Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Шефнер Вадим Сергеевич

Выбор ветра

Птицам ветер не нужен попутный: Хоть помочь он старается им, Но при нем им становится трудно Управлять опереньем своим. Пусть сидит себе век на болоте Тот, кто ветра попутного ждет. Ведь свободу и точность в полете Не попутный, а встречный дает.

Личный враг

Не наживай дурных приятелей — Уж лучше заведи врага: Он постоянней и внимательней, Его направленность строга. Он учит зоркости и ясности — И вот ты обретаешь дар В час непредвиденной опасности Платить

ударом за удар. Но в мире и такое видано: Добром становится беда, Порою к дружбе неожиданно Приводит честная вражда. Не бойся жизни, но внимательно Свою дорогу огляди. Не наживай дурных приятелей — Врага уж лучше заведи.

Вечные бури

Это северный ветер, ломающий старые вязы, Как большой вентилятор, гудит за окошком моим, Через море в тревоге шагает маяк одноглазый, Чернокрылые тучи, как вороны, вьются над ним. Выхожу за порог — и гвоздит меня ливень колючий, И прозрачная тяжесть срывается на плечи мне, — Я, сгибаясь, иду, я ночным ураганом навьючен, Как волшебный мешок, я тащу этот мир на спине. В нем трубят корабли, с непогодой вступая в сраженье, В нем волну отбивают стальные борта лихтеров, И сквозь рваные тучи луна к нам идет на сниженье, Будто белый корабль, прилетевший из дальних миров.

Будущее кино

Смотрите мультфильмы! Там действуют дети и звери, Там к доброму егерю зяблик в окошко стучится. Правдивая ложь, где всегда я заранее верю Во все, что начнется, всему, что сегодня случится. Там людям содействуют звезды, там движутся горы, Там зло наказуется бесповоротно и сразу, — Не надо часами блуждать там наемным актерам В не ими придуманных рощах, и вздохах, и фразах. Там реки и розы умеют грустить и смеяться, Там клены и люди, как братья, пускаются в танцы, Там добрые чувства и мысли впрямую стремятся От пальцев художника в сердце мое — без инстанций. Искусство грядущего, ты, как дитя на рассвете, Наставника ждешь. И провижу я кинокартины, Где гений карает пороки и чтит добродетель, Шекспира с Рембрандтом сливая в себе воедино.

Познавание

О песчинки познаний, осевшие в памяти нашей, Вы навек откололись от Вечности — грузной горы! Нам становится тесно под синей небесною чашей, Из земной колыбели мы видим иные миры. Мы мечтаем о звездах, к просторам и знаниям жадны, Нас теперь не Дедал — Циолковский ведет в высоту, И не крылья уже, а ракет раскаленные жабры Над Землею свистят, вынося на орбиту мечту.

Стол находок

Много дальних дорог я прошел — И надежды, и встречи, и лица... Стол находок, мой письменный стол, Нелегко за тобою сидится! За тобою я в поте лица Отделяю зерно от половы, Чтоб весомой строкою свинца Отлилось в типографии Слово. Мне по-новому жизнь предстает В час работы, под лампой ночною, — Ты летишь, мой ковер-вертолет, Над путями, что пройдены мною. Вся земля у меня на виду, Обведенная светом и тенью. Может, чье-нибудь счастье найду — И верну его по назначенью.

Глоток

До обидного жизнь коротка, Ненадолго венчают на царство, — От глотка молока до глотка Подносимого с плачем лекарства. Но меж теми глотками — заметь! — Нам немало на выбор дается: Можно дома за чаем сидеть, Можно пить из далеких колодцев. Если жизнь не легка, не гладка, Если в жизни шагаешь далеко, То не так уж она коротка, И бранить

ее было б жестоко. Через горы, чащобы, пески, Не боясь ни тумана, ни ветра, Ты пошел от истоков реки — И до устья дошел незаметно. Вот и кончен далекий поход — Не лекарство ты пьешь из стакана: Это губы твои обдает Горьковатая зыбь Океана.

Один человек

Один человек мною примечен — В залив выезжает он каждый вечер. Он лодку ведет от речного устья, Он смотрит на воду с тайной грустью. И чайка, летящая над камышами, Что-то кричит, его утешая. Он тихо гребет к заливу, к заливу; Вода расступается молчаливо. Ни всплеска весла, ни скрипа уключин, У лодки ход, как во сне, беззвучен. Потом он тихо опустит весла, Сидит — и вьется дым папиросный. Чего он ждет в тишине залива — Какого чуда, какого дива? Зачем не спешит он к устью речному, К вечернему крову, к тихому дому? Неужто ждет он, неужто верит, Что с кем-то вдвоем вернется на берег? Залив расступается шире, шире, Стоят маяки в бессонном дозоре... Кого потерял он в огромном мире? Кого потерял он в осеннем море?

В покое

Давно он не был здесь — и снова Пришел почувствовать простор. И вот у озера большого Разводит маленький костер. На берегу темно и сыро, Звезда в воде отражена, Из вечереющего мира Струится в сердце тишина. ...Ведерко с рыбой, запах тины, Тепло живого огонька, Кофейный привкус никотина От старенького мундштука... Покинув сыновей и внуков, Старик пришел сюда опять, Чтоб перед вечною разлукой Богатство мира подсчитать.

Орфей

Глядя в будущий век, так тревожно ты, сердце, не бейся: Ты умрешь, но любовь на Земле никогда не умрет. За своей Эвридикой, погибшей в космическом рейсе, Огнекрылый Орфей отправляется в звездный полет. Он в пластмассу одет, он в сверхтвердые сплавы закован, И на счетных машинах его программирован путь, — Но любовь есть любовь, и подвластен он древним законам, И от техники мудрой печаль не легчает ничуть. И, сойдя на планете неведомой, страшной и дивной, Неземным бездорожьем с мечтою земною своей Он шагает в Аид, передатчик включив портативный, И зовет Эвридику, и песню слагает о ней. Вкруг него подчиненно нездешние звери толпятся, Трехголовая тварь перепончатым машет крылом, И со счетчиком Гейгера в ад внеземных радиаций Сквозь леса из кристаллов он держит свой путь напролом. ...Два зеленые солнца, пылая, встают на рассвете, Голубое ущелье безгрешной полно тишиной, — И в тоске и надежде идет по далекой планете Песнопевец Орфей, окрыленный любовью земной.

Рядом с небом

Мы все, как боги, рядом с небом Живем на лучшей из планет. Оно дождем кропит и снегом Порой наш заметает след. Но облачное оперенье Вдруг сбрасывают небеса, — И сквозь привычные явленья Проглядывают чудеса. ...И лунный свет на кровлях зданий, И в стужу — будто на заказ — Рулоны северных сияний Развертываются для нас, И памятью об общем чуде Мерцают звезды в сонной мгле — Чтобы не забывали люди, Как жить прекрасно на Земле.