Собрание сочинений (Том 4)
Шрифт:
И в а н о в. Ей-богу, никогда тебя такой не видал.
К а л е р и я. Ты всегда меня видел в трудные мои времена.
И в а н о в. Значит, сейчас тебе легко? Я рад.
К а л е р и я. Да нет. Сейчас тоже трудно. Очень, дорогой, трудно.
И в а н о в. Что такое? Чего стряслось? (Подождал ответа.) Ну ладно. От меня что требуется?
К а л е р и я. От тебя что требуется. Ты ведь знаешь такого Олесова, Константина Николаича.
И в а н о в. Что значит знаю - я о нем больше слышать не
К а л е р и я. А послушай еще разок. Он должен был уехать и не уехал.
И в а н о в. Ох, да знаю, это же - ну я не нахожу слов, как этого Олесова квалифицировать.
К а л е р и я. В общем - устроить человека надо.
И в а н о в. Куда? Кто его возьмет? Ехать ему не с чем? Ну давайте купим ему харчей на дорогу, папирос, и с богом.
К а л е р и я. Я нашла ему место. У нас в больнице вечный недобор санитаров - мужчин. Его возьмут, я говорила. Только ты скажи, чтоб разрешили ему не уезжать.
И в а н о в. Какой из него санитар? Это носилки таскать? У него и силенки не хватит. Не говоря о прочем.
К а л е р и я. Ничего. Поменьше выпивать будет - найдется силенка.
И в а н о в. Уж тогда на стройку, что ли, в подсобные рабочие. Что-нибудь если поискать не чересчур пыльное.
К а л е р и я. Нет. Он должен быть недалеко от меня. Под моим присмотром.
И в а н о в. Калерия, да ты знаешь все его обстоятельства? У него с женой разрыв, она там вроде замуж вышла, а в общежитие ему, как хочешь, возврата нет. Нам о ценных работниках нужно думать, люди едут...
К а л е р и я. У меня будет жить.
И в а н о в. Ты в уме?
К а л е р и я. Он живет у меня. И будет жить, сколько захочет. Только ты скажи, чтоб его прописали на моей площади.
И в а н о в. Калерия...
К а л е р и я. Не всё еще. Попроси завклубом, пожалуйста, чтоб разрешили ему в клубе играть на рояле. Когда он у них свободен, рояль.
И в а н о в. Кому играть на рояле?
К а л е р и я. Олесову.
И в а н о в. Калерия, Калерия... Я тебя всегда знал такой прекрасной женщиной. До сих пор тебя вижу, понимаешь, перед собой, такую молоденькую, боевую.
К а л е р и я. При чем тут это?
И в а н о в. Как ты себя держала на фронте. Как ты людей спасала, как ты им помогала. Как замечательно перенесла личное свое несчастье, когда Федю твоего убили...
К а л е р и я. А теперь что, не надо людям помогать? К чему ты говоришь, я не пойму.
И в а н о в. Для меня ты была - идеал. Одно время даже думал серьезно, - что жить без тебя не смогу.
К а л е р и я. А я всегда знала, что великолепно сможешь.
И в а н о в. Да, ты моему чувству поблажки не дала.
К а л е р и я. Хоть бы поблагодарил за это, ну право. Зато друзьями остались, и семья цела.
И в а н о в. Просто не было у тебя ко мне
К а л е р и я. Душа моя. Ты что думаешь - он мне любовник? Угловой жилец он у меня. Будет зарплату получать - за койку возьму, по таксе.
И в а н о в. Спасать затеяла? Пропащее дело. Ничего там спасти нельзя. Пробовано-перепробовано.
К а л е р и я. Да как пробовали-то? В таких вопросах к каждому человеку приходится ключик подбирать особо.
И в а н о в. Где ж, понимаешь, набрать столько ключей.
К а л е р и я. Ясно - не просто. Месячником не отделаешься.
И в а н о в. Вот уж это, Калерия, политическое недомыслие - попрекать нас месячником. Мероприятия наши громадные, территория громадная, народонаселение громадное. На энтузиастах-одиночках выехать не можем ни в одном вопросе.
К а л е р и я. Но когда к тебе приходит энтузиаст-одиночка, не прогоняй его.
И в а н о в. Разве я могу тебя прогнать? Но мне жутко и мне противно, что ты ради подонка завила, или уложила, свои волосы. От души бы желал, чтоб ты это делала для кого-нибудь другого.
К а л е р и я. Я для себя делаю.
И в а н о в. Рассказывай. А глаза чего блестят?
К а л е р и я. Еще не вечер, понимаешь?
И в а н о в. Угловой жилец - чего ж глазам блестеть?
К а л е р и я. И он не подонок. Он умный и хороший человек. Ему надо вернуть достоинство.
И в а н о в. Какое у него может быть достоинство! Разве так поступает, кто имеет понятие о достоинстве!
К а л е р и я. Он обо всем имеет понятие не хуже нас с тобой. Перестаньте его цукать, как собачонку!
И в а н о в. Кто цукает?
К а л е р и я. Все! Нет никого, кто б не цукал! Мужики, бабы, собственные дети!
И в а н о в. Позволь. Никто к нему, насколько я знаю, не набивается. Ни мужики, ни бабы. Он сам к ним идет, плачется - помогите.
К а л е р и я. Вот ведь вошло в плоть и кровь! Не можем просто помочь, если нас просят. Обязательно должны еще повертеть человеком по своему усмотрению. Чтоб самим себе доказать свое превосходство!
И в а н о в. Бог знает что ты говоришь.
К а л е р и я. Так получается!
И в а н о в (помолчав). Хорошо, Калерия. Пусть он будет хороший и умный, не возражаю. Пусть мы все самодовольные бездушные чурбаны, кто не за страх, а за совесть старался его вытянуть...
К а л е р и я. Я, может, перехватила сгоряча, не сердись.
И в а н о в. ...но ты же должна сознавать - он же тебя несчастной сделает, он тебе в душу наплюет!
К а л е р и я. Я, дорогой, не девочка.
И в а н о в. Потому и подобает строже относиться к себе самой. Ну, мне время. Пока.