Собрание сочинений в 12 т. Т. 7

Верн Жюль Габриэль

Это и нужно было Пальмирену Розету.

Метр был налицо. Нужно было найти груз весом точно в один килограмм.

Это оказалось еще легче.

В самом деле, французские монеты обладают не только строго определенными размерами, но и точно установленным весом.

Если взять, например, пятифранковую монету, она весит ровно двадцать пять граммов, столько же, сколько пять монет по одному франку, каждая из которых весит пять граммов [30].

Значит, сорок пятифранковых серебряных монет

весят один килограмм.

Капитан Сервадак и его товарищи поняли сразу мысль профессора.

–  Ну-ну, - проговорил Бен-Зуф, - теперь я вижу, что для этой штуки мало быть ученым, надо еще…

–  Что же?
– спросил Гектор Сервадак.

–  Надо еще быть богачом!

Замечание Бен-Зуфа вызвало дружный хохот.

Наконец, несколько часов спустя механик с большой точностью вытесал из горной породы кубический дециметр и вручил его профессору.

Теперь Пальмирен Розет, имея под рукой гирю весом в килограмм, кубический дециметр и, наконец, безмен для взвешивания, мог без труда определить силу тяжести, массу и плотность своей кометы.

–  Господа, - заявил он, - я должен вам напомнить, на случай, если вы забыли или попросту не знаете, знаменитый закон Ньютона, гласящий, что сила притяжения прямо пропорциональна массе и обратно пропорциональна квадрату расстояния. Прошу вас не забывать этого.

Профессор прекрасно умел объяснять. Правда, и ученики у него были необычайно старательные.

–  Вот в этом мешочке, - продолжал он, - находятся сорок пятифранковых монет. Эти монеты весили бы на Земле ровно килограмм. Следовательно, если бы, находясь на Земле, я подвесил мешочек к крючку безмена, стрелка показала бы один килограмм. Ясно?

Говоря так, Пальмирен Розет не сводил пристального взгляда с Бен-Зуфа. В этом он подражал Араго, который во время лекций всегда смотрел на того из слушателей, кто казался ему самым тупым, и если этот слушатель, повидимому, понимал объяснения, Араго убеждался, что излагает предмет достаточно ясно [31].

Здесь же перед профессором сидел денщик капитана Сервадака; правда, он был неглуп, но зато невежествен, что сводилось к одному и тому же.

Когда ему показалось, что Бен-Зуф все усвоил, профессор продолжал лекцию в следующих выражениях:

–  Итак, господа, я взвешу эти сорок монет на безмене, и ввиду того, что опыт производится на Галлии, мы и узнаем, сколько они весят на Галлии.

Мешочек с деньгами подвесили к крючку, стрелка безмена заколебалась, остановилась и показала на круге с нанесенными на нем делениями сто тридцать три грамма.

–  Итак, - объяснял Пальмирен Розет, - то, что весит на Земле килограмм, весит на Галлии всего сто тридцать три грамма, то есть почти в семь раз меньше. Ясно?

Бен-Зуф утвердительно кивнул головой, и профессор продолжал с важностью:

–  Теперь вам понятно, что результатов, достигнутых с помощью безмена,

я не мог бы получить на обыкновенных весах. Действительно, обе чашки, если на одну положить монеты, а на другую гирю весом в килограмм, остались бы в равновесии, так как тяжесть обеих уменьшилась бы одинаково. Понятно вам?

–  Даже мне понятно, - отвечал Бен-Зуф.

–  Итак, - снова начал профессор, - если тяжесть здесь в семь раз меньше, чем на земном шаре, из этого надо заключить, что сила тяжести на Галлии составляет одну седьмую силы тяжести на поверхности Земли.

–  Превосходно!
– сказал капитан Сервадак.
– Теперь мы выяснили этот вопрос. Итак, дорогой профессор, перейдем к массе.

–  Нет, сначала к плотности, - возразил Пальмирен Розет.

–  В самом деле, - согласился лейтенант Прокофьев, - нам уже известен объем Галлии, а узнав ее плотность, мы без труда определим ее массу.

Соображения лейтенанта были справедливы, и оставалось лишь приступить к вычислению плотности Галлии.

Этим и занялся профессор. Он взял вытесанный из вулканической породы кубик с ребром, равным одному дециметру.

–  Господа, - сказал он, - перед вами кусок той неведомой горной породы, которую во время кругосветного плаванья вы повсюду встречали на поверхности Галлии. Право, можно подумать, что на моей комете нет никакого другого вещества. Прибрежные скалы, вулканический массив, побережье, как на севере, так и на юге, - все состоит из одного и того же минерала, которого вы, по своему невежеству в геологии, не сумели определить.

–  Да, и нам бы очень хотелось знать, что это за вещество, - сказал Гектор Сервадак.

–  Итак, я считаю себя вправе предположить, - продолжал Пальмирен Розет, - что Галлия целиком состоит из данного вещества. Вот перед вами кубический дециметр этой породы. Сколько бы он весил на Земле? Он весил бы ровно в семь раз больше, чем на Галлии, так как, повторяю, сила тяжести на комете в семь раз меньше, чем на земном шаре. Вы поняли? Что вы смотрите на меня, выпучив глаза?

Последние слова относились к Бен-Зуфу.

–  Ничего не понял, - отвечал тот.

–  Ну так я не стану терять времени, чтобы вам это втолковать. Остальные поняли, этого с меня достаточно.

–  Экий невежа!
– пробормотал Бен-Зуф.

–  Взвесим же этот кубик, - заключил профессор.
– Я как бы вешаю свою комету на крючок безмена.

Кубик подвесили, и стрелка показала один килограмм четыреста тридцать граммов.

–  Один килограмм четыреста тридцать граммов, помноженные на семь, дадут около десяти килограммов!
– воскликнул Пальмирен Розет.
– Поскольку плотность Земли приблизительно равняется пяти, то плотность Галлии, будучи равна десяти, вдвое больше. В противном случае сила тяжести на моей комете составляла бы не одну седьмую земной силы тяжести, а одну пятнадцатую!