Собрание сочинений в 12 т. Т. 3

Верн Жюль Габриэль

В этот час облик окружающей местности совершенно преобразился. Со всех сторон вздымались огромные глыбы блистающего льда, местами отливающего синевой, отражая первые лучи восходящего солнца. Подъем становился очень опасным. Никто не отваживался двигаться вперед, не прощупав предварительно очень тщательно, нет ли под ногами расщелины. Вильсон стал во главе отряда, пробуя ногой крепость льда. Его спутники ступали точно по его следам, боясь повышать голос, ибо малейшее сотрясение воздуха могло вызвать обвал снежных масс, нависших футах в семистах или восьмистах над их головами.

Таким образом они достигли пояса кустарника; тот в свою очередь на двести пятьдесят футов выше уступал место злакам и кактусам. Но на высоте одиннадцати тысяч футов даже эти растения покинули бесплодную почву, и все следы

растительности исчезли. За это время подъема путешественники сделали лишь один привал, в восемь часов утра, чтобы, слегка закусив, восстановить силы, и со сверхчеловеческим напряжением возобновили подъем, преодолевая все возраставшие опасности. Им приходилось то перелезать через остроконечные гребни, то пробираться над пропастями, куда заглянуть и то было страшно! Во многих местах попадались деревянные кресты, словно вехи, отмечавшие многочисленные катастрофы. Около двух часов пополудни между оголенными остроконечными вершинами развернулось огромное плато, без всяких следов растительности, напоминавшее пустыню. Воздух был сухой, небо яркоголубое. На этой высоте дожди неизвестны, и влага оседает либо в виде снега, либо в виде града. То тут, то там остроконечные порфировые и базальтовые вершины, словно кости скелета, торчали из-под белого покрова, а порой осколки кварца или гнейса, рассыпавшиеся под действием ветров, обваливались с глухим шумом, и разреженный воздух почти заглушал тупой звук их падения.

Небольшой отряд, несмотря на все свое мужество, все же начал терять силы. Гленарван, видя, насколько изнурены его спутники, уже начал раскаиваться в том, что завел их так глубоко в горы. Юный Роберт старался не поддаваться усталости, но сил у него не могло хватить надолго.

В три часа Гленарван остановился.

–  Надо отдохнуть, - сказал он, сознавая, что никто, кроме него, не сделает подобного предложения.

–  Отдохнуть, но где?
– отозвался Паганель.
– Тут нет никакого приюта.

–  Тем не менее это необходимо, хотя бы ради Роберта.

–  О нет, сэр, я могу еще идти… - возразил отважный мальчуган.
– Не останавливайтесь…

–  Тебя понесут, мой мальчик, - перебил его Паганель, - нам во что бы то ни стало необходимо добраться до восточного склона. Там, может быть, мы найдем какой-нибудь шалаш. Полагаю, что придется идти еще часа два.

–  Никто не возражает?
– спросил Гленарван.

–  Никто, - хором ответили его спутники.

–  А.я понесу мальчика, - прибавил Мюльреди.

Отряд снова двинулся на восток. Два часа еще длился этот ужасный подъем. Необходимо было добраться до вершины. Разреженность воздуха вызывала болезненное удушье, известное под названием «пуна». Десны кровоточили; чтобы ускорить кровообращение, приходилось как можно чаще дышать, а это утомляло; болели глаза от блеска отраженных солнечных лучей на снегу. Как ни велика была сила воли у этих мужественных людей, но настала минута, когда даже самые отважные обессилели, и головокружение, этот ужасный бич гор, лишило их не только физических, но и духовных сил. Нельзя безнаказанно бороться с подобным переутомлением. То один, то другой падал, а поднявшись, не в силах был идти и полз на коленях. Ясно, что перенапряжение вскоре положит конец этому слишком затянувшемуся подъему, и Гленарван с ужасом думал о необозримых снежных просторах, о холоде, о вечернем сумраке, заволакивавшем эти пустынные вершины, об убежище на ночь, как вдруг майор остановил его и произнес спокойно:

–  Хижина.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Спуск с Кордильер

Всякий другой на месте Мак-Наббса сто раз прошел бы мимо этой хижины, вокруг нее и даже над нею, не заподозрив о ее существовании. Занесенная снегом, она почти не выделялась среди окрестных скал. Пришлось ее отрывать. Понадобились полчаса упорного труда Вильсона и Мюльреди на то, чтобы прокопать вход в «касучу», и маленький отряд поспешил укрыться там.

Эта касуча, построенная индейцами, сложена была из «адоба» - род кирпичей, обожженных на солнце. Она имела форму куба с гранями в двенадцать футов и стояла на вершине базальтовой скалы. Каменная лестница вела к входу, единственному отверстию в хижине, и

как ни узок был этот вход, ураганы, снег или град все же проникали в хижину, когда буран свирепствовал в горах.

В хижине свободно могли разместиться десять человек, и если стены ее недостаточно предохраняли от влаги в период дождей, то в это время года они все же до известной степени защищали от резкого холода - в десять градусов ниже нуля. Кроме того, очаг с дымоходом из наскоро сложенных кирпичей давал возможность развести огонь и успешно бороться с холодом.

–  Вот и приют, может быть не очень удобный, но во всяком случае сносный, - промолвил Гленарван.

–  Как!
– воскликнул Паганель.
– Да это дворец! Не хватает только стражи и придворных. Нам будет здесь прекрасно.

–  Особенно, когда в очаге запылает яркий огонь, - прибавил Том Остин.
– Ведь мы не только проголодались, но и промерзли, меня лично хорошая вязанка дров порадовала бы больше, чем кусок дичи.

–  Ну что ж, Том, постараемся раздобыть топливо, - отозвался Паганель.

–  Топливо - на вершинах Кордильер?
– сказал Мюльреди, недоверчиво покачивая головой.

–  Поскольку в касуче сложили очаг, то, видимо, где-то вблизи есть какое-то топливо, - заметил майор.

–  Наш друг Мак-Наббс прав, - промолвил Гленарван.
– Готовьте все к ужину, а я возьму на себя обязанности дровосека.

–  Мы с Вильсоном пойдем вместе с вами, - объявил Паганель.

–  Если я могу быть вам полезен… - сказал, вставая с места, Роберт.

–  Нет, отдыхай, мой храбрый мальчик, - ответил Гленарван.
– Ты станешь настоящим мужчиной уже тогда, когда твои сверстники все еще будут детыми.

Гленарван, Паганель и Вильсон вышли из касучи. Было шесть часов вечера. Несмотря на полное безветрие, мороз сильно пощипывал. Голубое небо постепенно темнело, и последние лучи заходящего солнца озаряли остроконечные вершины горного хребта. Паганель захватил с собой барометр и, взглянув на него, убедился, что ртуть держится на уровне 0,495 миллиметра. Падение ртутного столба барометра соответствовало высоте в одиннадцать тысяч семьсот футов, следовательно, эта часть Кордильер была ниже Монблана лишь на девятьсот десять метров. Если бы в этих горах надо было преодолевать такие же трудности, какими на каждом шагу изобилует великан Швейцарии, если бы бури и метели ополчились на них, то ни один путешественник, конечно, не перевалил бы через мощную горную цепь Нового Света.

Гленарван и Паганель, взобравшись на порфировый утес, окинули взглядом горизонт. Они находились на самой вершине главного хребта Кордильер и охватывали взором пространство в сорок квадратных миль. Восточный склон шел отлого, по его откосам легко можно было спускаться, и пеоны скользили по ним на протяжении сотен туазов. Вдали продольные полосы камней и заносных валунов, оттесненные туда оползнями ледников, образовали огромные цепи морен. Солнце закатывалось, и долины Колорадо постепенно погружались в сгущавшийся сумрак. Освещенные солнечными лучами, один за другим, постепенно угасали выступы почвы, скалы, шпили, пики, и мало-помалу весь восточный склон Анд погрузился в тьму. На западе отроги горного кряжа, круто подпирающие боковую стену склона, были еще освещены лучами заходящего солнца. Ослепительное впечатление производили скалы и ледники, словно купающиеся в лучах дневного светила. К северу волнообразно спускался ряд вершин; незаметно сливаясь друг с другом, они образовали смутно терявшуюся вдали зыбкую полосу, так что глаз различал ее неотчетливо, словно линию, проведенную неумелою рукой. Но на юге зрелище было великолепное, и по мере приближения ночи оно становилось все величественнее. Внизу виднелась дикая долина Торбидо, над нею в двух милях господствовала гора Антуко с зияющим кратером. Вулкан ревел, словно чудовище, словно библейский Левиафан, изрыгая клокочущие пары, смешанные с клубами огненной сажи. Окружавшие его горы, казалось, были объяты пламенем. Град раскаленных добела камней, облака красноватого дыма, ракеты лавы - все сливалось в огненные снопы. Огромный луч света, поминутно возраставший, и ослепительное зарево заполняли своим резким отражением весь необъятный горизонт, и солнце, постепенно утрачивая сумеречный, едва брезжущий свет, исчезало во мраке, словно угасающее светило.