Собрание сочинений в 4-х томах. Том 2
Шрифт:
Забавная мысль пришла ему в голову. А что, если пойти на рынок? Глядишь, кто-нибудь просыплет картошку — можно подобрать, а потом испечь ее в костре. Дров, слава богу, в овраге полным-полно. Да и вообще — ту же двадцатинку там найти легче, чем просто на улице, — всюду торгуют, всюду деньги достают, авось и упадет монетка.
Базар походил на реку, только непонятно было, в какую сторону она текла. Во все! Вперед, назад, вбок… Люди толкаются, на ноги друг другу наступают, спорят, смеются. А на прилавках — чего только нет! Пирамиды зрелых помидоров, ярких, блестящих, как бы невзаправдашних. Желтые дыни,
Конечно, если по сторонам глазеть, на всякие вкусности глаза пялить, никакой двадцатинки не найдешь. Надо вниз глядеть. Под ноги. Авось блеснет заветная монетка. Ну блесни, блесни! Говорят, если думаешь только о том, что тебе нужно, обязательно найдешь. И Толик шепчет: «Двадцатинка, найдись! Найдись, двадцатинка!» Словно гипнотизирует. Заклинает.
Покупатели на него внимания не обращают — не видят, наверно, даже, что путается тут под ногами мальчишка, а торговки сквозь толпу его разглядели. Молча взглядами провожают. Вдруг жулик? Бродит тут, шепчет, будто чего выискивает. И чуть Толик поближе к прилавку встанет, кричит, будто кто их режет:
— Отойди, пацан!
— Пацан, отойди!
Толик на гранаты загляделся. Вспомнил, что про них отец ему говорил. Гранаты, мол не ломают, не режут, а давят. Чтоб сок там, внутри, из ягодок вышел. А потом дырочку провертишь — и пей. Это отец Толику на базаре говорил — они вместе тогда ходили, втроем, с мамой. Но гранат не купили. Так и не попробовал Толик этого странного фрукта с взрывчатым названием. А сейчас снова увидел его.
Гранатами торговал толстый азиат в халате. Халат был зеленый, в темную полоску, и от этого круглый азиат походил на крыжовник. Голова у азиата напоминала желтую дыню, а на голове была тюбетейка с вышитыми грушами. Толик усмехнулся. Прямо весь фруктовый какой-то человек. Продавец заметил Толикину усмешку, замахал толстенькими ручками, как все торговки:
— Проходы, малчык, проходы!
«Во народ, — со злостью подумал Толик. — Всего боятся! В каждом мальчишке им вор кажется. Да сейчас уж воров-то нет». Ни одного за свою жизнь не видел Толик — только в книгах про них читал. И не слышал никогда, чтобы у кого-нибудь что-то украли. А нет, все равно боятся. По привычке боятся. Как дрожит за свои деньги баба Шура, так и эти дрожат за свои помидоры, за свои гранаты. Потому что свое, личное, частное. Не ворует никто, а они боятся. И всегда будут бояться. Потому что порода у них такая — торговать, наживаться, за свои денежки трястись.
Разозлившись, Толик пошел с базара. Но у самого выхода остановился улыбаясь. Перед ним стоял огромный сетчатый ларь, до отвала набитый арбузами.
Люди свободно подходили к ларю, выбирали тяжелые зеленые мячи, а потом становились в очередь. За красными, будто пожарными, весами стоял бородатый продавец. Толик взглянул на него — и глазам не поверил. Но факт оставался фактом, арбузами торговал тот веселый почтарь — сразу и бородатый и лысый. Бородач бережно принимал от покупателя арбуз, сжимал его обеими руками, а сам прислушивался, словно доктор. Словно хотел узнать, что у него там, внутри.
Толик засмеялся. В прошлый раз бородач слушал, как шуршат письма, и это понравилось
Улыбаясь, Толик подошел к ларю. За проволочной сеткой торжественно светились толстокожие шары. Бока у них блестели, и в каждом боку отражалось курносое лицо Толика. Он протянул вперед руки, взял тугобокий, тяжелый кругляш, покачал его перед собой и хотел положить обратно, как вдруг вспомнил про Темку: его же надо кормить.
«А что? — подумал Толик, слыша, как раскачивается, будто маятник, сердце. — Ведь такой арбуз целый день можно есть». Вот он возьмет сейчас этот шар, а потом, когда все кончится, попросит у отца денег и принесет их лысому бородачу: извинится, скажет все как было. А сейчас…
Со стороны он, наверное, походил на вареного рака, самое малое, если не на красные, будто пожарные, весы бородача. Стыд давил, топтал, издевался над Толиком. «Ничего себе, — бормотал он, — порядочный человек». Только что думал про воров. Говорил сам себе, будто их давно нет. Вывелись. Только из книжек он про них и знает. Ну еще тогда — цветы. Но они не в счет. Их все-таки дал сторож за ту смешную и горячую плату. И вот! Вот он воровал. Сам! Собственными руками.
Стыдясь и ругая себя в душе, Толик тащил арбуз к выходу. Он миновал ворота и на ходу поддернул к подбородку тяжелый шарф. Арбуз блестел, словно автомобильная фара. Толик мельком обернулся — и замер. Сзади стояли веселый бородач в шляпе с пером, а рядом с ним милиционер.
Толик шагнул, шагнули и те двое. Толик побежал и вдруг увидел перед собой Изольду Павловну. В то же мгновенье он запнулся о собственную ногу и грохнулся на асфальт.
С глухим треском арбуз разорвался на мелкие осколки.
Толик чуть не заплакал.
Арбуз оказался зеленый.
6
У милиционера нос был картошкой. Прямо какое-то наваждение!
— Как фамилия? — вежливо поинтересовался он, приготовив блокнот и острый карандашик.
— Бобров, — спокойно ответил Толик, вглядываясь в бдительного арбузника. «Все не глядел, не глядел, а тут увидел, — укоризненно подумал он. — Не мог отвернуться?!» Лысый парень пощипывал бороду и озадаченно смотрел на арбуз. «Вот именно! — подзуживал его Толик. — Погнался из-за зеленого!»
Толик безразлично поглядывал на толпу, которая окружала их. Весь страх и весь стыд исчезли. Будто он всю жизнь только и делал, что воровал арбузы.
— Где живешь? — спросил милиционер.
Толик ответил.
— Ну хорошо, — кивнул «картофельный нос», пряча блокнот и карандашик. — А как это докажешь? Может, ты придумал?
— Очень просто, — хладнокровно ответил Толик и обернулся к Изольде Павловне.
Только легкая досада царапала где-то внутри. Просто обидно, что Темка останется без еды. Арбузом можно было прокормить его целый день. Да и самому испробовать. Толик облизнулся. Жара прямо расплавила город. Настоящая Африка!