Собрание сочинений в 12 т. Т. 5
Шрифт:
Днем 29 ноября, воспользовавшись тем, что Герберт спит и не может их слышать, Сайрес Смит, Гедеон Спилет и Пенкроф решили наметить дальнейший план действий против пиратов.
– Друзья мои, - начал журналист, когда разговор зашел о том, что они отрезаны от Наба и не могут с ним сообщаться, - я полагаю, как и вы, что выйти за пределы кораля, значит просто подставить себя под пулю, не успев даже ответить выстрелом на выстрел. Но не кажется ли вам, что сейчас разумнее всего было бы начать охоту за этими негодяями?
– Совершенно с вами согласен, - подхватил Пенкроф.
– Нам,
– Ну, а пятерых человек?
– спросил инженер.
– Я пойду вместе с Пенкрофом, - перебил журналист, - мы возьмем с собой Топа, и вдвоем, хорошо вооруженные…
– Дорогой мой Спилет, и вы, Пенкроф, - ответил Сайрес Смит, - будем рассуждать хладнокровно. Если бы пираты засели где-нибудь на острове и мы знали бы это место, если бы речь шла только о том, чтобы выбить их с позиции, я бы, конечно, согласился атаковать их в лоб. Но разве можно быть уверенным, что пираты не откроют огонь первыми?
– Э, мистер Сайрес, - воскликнул Пенкроф, - не каждая пуля долетает по назначению.
– Но та, что ранила Герберта, как видите, не сбилась с пути, - возразил инженер.
– Учтите к тому же, что если вы оба покинете кораль, мне одному придется его защищать. А можете ли вы поручиться в том, что пираты не завлекут вас с умыслом в лес и не нападут в ваше отсутствие на кораль, зная, что тут находятся только раненый мальчик и один взрослый мужчина?
– Вы правы, мистер Сайрес, - ответил Пенкроф, хотя в груди его клокотал гнев, - вы правы. Уж они постараются захватить кораль, ведь им известно, что здесь добра хоть отбавляй! А вы один, конечно, против них не выстоите! Ах, будь мы в Гранитном дворце!
– Если бы мы находились в Гранитном дворце, - ответил инженер, - положение было бы совсем иное! Там я без опасения оставил бы Герберта с любым из вас, а трое остальных отправились бы обследовать лес. Но, увы! Мы находимся в корале и покинуть его можем лишь все вместе.
Было бы просто нелепым оспаривать веские доводы Сайреса Смита, его товарищи отлично поняли это.
– Если бы Айртон был с нами!
– вздохнул Гедеон Спилет.
– Ах, бедняга, бедняга! Вернуться к честной жизни и умереть так скоро!
– Если только он умер… - произнес Пенкроф каким-то странным тоном.
– Значит, Пенкроф, вы надеетесь, что он жив, что эти разбойники пощадили его?
– спросил Гедеон Спилет.
– Конечно, для них это был бы прямой расчет!
– Как! Неужели вы считаете, что Айртон, очутившись в обществе своих прежних сподвижников, забыл все, чем он нам обязан…
– Как знать?
– ответил моряк, помедлив, словно это ужасное предположение шло не от него.
– Послушайте, Пенкроф, - сказал Сайрес Смит, взяв моряка за руку, - вам пришла в голову дурная мысль, и мне не хотелось бы еще раз услышать от вас подобные слова. Не огорчайте же меня. Я могу поручиться за верность нашего Айртона!
– И я тоже, - с жаром отозвался журналист.
– Оно, конечно, мистер Сайрес… я, пожалуй, и неправ, - ответил Пенкроф.
– Верно вы сказали, плохая эта мысль, да и ни
– Наберитесь терпения, Пенкроф, - ответил инженер.
– Как, по-вашему, дорогой Спилет, когда нам можно будет доставить Герберта в Гранитный дворец?
– Это, знаете ли, трудно сказать, Сайрес, - раздумчиво произнес журналист, - ведь малейшая неосторожность в таких случаях может привести к самым печальным последствиям. Но пока все идет как надо, и если через неделю к Герберту вернутся силы, тогда поглядим!
Через неделю! Значит, возвращение в Гранитный дворец откладывается до первых чисел декабря.
Прошло уже два весенних месяца. Стояла чудесная погода, началась жара. Леса красовались в великолепном зеленом убранстве, близился срок уборки урожая. Следовательно, по возвращении в Гранитный дворец сразу же начнутся полевые работы, которые продлятся вплоть до дня задуманной экспедиции.
Читатели поймут, как пагубно отражалось на благосостоянии колонии это вынужденное заточение. И хотя приходилось молча покоряться необходимости, поселенцев грызла тревога.
Раз или два журналист все же выбрался из кораля и обошел вокруг ограды. С ним отправился Топ. Гедеон Спилет, держа карабин наперевес, был готов к любой неожиданной встрече.
Но никто не попадался ему на пути, никаких подозрительных следов он не обнаружил. Верный пес, конечно, предупредил бы его лаем об опасности, но Топ молчал; ясно было, что опасаться некого, по крайней мере в данную минуту, и что пираты убрались в другую часть острова.
Однако во время второй своей вылазки, 27 ноября, Гедеон Спилет, который рискнул углубиться на четверть мили в чащу леса у южного склона горы, вдруг заметил, что Топ забеспокоился. Пес уже не скакал с беспечным видом, он носился взад и вперед, обнюхивая траву и кусты, словно чуя нечто подозрительное.
Гедеон Спилет последовал за Топом, науськивая его и посылая вперед, а сам зорко глядел по сторонам, взяв карабин на изготовку и пользуясь каждым деревом как естественным прикрытием. Вряд ли Топ почуял присутствие человека, ибо в таких случаях он начинал отрывисто и глухо лаять, словно гневался на невидимого врага. А сейчас он даже не ворчал, - следовательно, опасность была еще далеко.
Минут пять Топ рыскал по лесу, а журналист осторожно следовал за ним, как вдруг собака кинулась к густому кустарнику и вытащила оттуда обрывок материи.
Это бы лоскут одежды, испачканный, разорванный, и Гедеон Спилет немедленно отнес находку в кораль.
Колонисты внимательно осмотрели лоскут и признали в нем кусок куртки Айртона, так как сшита она была из грубой шерсти, которая производилась в мастерской Гранитного дворца.
– Вот видите, Пенкроф, - заметил Сайрес Смит, - несчастный Айртон мужественно сопротивлялся. Пираты увели нашего друга с собой против его воли! Неужели и сейчас вы сомневаетесь в его честности?
– Нет, нет, мистер Сайрес, - ответил моряк, - я уж давно не сомневаюсь, это тогда мне что-то в голову взбрело. Но, как мне кажется, отсюда мы можем сделать один вывод!