Собрание сочинений в 15 томах. Том 9
Шрифт:
– Неужели вы не понимаете? – проговорила она.
Не успел Кейпс ей ответить, как дверь в конце лаборатории с шумом открылась и на пороге показалась мисс Клегг. Она прошла к своему столу и села. При звуке распахнувшейся двери Анна-Вероника открыла лицо, на котором не было ни слезинки, и одним движением быстро приняла позу спокойно беседующего человека. Мгновение продолжалось неловкое молчание.
– Видите, – сказала Анна-Вероника, глядя перед собой на оконный переплет, – вот какую форму приняла сейчас моя личная проблема.
Кейпс не мог так быстро справиться с собой. Он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на спину мисс Клегг. Лицо его было бледно.
– Да… Это трудный вопрос.
Казалось, он онемел, мучительно что-то обдумывая. Затем неловко взял одну из табуреток, поставил ее в конце стола Анны-Вероники и сел. Снова взглянув на мисс Клегг, он заговорил торопливо, вполголоса, глядя прямо в лицо Анны-Вероники жадным взглядом.
– У меня возникла смутная догадка, что дело обстоит именно так, как вы сказали, но случай с кольцом, с этим неожиданным кольцом смутил меня. Чтоб она провалилась… – Он кивнул в сторону мисс Клегг. – Хочется поговорить с вами об этом поскорее. Я мог бы проводить вас до вокзала, если вы не сочтете это нарушением приличий.
– Я подожду вас, – все еще не глядя на него, сказала Анна-Вероника, – и мы пойдем в Риджент-парк. Нет, лучше проводите меня до Ватерлоо.
– Согласен! – ответил он, немного замешкался, потом встал и удалился в препараторскую.
Некоторое время они шли молча глухими улицами, тянувшимися к югу от колледжа. На лице у Кейпса было написано бесконечное смущение.
– Прежде всего я должен сказать вам, мисс Стэнли, – наконец произнес он, – все это очень неожиданно.
– Это началось, как только я пришла в лабораторию.
– Чего вы хотите? – спросил он прямо.
– Вас! – ответила Анна-Вероника.
Они чувствовали себя на людях, мимо них сновали прохожие, и поэтому оба не показывали своего волнения. И не было в них той театральности, которая требует жестов и мимики.
– Вам, наверное, известно, что вы мне страшно нравитесь? – продолжал Кейпс.
– Вы мне сказали об этом в зоологическом саду.
Она чувствовала, что вся дрожит. Но держала себя так, что ни один прохожий не заметил ее волнения.
– Я… – Казалось, ему трудно произнести эти слова. – Я люблю вас. В сущности, я вам это уже сказал. Но сейчас я могу назвать это чувство своим именем. Не сомневайтесь. Я говорю с вами так потому, что это дает нам опору…
Некоторое время оба молчали.
– Разве вы ничего не знаете обо мне? – произнес он наконец.
– Кое-что. Немного.
– Я женат. Но моя жена не хочет жить со мной по причинам, которые, как мне кажется, большинство женщин сочтут убедительными… Иначе я давно бы стал ухаживать за вами.
Они опять помолчали.
– Мне все равно, – сказала Анна-Вероника.
– Но если бы вы знали…
– Я знала. Это не имеет значения.
– Зачем вы мне сказали? Я надеялся… Надеялся, что мы будем друзьями.
Он вдруг возмутился. Казалось, он винит ее за то, что они оказались в таком трудном положении.
– И чего ради вы сказали мне? – воскликнул он.
– Я ничего не могла с собой поделать. Меня что-то толкнуло. Я должна была сказать.
– Но это же все меняет. Я думал, вы понимаете.
– Я должна была сказать, – повторила она. – Я так устала притворяться. Мне все равно. Я рада, что сказала. Рада.
– Послушайте! – продолжал Кейпс. – Чего же вы хотите? Что мы можем сделать, по-вашему? Разве вы не знаете, каковы мужчины и какова жизнь? Подойти ко мне и все выложить!
– Я знаю кое-что. Но мне все равно. И я ни на капли не стыжусь. На что мне жизнь, если в этой жизни нет вас? Я хотела, чтобы вы знали. И теперь вы знаете. И хорошо, что рухнули все преграды. Вы не можете, глядя мне в глаза, отрицать, что любите меня.
– Я же вам сказал, – ответил он.
– Прекрасно, – произнесла Анна-Вероника тоном человека, заканчивающего дискуссию.
Некоторое время они молча шли рядом.
– В лаборатории привыкаешь не обращать внимания на такие увлечения, – начал Кейпс. – Мужчины – любопытные животные, они легко влюбляются в девушек вашего возраста. Приходится воспитывать себя, не допускать этого. Я приучил себя думать о вас просто как о студентке колледжа и совершенно исключил иную возможность. Хотя бы из уважения к принципу совместного обучения. Помимо всего прочего, наша встреча является нарушением этого хорошего правила.
– Правила существуют для будней, – ответила Анна-Вероника. – А это особый день. Он выше всех правил.
– Для вас!
– А для вас нет?
– Нет. Нет, я буду следовать правилам… Это странно, но к данному случаю подходят только готовые штампы. Мисс Стэнли, вы меня поставили в необычайное положение. – Его раздражал собственный голос. – Ах, черт!
Она не ответила; казалось, в нем происходит внутренняя борьба.
– Нет! – наконец произнес он вслух.
– Здравый смысл подсказывает, – продолжал Кейпс, – что мы не можем стать любовниками в обычном смысле слова. Это, по-моему, ясно. Вы знаете, я сегодня был совершенно не в состоянии работать. Курил в препараторской и думал обо всем этом. Мы не можем быть любовниками в обычном смысле слова, но мы можем быть большими и близкими друзьями.
– Мы и теперь друзья, – заметила Анна-Вероника.
– Вы меня глубоко заинтересовали…
Он остановился, чувствуя неубедительность того, что ему надо сказать.