Собрание сочинений в 10 томах. Том 7
Шрифт:
Орм спросил, нет ли другой дороги в крепость, потому что, насколько он мог понять, мы отправились в путь, спустившись в пропасть со скалы.
Шадрах ответил, что все это так, но что, хотя верблюдов и их ношу возможно спустить вниз, поднять их вверх совершенно невозможно, потому что у абати нет подходящих веревок, да и само строение скалы не позволит сделать это.
Далее Оливер спросил, нет ли окружной дороги, нельзя ли проникнуть в Мур с другой стороны горной цепи. Шадрах ответил, что такая дорога существует в восьми днях пути. Но только в это время года она непроходима, так как в этом направлении позади гор Мур расположено большое озеро, откуда берут начало оба рукава реки Эбур, между которыми лежит долина, населенная фенгами. Теперь это озеро вышло из берегов от дождей и превратило все окружающее его пространство в непроходимую топь.
Орм, все еще не удовлетворенный этими ответами, спросил, не можем ли мы, бросив верблюдов, подняться вверх по скале, с которой спустилось наше посольство. На это последовал ответ, который подтвердил и я. Если наше приближение будет замечено и если нам окажут помощь сверху, это возможно при том условии, что мы бросим всю поклажу.
— Об этом не может быть и речи, принимая во внимание, что мы везем с собой издалека и зачем, — сказал Орм. — Поэтому, Шадрах, объясни нам, как же мы проберемся мимо фенгов и войдем в Мур?
— Есть только один способ, о сын Орма: нам придется скрываться днем и идти ночью. Завтра вечером фенги справляют большой праздник весны в своей столице Хармак, а на рассвете следующего дня совершают жертвоприношение своему идолу. Но после захода солнца они едят, пьют и веселятся и тогда обычно снимают с постов стражу, чтобы она тоже могла участвовать в празднестве. Поэтому я так рассчитал наш путь, чтобы мы пришли сюда в самую ночь празднества, которую я определил по луне, и надеюсь, что нам удастся в темноте проскользнуть мимо Хармака, а на рассвете быть уже в расщелине, по которой прямая дорога ведет в Мур. Более того, я хочу дать знак своим соплеменникам, что мы близко, чтобы они могли приготовиться и оказали нам помощь, если это будет нужно.
— Каким образом? — спросил Орм.
— Я зажгу камыши, — Шадрах указал на огромное количество мертвых, высохших камышей, окружавших нас, — как я условился со своим народом, когда покидал Мур много месяцев назад. Фенги, увидев пламя, подумают, что это дело рук какого-нибудь рыбака.
Орм пожал плечами и нехотя согласился:
— Хорошо, друг Шадрах, ты знаешь эти места и народ, который живет здесь, а я их не знаю, так что нам приходится делать то, что ты нам советуешь. Но твой план кажется мне чрезвычайно опасным.
— Он опасен, — ответил тот и добавил с насмешкой: — Но я думал, что вы, чужестранцы, не трусы.
— Трусы! Ах ты, сукин сын! — вспылил Хиггс. — Как ты смеешь так разговаривать! Видишь вот этого человека? — И он указал на сержанта Квика, который возвышался рядом с Ормом и мрачно наблюдал эту сцену, понимая почти все, что происходило. — Так вот, он, по положению младший среди нас, слуга (здесь сержант поклонился), но в его мизинце куда больше смелости, чем в тебе и во всех абати, вместе взятых!
Сержант снова поклонился и пробормотал сквозь зубы:
— Надеюсь, что так, сэр, хотя ни за что нельзя ручаться.
— Ты говоришь дерзкие слова, о Хиггс, — ответил Шадрах нагло, потому что, как я уже, кажется, говорил, он ненавидел профессора, который догадывался, что Шадрах плут, и всячески допекал его своим острым языком, — но если фенги захватят нас, тогда мы узнаем правду.
— Прикажете расшибить ему башку, сэр? — раздумчиво спросил Квик.
— Утихомирьтесь, прошу вас, — прервал его Орм. — У нас и так достаточно хлопот. Можете рассчитаться с ним, когда нам удастся попасть в Мур.
Потом он обратился к Шадраху:
— Друг, теперь не время препираться. Ты проводник нашего отряда, веди нас куда хочешь, но помни, что если дело дойдет до сражения, мои товарищи выбрали меня начальником. Не забудь еще вот что: в конечном итоге тебе придется дать отчет твоей владычице, той, которую, как сказал мне доктор, зовут Вальда Нагаста, Дочь Царей. А теперь довольно слов; мы пойдем тогда, когда ты захочешь и куда захочешь. Ответственность да падет на твою голову.
Абати выслушал его и поклонился. Потом повернулся, бросив полный ненависти взгляд на Хиггса, и ушел.
— Лучше было бы, если бы мне позволили расшибить ему башку, — говорил сам с собою Квик. — Это принесло бы ему большую пользу, а нас избавило бы от многих неприятностей, потому что, правду сказать, не верю я этому метису.
Потом он отправился осмотреть верблюдов и ружья, а мы вошли в палатки, чтобы поспать немного. Сам я почти не спал — меня тревожило недоброе предчувствие. Я знал, как трудно попасть в Мур по какой-либо другой дороге, хотя бы по той, по которой я оставил его, особенно принимая во внимание, что с нами были тяжело нагруженные верблюды, — и все же я сильно опасался за исход попытки проскользнуть в темноте мимо диких фенгов.
Мне представилось, что Шадрах настаивал на этом пути из чистого упрямства, чтобы только не согласиться с нами, англичанами, которых он ненавидел всей душой, или, быть может, имея какую-либо другую темную и тайную цель. Но в любом случае мы были в его власти. Я не хотел быть проводником, так как вышел из Мура по другой дороге, ночью, а попал туда, будучи без сознания. Если бы я попытался повести наш отряд, и Шадрах, и все остальные абати, несомненно, просто дезертировали бы, бросив нас, верблюдов и весь багаж. Они могли быть спокойны, зная, что мы не сможем обвинять их за этот поступок перед их правительницей.
Перед самым заходом солнца Квик пришел сказать мне, что верблюды готовы.
— Мне все это не слишком нравится, доктор, — заявил он, помогая мне сложить вещи, — вы знаете, я не верю Шадраху. Товарищи называют его Кошкой — по-моему, весьма подходящее прозвище для него. Как раз теперь он показал свои когти. Он всей душой ненавидит нас всех и очень хотел бы вернуться в свой Пур или Мур, потеряв нас по пути туда. Вы, вероятно, видели, как он взглянул на профессора. О, мне очень хотелось бы, чтоб капитан позволил мне расшибить ему башку! Я уверен, что атмосфера здорово очистилась бы.