Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно
Шрифт:
Что до второго послания, то следует ли мне верить, что Невыразимая себе противоречила, говоря двумя разными устами? Как колхийская Птицеглавая Мать, она дала священное предписание верующим в нее, что никогда не должны кости мужчины ложиться в священную землю Колхиды; а царь Колхиды должен повиноваться Птицеглавой Матери, а не Кобыльеглавой Матери с Пелиона. И я вас молю не возвращаться больше к вашей просьбе, ибо вопрос, должны быть зарыты в землю кости Фрикса или нет, был задан мной в момент его смерти, и на него ответили окончательно мои советники-жрецы: он умер в Колхиде, и его надлежит почтить похоронами по-колхски.
Курчавые советники дали понять, что одобряют
В тот же день Фронт, сын Фрикса, принес Ясону тайное послание от Ээта, заключавшееся в том, что Птицеглавая Мать не запретила однозначно забрать кости Фрикса для погребения где-либо за пределами Колхиды, и следовательно — если Ясон вздумает тайно и на свой страх и риск снять их с высокого тополя, где они подвешены, то он обнаружит, что кладбище не будет охраняться на следующую ночь, и может спокойно вывезти их из страны для погребения в Греции. Ибо сам он, Ээт, любил Фрикса, как сына, и не желал причинить его духу малейшую боль или неудобство. Этот ответ отнюдь не удовлетворил Ясона, ибо веления Богини были таковы, что кости Фрикса надлежало зарыть прежде, чем будет совершена любая попытка захватить Руно. Он сказал Фронту об этом. Фронт ответил:
— Позволь мне тайно отвести тебя в покои моей сестры Нэеры, которая вернулась во дворец, пока мы обедали. Ты не должен открывать ей твое намерение насчет Руна, лишь скажи ей, что тебе велено Богиней зарыть кости ее отца прежде, а не после того, как ты покинешь Колхиду. Она очень сообразительна, и, возможно, в состоянии будет предложить такую увертку, чтобы никому это не нанесло оскорбления.
Ясон с удовольствием принял план, по которому ему следовало переговорить с юной Нэерой. Фронт провел его туда кружным путем, и от нее Ясон узнал, какое отвращение питает Медея к своему предполагаемому браку со старым албанцем. Ибо хотя Ээт после возвращения во дворец нынче утром строго-настрого запретил Медее говорить об этом браке, она уже выплакала свою скорбь, повиснув на шее у старой няни, от которой и Нэера вскоре обо всем узнала. Темноглазая Нэера почти не могла связно говорить от скорби и печали. Она сказала Ясону:
— О, Ясон, мой родич, явившийся издалека, эти новости слишком жестоки, чтобы я их вынесла. Я боюсь, что сойду с ума, если ничто не будет сделано, дабы воспрепятствовать намерению царя. Брак между моей блистательной Медеей и грубым старым Стиром, поедателем вшей, походил бы на союз белой розы и слизня. Неужели ты и твои спутники ничего не могут сделать, чтобы ее спасти? Разве не можешь ты увезти ее в Грецию, господин мой, Ясон, жениться на ней, возвести ее на коринфский престол и осуществить тем самым святой оракул Бримо?
Ясон ответил:
— Думай о том, что ты говоришь, царевна. Как могла ты предположить, что я пожелаю рискнуть жизнью, похитив единственную оставшуюся в живых дочь царя, и что сама она настолько забудет дочерний долг, что бежит в Грецию, приняв мое приглашение? Я признаю, что беглый взгляд, который бросил я на нее нынче утром, когда она оперлась на балюстраду у грушевого дерева, пронзил мое сердце внезапной любовью, и все же безумием для меня было бы вообразить, что она сгорает от такой же страсти по мне. Поэтому я попытаюсь забыть твои странные слова, хотя в глубине души я тебя за них благодарю. И все же, дорогая родственница, дабы показать мне свою доброту, дай совет, как поступить с костями твоего благородного отца. Ибо Белая Богиня с Пелиона повелела мне зарыть их прежде, но не после того, как я покину Колхиду.
Нэера ответила:
— Только Медея могла бы все устроить. Но сперва скажи мне: позволяешь ли ты мне передать Медее все то, что открыл мне только что о своих к ней чувствах?
Ясон притворился, будто колеблется из скромности. Затем ответил:
— Если ты своим поясом поклянешься, что передашь мои слова в точности, тайно, и ни одному живому существу, кроме самой Медеи, я даю тебе свое соизволение.
Нэера поклялась, как он и пожелал, а затем покинула его. Ясон спросил ее, когда она собралась уходить:
— А как Апсирт? Ему по душе этот брак?
Нэера ответила:
— Он ненавидит свою сестру и доволен всегда, когда что-либо ее расстраивает. Считай его своим врагом, как я считаю его своим.
Вскоре Фронт явился к Ясону с вестью, что Медея посетит его покои сегодня же вечером в сумерки, если он сможет не выйти к ужину, не возбуждая подозрений. Сердце Ясона забилось от радости. Через несколько часов он уже осуществит то, на что, как он ожидал, пришлось бы потратить несколько дней или даже месяцев! Но он ничего не сказал никому из своих товарищей и присоединился к ним в тот день в дружеских атлетических состязаниях с колхской знатью. С трех сторон стадион окружали здания, а именно — крыло дворца, где обитала царская семья, казармы стражи и Конюшни Солнца, где содержались с невообразимыми почестями двенадцать белых коней Бога Солнца (на которых никто не мог садиться верхом) и роковая черная кобыла.
Аргонавты согласились обращаться с Ясоном, по крайней мере, при посторонних — с крайней любовью и почтением, дабы возвысить его в глазах Медеи, которая будет следить за играми с дворцового балкона. Они выдвинули его представлять их в метании кольца, стрельбе из лука и прыжках, и его результаты, хотя они не показались бы примечательными в любом греческом городе, вызвали восхищение хозяев. Ибо колхи, хотя они и храбры — народ ленивый и нетренированный и, подобно своим сородичам-египтянам — отвратительные стрелки из лука. Сам Ээт зрителем не был: он заявил, что не выносит любого зрелища, которое напоминает ему о его молодых годах в Греции, но, возможно, он также предвидел, что его подданные-колхи не завоюют на играх много наград.
В сущности, аргонавты вышли победителями во всех состязаниях, кроме игры в бабки, которую презирали, как детскую забаву, в которой колхи достигли просто поразительного искусства. Апсирт, колхидский чемпион в классической борьбе, проявил невежество в отношении простейших принципов этого искусства. Выйдя против Кастора, он сразу же прыгнул вперед, чтобы схватить его за колено. Но Кастор был слишком проворен для Апсирта, он схватил правой рукой левое запястье противника, а левый локоть левой рукой, быстро вывернул ему руку, поднял ее над своим левым плечом и перебросил Апсирта через голову. Во время второй схватки Кастор, несмотря на попытку захватить и сломать один палец, почти сразу же обхватил его вокруг талии, встряхнув, лишил равновесия и с позором швырнул на спину.
Ясон не вышел в зал к ужину в тот вечер, сославшись на то, что в результате перенапряжения на состязаниях его вдруг одолел возвратный тиф; он должен закутаться в одеяло и пропотеть. Поскольку такие болезни достаточно распространены в Колхиде, никто не заподозрил обмана.
В сумерках его навестила Медея. Она явилась под видом согбенной и хромающей старой ведьмы и принесла ему одеяла, чтобы закутаться. Он вообще не обращал на нее никакого внимания, пока она не сказала ему дрожащим голосом старой бабки: