы войска принца Фридриха-Карла; существует Австрия; существуют скандинавские королевства, которые могли бы угрожать Пруссии на других фронтах и отвлекать ее войска; получив такие известия, Париж сам безусловно предпочел бы капитуляции почти любую голодовку, — тем более хлеба там, по-видимому, вполне достаточно, — и, таким образом, укрепления города могли бы действительно спасти страну даже в ее теперешнем бедственном положении, дав ей возможность продержаться, пока не подоспеет помощь.
103
Демонтирные
104
Энгельс имеет в виду дипломатический кризис, возникший в начале ноября 1870 г. в результате денонсации Россией тех статей Парижского договора 1856 г. (мирный договор, подписанный 30 марта 1856 г. участниками Крымской войны: Францией, Англией, Сардинией и Турцией, а также Австрией и Пруссией, с одной стороны, и Россией — с другой), которые запрещали ей держать военно-морской флот на Черном море. Эти действия России были поддержаны правительством Бисмарка, рассчитывавшим таким путем обеспечить благоприятную позицию царского правительства в отношении прусских условий мира с Францией. Англия и Австро-Венгрия, выразившие протест против пересмотра Парижского договора, не смогли оказать серьезного сопротивления требованиям России. На международной конференции представителей России, Англии, Австро-Венгрии, Германии, Франции, Италии и Турции, заседавшей в январе—марте 1871 г. в Лондоне, 13 марта была подписана конвенция, отменявшая статьи XI, XIII и XIV Парижского договора 1856 года. Тем самым было отменено запрещение России и Турции иметь военные корабли и крепости на Черном море и суверенные права России в этом районе были восстановлены.
Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1801, 21 ноября 1870 г.
ЗАМЕТКИ О ВОЙНЕ. — XXVIII
Если когда-либо существовала возможность освободить Париж, то именно в течение последних восьми дней. Решительное наступление Луарской армии, усиленной всеми войсками, которые можно было бы подтянуть из восточной части Франции, против обсервационной армии герцога Мекленбургского, в сочетании с вылазкой en masse [массовой, общей. Ред.] всех дисциплинированных войск Трошю, при одновременном осуществлении как одного, так и другого наступления и притом прежде, чем принц Фридрих-Карл мог бы подойти со Второй армией, — таков был единственный план, обещавший успех. А если мы ознакомимся с контрмероприятиями немцев, то должны будем прийти к заключению, что этот план имел больше шансов на успех, чем можно было ожидать с первого взгляда.
На прошлой неделе под Парижем находилось семнадцать немецких пехотных дивизий, включая вюртембержцев, которые, вопреки ошибочному первоначальному сообщению, не оставили своих позиций между Сеной и Марной. Обсервационная армия под командованием герцога Мекленбургского состояла из двух северогерманских и двух баварских дивизий, не считая кавалерии. После боя у Кульмье, вместо того чтобы неотступно следовать за баварцами, д'Орель двинулся на север и на запад в направлении к Шартру, где мы пока потеряли его из виду. Немцы ответили на это движение переменой фронта на запад, баварцы фон дер Танна удерживали территорию от Этампа до Абли, в то время как 17-я и 22-я дивизии двинулись к Шартру и Дрё. Дрё в это время был снова занят французскими войсками; предполагали, что д'Орель с помощью войск генерала Кератри и других подкреплений делает попытку обойти обсервационную армию и внезапно появиться перед армией, блокирующей Париж. Графу Мольтке эта попытка показалась настолько серьезной, что он немедленно отправил на помощь герцогу Мекленбургскому ближайшие войска, части 5-го и 12-го корпусов, и отдал приказ 2-му баварскому и 6-му северогерманскому корпусам, а также 21-й и вюртембергской дивизиям быть готовыми выступить, если потребуется, на юг. Ранее посланные подкрепления дали возможность герцогу Мекленбургскому 17-го снова захватить Дрё и 18-го преследовать противника за Шатонёф. Какие именно французские войска потерпели здесь поражение — трудно сказать. Может быть, это были части Луарской армии, но, конечно, не сама Луарская армия. С тех пор нет никаких сообщений о дальнейших движениях французов; а между тем время идет, и принц Фридрих-Карл подходит все ближе и ближе и должен быть теперь на таком расстоянии от левого фланга герцога Мекленбургского, которое дает возможность оказать поддержку.
Не приходится, по-видимому, сомневаться в том, что французы упустили чрезвычайно благоприятную возможность. Наступление Луарской армии произвело такое громадное впечатление на Мольтке, что он, не колеблясь ни минуты, отдал приказ, который, — в случае, если бы его пришлось выполнить, — означал не что иное, как снятие обложения Парижа. Части 5-го и 12-го корпусов, которые продвигались в направлении на Дрё, по нашим подсчетам составляли не больше бригады каждая, или всего одну дивизию; но, кроме них, две баварские, три северогерманские и вюртембергская дивизии были выделены, чтобы быть наготове по первому требованию выступить против д'Ореля. Таким образом, из семнадцати дивизий, которые находятся под Парижем, по крайней мере, семь должны были, в случае необходимости, выступить против армии, идущей на выручку города, и эти семь дивизий были именно те, которые занимали район к югу от Парижа. У кронпринца остался бы только 2-й и большая часть 5-го корпуса для того, чтобы охранять обширную территорию от Сены у Шуази через Версаль до Сен-Жермена, в то время как гвардейский корпус, 4-й и большая часть 12-го корпуса должны были бы удерживать всю северную линию от Сен-Жермена, огибая Гонес и Сен-Брис через Марну и снова до Сены выше Парижа. Таким образом, десять пехотных дивизий удерживали бы фронт обложения в сорок миль, или на каждую дивизию приходилось бы четыре мили фронта. Такое распыление сил свело бы обложение к простой обсервационной линии; и войска Трошю, в составе восьми дивизий под командованием Дюкро и еще семи дивизий из Третьей армии Трошю, находящейся непосредственно под его командованием, могли бы обладать по крайней мере тройным численным превосходством над противником в любом пункте, который Трошю выбрал бы для атаки, При таком перевесе сил его победа была бы обеспечена. Он мог бы прорвать фронт немцев, захватить и уничтожить их осадные парки, боевые припасы и склады и нанести им такие потери в людях, что тесное обложение Парижа, не говоря уже об осаде, стало бы на некоторое время невозможным.
Мы до сих пор рассматривали только возможности Трошю, независимо от возможностей Луарской армии. Последняя, конечно, не могла бы быть равноценной одиннадцати германским дивизиям, выделенным для действий против нее, если бы все эти дивизии были сосредоточены в одном месте. Но возможность такого сосредоточения была почти исключена. Весьма вероятно, что смелое и быстрое наступление д'Ореля, в сочетании с одновременной крупной вылазкой Трошю, внесло бы расстройство в мероприятия Мольтке. Ни один из корпусов, который Трошю удалось бы атаковать, нельзя было бы выделить для выступления против д'Ореля. Таким образом, было бы, возможно, делом случая, которому из двух французских командующих пришлось бы сражаться с главной массой немцев, но фактом остается то, что силы французов, вместе взятые, значительно превосходили бы любые силы, которые немцы могли бы выставить против них. Расстояние между Парижем и Дрё меньше чем пятьдесят миль. В случае одновременного наступления на немцев с обеих сторон и всеми силами, имеющимися для этой цели в распоряжении французов, несколько немецких дивизий, по всей вероятности, оказались бы на марше между этими двумя крайними пунктами, поэтому их нельзя было бы использовать немедленно. Если бы наступление было действительно одновременным, то почти подавляющее численное превосходство французов — либо со стороны Дрё, либо со стороны Парижа — было бы несомненным, и поэтому не одержать хотя бы одной победы было почти невозможно. Мы отлично знаем, с какими огромными препятствиями и трудностями сопряжены согласованные передвижения и как часто они не удаются. Но в данном случае следует заметить, что для успеха требовалось лишь одно условие: чтобы оба наступления производились точно в одно и то же время. А кроме того ясно, что при расстоянии между армиями в сорок миль пруссаки тоже должны были бы согласовывать свои передвижения.
Почему ни д'Орель, ни Трошю не предприняли ничего, чтобы воспользоваться предоставившимися им таким образом шансами, объяснить невозможно. Мелкие стычки вблизи Дрё и Шатонёфа не были, конечно, такого рода боями, в результате которых Луарская армия могла быть отброшена; в них участвовало не больше трех немецких дивизий, в то время как Луарская армия насчитывает, по крайней мере, восемь. Ожидает ли д'Орель дальнейших подкреплений; сбились ли с пути его почтовые голуби, доставляющие донесения; имеются ли разногласия между ним и Трошю, — мы сказать не можем. Во всяком случае это промедление является роковым для их дела. Принц Фридрих-Карл продолжает двигаться вперед и в настоящий момент находится, пожалуй, настолько близко от армии великого герцога Мек-ленбургского, что может действовать совместно с ней, и шесть дивизий, которые находятся под Парижем, могут быть там оставлены. А с того момента, когда положение дел будет таким, оба французских генерала потеряют еще одну возможность одержать победу, и, быть может, свою последнюю возможность.
Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1803, 23 ноября 1870 г.
ВОЕННАЯ ОБСТАНОВКА ВО ФРАНЦИИ
Вчера мы обратили внимание читателей на тот факт, что со времени сдачи Седана перспективы Франции значительно улучшились [105] и что даже падение Меца и освобождение в результате этого до 150000 немецких солдат в настоящее время не являются такой сокрушительной катастрофой, какой это казалось вначале. Если сегодня мы возвращаемся к тому же вопросу, то делаем это для того, чтобы с помощью некоторых подробностей военного характера еще раз показать правильность этого взгляда.
105
Имеется в виду редакционная статья, опубликованная в «Pall Mall Gazette» № 1805, 25 ноября 1870 года.