Собрание сочинений в 4 томах. Том 1
Шрифт:
В этой первой пьесе, пусть пока еще в «конспективной» форме, были заложены очень многие ситуации и образы, которые драматург разрабатывал всю свою жизнь, до «Цветов живых» включительно.
В статье «Для меня самое важное» (1960) Н. Погодин писал: «Последняя моя работа — пьеса «Цветы живые». В ней как бы объединились две мои любимые темы — Ленин и современность».
Эти две главные для него темы: творческий труд и становление в труде личности нашего современника — рабочего, инженера, колхозника, ученого — и историко-революционную драматург разрабатывал все тридцать лет. Обе эти темы были связаны с В. И. Лениным, с его идеями и мечтами. Поэтому можно сказать, что в «Темп»
В связи с уходом А. Попова в Театр Революции спектакль «Темп» ставила режиссерская коллегия, но дружба между Н. Погодиным и А. Поповым не прекратилась. Однажды Погодин рассказал ему о своем новом замысле — написать пьесу на основе очерка «Поэма стальная». Режиссер, который в своем творчестве тяготел к современности, горячо поддержал его идею, и вот задолго до премьеры «Темпа», летом 1930 года, Погодин снова вернулся на Златоустовский завод, но уже драматургом. Он приехал вместе с режиссером А. Поповым и художником И. Шлепяновым, чтобы показать через театр «эту великолепную быль», названную теперь «Поэма о топоре». В этой пьесе полностью сохранился дух статьи, воспевавшей героику нашей повседневности.
«Поэма о топоре» (1930) явилась как бы продолжением «Темпа». Здесь решалась та же тема ударничества, но звучание личной заинтересованности рабочих, осознавших себя хозяевами своего завода, усиливалось. Драматург показывает, как рабочие добровольно отдают заводу половину месячной зарплаты на покупку необходимых деталей, а домохозяйки приходят на завод помогать мужьям. Так благодаря новому отношению к своему заводу и труду на благо родины в душах рабочих рождается самый чудесный в мире сплав — благородный сплав советского патриотизма.
Если в «Темпе» драматург стремился к показу всего «железного потока» строителей социализма, то в «Поэме о топоре» он уже создает более обобщенные, укрупненные образы — Степан, Евдоким, Анка. Теперь Погодин категорически отмежевывается от утверждения критики, а также от своего собственного, что его пьесы, написанные на основе газетных очерков, являются сценическими очерками. «Поэма о топоре», — пишет он в статье «Стальные, немигающие…», — несмотря на все авторские ссылки на документальность, в целом отходит от сценического очерка…». Он начинает отчетливо понимать, что «дело искусства раскрывать факты диалектически, а не констатировать машинально».
На основе сопоставления и осмысления многих фактов Погодин поднялся в своих первых пьесах до обобщения, до создания типических образов и открыл новое направление в драматургии, повернувшее советский театр к темам труда, к людям труда, строившим невиданное в истории человечества общество.
Спектакль «Поэма о топоре» в постановке А. Попова стал этапным в развитии советского театра, и у Н. Погодина после его ошеломляющего успеха явилась мысль написать новую пьесу о командирах пятилетки. Ведь в «Темпе» и «Поэме о топоре» он писал о ее рядовых. Когда он начал работать над пьесой «Мой друг», которая первоначально называлась «Командиры пятилетки», перед ним встала проблема масштабности характера. Он понимал, что грандиозные задачи, поставленные партией, под силу решать только недюжинному человеку с большими страстями. И в своих статьях этого периода он начинает говорить о необходимости учебы у Шекспира, умевшего создавать яркие, полнокровные характеры. Он призывает драматургов к творческой учебе и борется против эпигонства. Уже тогда он видел, что показ нашей действительности, раскрытие рожденного этой действительностью советского человека не укладывается в рамки старой драматургии, и находит
В «Моем друге» (1932) Погодин решает проблему положительного героя-современника. Пьеса появилась в результате его знакомства с жизнью большого коллектива строителей горьковского автомобильного завода и его директора А. Дыбеца. В течение многих дней Погодин неотлучно находился при нем, вникал во все его дела и заботы, радовался и печалился вместе с ним, и они стали друзьями. Поэтому пьеса и получила название «Мой друг».
«Но мой герой отнюдь не фотокопия своего прообраза», — предупреждал драматург, ибо в этот образ он вложил все лучшее, что было в характерах всех его положительных героев.
В противовес бытовавшему в это время в советской драматургии штампу «стального, немигающего социального героя» Н. Погодин пишет своего Григория Гая живым, из плоти и крови. Гай — борец и романтик, строитель и мечтатель. Он ошибается и страдает, борется и побеждает.
Это чрезвычайно сложная, бесконечно талантливая натура, полная больших страстей и смелости. Создавая этот вдохновенный образ, драматург сам горел вдохновением, он любил своего героя и любовался им, он гордился своим другом, и это восхищение художника передавалось зрительному залу, придавая спектаклю романтический пафос.
Позднее ту же восторженную любовь к своему герою и авторское восхищение им, но уже возведенное в степень, драматург положит в основу изображения образа Ленина.
В «Моем друге» Гай раскрывается не только сам по себе, а всеми действующими лицами. Н. Погодин говорил: «Григорий Гай в спектакле подобен солирующему инструменту в симфоническом концерте… Пьеса построена как концерт для какого-то инструмента с оркестром… Все участники играют для главного исполнителя, а главный исполнитель играет для всего ансамбля».
Позднее этот прием драматург целиком применит в своей пьесе «Человек с ружьем» для раскрытия образа Ленина.
Как в своих очерках, так и в первых пьесах Н. Погодин в поисках положительного героя того времени обращался к образам коммунистов-руководителей, лучших людей современности, целиком устремленных в будущее, в коммунизм. Это были директора фабрик и заводов, начальники крупных строительств и передовые рабочие, то есть люди, выполнявшие самые ответственные задания партии по строительству социализма, наделенные большевистскими характерами, ленинскими чертами. Так через последовательный показ положительных героев (Бахметьев, Болдырев, Гай, Руководящее лицо) драматург шел к своему идеальному герою — В. И. Ленину. Впоследствии в своих «Автобиографических заметках» Н. Погодин очень обоснованно разделил свой творческий путь на три периода. «С «Моим другом», — писал драматург, — закончился короткий и буйный период, который можно сравнить с порой всякой счастливой молодости… Когда прошли первые вдохновения, то для настоящего мастерства не оказалось серьезного багажа знаний».
Как умный человек, Погодин понимал, что своим успехом в драматургии он в первую очередь обязан тому, что, как он говорил, «пел я новые мотивы как для театра, так и для зрителя». Понимал он также и то, что нельзя заниматься самоперепевом, ибо новое вчера становится обыденным сегодня и банальным завтра. Чтобы оставаться на уровне новых требований времени, он начинает усиленно учиться мастерству.
Искусству изображать жизнь он в первую очередь учится на горьковской драматургии, которую называл школой для драматических писателей.