Собрание сочинений, том 27

Энгельс Фридрих

Если у меня завтра будет время, продолжу об этом чудаке. На этой неделе к пятнице статью никоим образом не смогу доставить. Но сообщи мне, и притом поскорее, в каком роде ее писать — должна ли это быть отдельная статья на просимую тему, или ты желаешь иметь серию, и, во-вторых, как ее подать, так как о политическом лице «New-York Tribune» я знаю лишь, что она представляет взгляды американских вигов. Сообщи вообще все, что можешь, чтобы помочь мне справиться с этим.

Твой Ф. Э.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

108

ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ

В ЛОНДОН

[Манчестер, около 11 августа 1851 г.]

Дорогой Маркс!

Вчера должен был прервать свои замечания о Пр[удоне], продолжаю сегодня. Я

пока что оставляю в стороне многие пробелы в его рецепте; так, например, у него не видно, каким образом фабрики перейдут из рук фабрикантов к товариществам рабочих, ибо уничтожаются процент и земельная рента, но не прибыль (ведь конкуренция остается в силе); далее, не сказано, как быть с крупными земельными владениями, в которых земля обрабатывается при помощи наемных рабочих; есть и другие недостатки подобного же рода. Для того чтобы судить обо всем этом как о теоретическом целом, мне нужно было бы иметь под рукой самое книгу. Я поэтому лишь в той мере могу высказать свое мнение, в какой я рассматриваю отдельные мероприятия с точки зрения их осуществимости, если это потребуется, и заодно исследую, в какой степени эти мероприятия пригодны для централизации всех производительных сил. И для этого, собственно говоря, следовало бы иметь самое книгу, чтобы проследить весь ход рассуждений.

То, что г-н Прудон пришел, наконец, к убеждению о необходимости более или менее скрытой конфискации, это, как уже сказано, представляет собой прогресс. Спрашивается лишь, является ли на практике пригодным тот повод для конфискации, который он выдвигает, ибо у всех этих ограниченных субъектов, которые самих себя обманывают тем, что подобного рода насильственные меры будто бы не являются конфискацией, именно повод является основой всего. «Процент будет понижен до ¹/ ₂% или ¹/ ₄%». Каким образом? — об этом твои выписки говорят лишь то, что государство, — или скрытно и под другим названием слившийся с государством банк, — должно ежегодно выдавать взаймы под ипотеки, из этого процента, 500 миллионов франков. Я к этому добавлю, что понижение должно происходить постепенно. Раз уже процент столь низок, то ежегодное выплачивание всех долгов и т. д. путем 5-или 10-процентных взносов per annum ^{428} , конечно, становится легким делом. Но г-н П[рудон] не указывает, каким образом можно прийти к этому. При этом мне вспоминаются наши недавние дебаты о понижении процентной ставки с помощью твоего плана, состоящего в том, чтобы учредить исключительно привилегированный Национальный банк с монополией бумажного обращения и с изъятием из обращения золота и серебра. Мне кажется, что всякая попытка быстро и раз навсегда понизить процентную ставку должна потерпеть неудачу вследствие того, что во время каждой революции и застоя в делах усиливается потребность в ростовщичестве, в предоставлении кредита временно стесненным, находящимся в затруднительном положении, следовательно, для данного момента несолидным людям. Если даже та часть процентной ставки, которая считается действительным вознаграждением за заем, может быть уменьшена при помощи массы капитала, то остается та часть, которая представляет собой обеспечение возврата ссуды и которая как раз во время кризиса чрезвычайно повышается. Во время всякой революции купцы благодарны правительству, если оно дает им деньги взаймы не то что из ¹/ ₄или ¹/ ₂процента, а из 5процентов. Сравни 1848 год, ссудные кассы и т. д. Но государство и всякий большой централизованный государственный банк, пока он не организовал повсюду своих отделений, вплоть до самых глухих уголков, и пока его служащие не приобрели большего коммерческого опыта, может ссужать деньгами лишь крупные коммерческие предприятия, иначе ему пришлось бы раздавать деньги впустую. И мелкий торговец не может отдать банку в заклад свои товары, как это делает крупный. Таким образом, ближайшим результатом всякого понижения процента на правительственные ссуды явится увеличение прибыли крупных коммерсантов и общий подъем этого класса.

Мелкая торговля была бы вынуждена, как и прежде, обращаться к посредникам, которые получали бы у правительства деньги из ¹/ ₂процента, а сами давали бы ссуды из 5—10 процентов. Это неизбежно, так как мелкая торговля не дает обеспечения, не может представить залога. Таким образом, и в этом направлении результатом будет подъем крупной буржуазии — создание косвенным путем класса крупных ростовщиков, банкиров второй степени.

Это вечное стремление социалистов и Прудона к понижению процента является, на мой взгляд, преображенным выражением благих пожеланий буржуа и мелких буржуа. До тех пор, пока процент и прибыль находятся между собой в обратно пропорциональном отношении, понижение процента может вести лишь к повышению прибыли. И до тех пор, пока имеются несолидные, не имеющие обеспечения и именно вследствие этого как раз сильно нуждающиеся в деньгах люди, государственные ссуды не могут уничтожить частного кредита, и, таким образом, не могут понизить процентную ставку для всех сделок. Государство, дающее из ¹/ ₂процента, оказалось бы по отношению к ростовщику, которого оно снабжает деньгами, в таком же положении, в каком оказалось французское правительство 1795 г., взыскавшее в виде налога 500 миллионов ассигнациями и отдавшее их потом за три миллиона; исключительно для сохранения своего, все равно уже ничего

не стоившего «кредита» оно принимало при уплате налогов ассигнации по номинальной цене, то есть по цене, в 200 раз превышавшей их действительную ценность, — итак, государство оказалось бы в таком же положении, в каком это правительство оказалось по отношению к тогдашним земельным и денежным спекулянтам.

Прудон слишком наивен. «Личный кредит находит или должен найти применение в рабочих товариществах». Это означает следующую дилемму: либо надзор, управление и регламентирование этих товариществ государством, чего Пр[удон] ведь не хочет, либо организация самого замечательного мошенничества с товариществами, мошенничества 1825 и 1845 гг., воспроизведенного теперь на базе пролетариата, люмпен-пролетариата и мелкой буржуазии.

Стремление сделать главным делом такое постепенное понижение процентной ставки путем коммерческих и принудительных мер, чтобы превратить уплату процентов в погашение долга и таким образом ликвидировать все долги и т. д. и сконцентрировать в руках государства или коммун все реальное имущество, — кажется мне совершенно неосуществимым; во-первых, по вышеприведенным основаниям; во-вторых, так как это продолжалось бы слишком долго; в-третьих, так как при сохранении кредита в форме государственных бумаг единственным результатом явилась бы задолженность страны иностранцам, ибо все обратно выплаченные деньги уплыли бы за границу; в-четвертых, так как, даже допуская возможность этого в принципе, было бы бессмыслицей думать, что Франция,республика, может это осуществить против Англии и Америки; в-пятых, так как внешние войны и давление текущих обстоятельств делают, в общем, совершенно невозможными подобного рода систематические, медленные, рассчитанные на 20–30 лет мероприятия и тем более денежные выплаты.

Практически эта история имеет, как мне кажется, лишь то значение, что в известный момент революционного развития можно с помощью монопольного Государственного банка декретировать, во всяком случае, следующее: статья 1: Проценты отменяются или ограничиваются ставкой в ¹/ ₄процента; статья 2: Уплата процентов продолжается, как и прежде, и имеет значение взносов в счет погашения долга; статья 3: Государство имеет право приобрести всю недвижимость и т. д. по установившимся ценам и оплатить их 5-процентными взносами в 20 лет. В подобном декрете можеткогда-нибудь появиться надобность, в качестве меры, непосредственно предшествующей открытой конфискации; но умствовать над тем, когда, как и где — это уже чистая спекуляция.

Во всяком случае, эта книга Пр[удона], по-видимому, гораздо более земная, чем его прежние книги; — конституирование стоимости также принимает у него более телесную форму — форму «справедливой цены лавочников». «Четыре франка, сударь, это самая справедливая цена!» Неясно, какое отношение имеет уничтожение таможенных пошлин к уничтожению процента. То, что Пр[удон] за время с 1847 г. совершил такой полный переход от Гегеля к Штирнеру, — все же признак прогресса. Попробуй после этого говорить, что он не понимает немецкой философии, когда он изучает ее на своем собственном трупе вплоть до последней фазы гниения!

Напиши сейчас же и сообщи, что ты думаешь о вышесказанном.

Твой Ф. Э.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart. 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

109

МАРКС — ЭНГЕЛЬСУ

В МАНЧЕСТЕР

[Лондон], 14 августа 1851 г. 28, Deanstreet, Soho

Дорогой Энгельс!

Через день — два пошлю тебе самого Прудона ^{429} с тем, чтобы ты по прочтении немедленно мне его вернул. Я собираюсь — по денежным соображениям — дать для печати два — три листа об этой книге. Поэтому поделись своими суждениями о ней подробнее, чем ты имеешь обыкновение это делать, когда пишешь второпях [301] .

Суть прудоновщины, — а вся она в целом в первую голову полемика против коммунизма, сколько бы он у коммунизма ни крал и ни рассматривал его через кабе-блановскую призму, — резюмируется, на мой взгляд, в следующем рассуждении:

301

Выполняя просьбу Маркса, Энгельс сделал для него критический комментарий к книге Прудона, который отослал Марксу в конце октября 1851 г. (опубликован в «Архиве Маркса и Энгельса», т. X, 1948 г. под редакционным заглавием «Критический разбор книги Прудона «Общая идея революции в XIX веке»»). — 279.

Настоящий враг, которого нужно побороть, — это капитал. Чисто экономическим проявлением капитала служит процент. Так называемая прибыль есть не что иное, как особая форма заработной платы. Процент уничтожается превращением его в аннуитет, то есть в годичные платежи по погашению капитала. Таким образом, рабочему классу — читай промышленномуклассу — будет навсегда обеспечено преимущество, а собственно капиталистический класс обречен на постепенное исчезновение. Различными формами процента являются проценты по денежным ссудам, квартирная плата, земельная арендная плата. Таким образом, буржуазное общество сохраняется, его существование получает свое оправдание, у него отнимают лишь его плохую тенденцию.