Собрание сочинений в четырех томах. Том 3. Песни. Стихотворения

Высоцкий Владимир Семенович

* * *

Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я —Про дуб зеленый и про цепь златую там.И вот сейчас я нахожусь у Лукоморья,Командированный по пушкинским местам.Мед и пиво предпочел зелью приворотному,Хоть у Пушкина прочел: «Не попало в рот ему…»Правда, пиво, как назло,Горьковато стало,Все ж не можно, чтоб теклоПрям куда попало!Работал я на ГЭСах, ТЭЦах и каналах,Я видел всякое, но тут я онемел:Зеленый дуб, как есть, был весь в инициалах,А Коля Волков здесь особо преуспел.И в поэтических горячих моих жилах,Разгоряченных после чайной донельзя,Я начал бешено копаться в старожилах,Но, видно, выпала мне горькая стезя.Лежали банки на невидимой дорожке,А изб на ножках – здесь не видели таких.Попались две худые мартовские кошки,Просил попеть, но результатов никаких.‹1967›

* * *

Запретили все цари всем царевичамСтрого-настрого ходить по Гуревичам,К Рабиновичам не сметь, то же – к Шифманам, —Правда, Шифманы нужны лишь для рифмы нам.В основном

же речь идет за Гуревичей —Царский род ну так и прет к ихней девичьей:Там три дочки, три сестры, три красавицы —За царевичей цари опасаются.И Гуревичи всю жизнь озабочены —Хоть живьем в гроба ложись из-за доченек!Не устали бы про них песню петь бы мы,Но назвали всех троих дочек ведьмами.И сожгли всех трех – цари – их умеючи, —И рыдали до зари все царевичи,Не успел растаять дым от костров еще,А царевичи пошли к Рабиновичам.Там три дочки, три сестры, три красавицы —И опять, опять цари опасаются.Ну а Шифманы смекнули – и ЖмеринкуВмиг покинули, – махнули в Америку.‹1967 или 1968›

ЛЕКЦИЯ: СОСТОЯНИЕ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ

Не отдавайте в физики детей,Из них уже не вырастут Эйнштейны,Сейчас сплошные кризисы идей —Все физики на редкость безыдейны.У математиков еще какой-то сдвиг,Но он у вас не вызовет улыбок,Ведь сдвиг намечен по теорье игр,А также и по линии ошибок.‹Математики все голову ломают, как замятьгрехи,Кибернетики машины заставляют сочинятьстихи,А биологи искусственно мечтают про живойбелок,А филологи все время выясняют, кто такойбыл Блок.›Мы, граждане, привыкли с давних пор,Что каждая идея – есть идея,А кто-то там с фамилией Нильс БорСказал, что чем безумней – тем вернее…Нет, Бор, ты от ответа не уйдешь!Не стыдно ли ученым называться?Куда же ты толкаешь молодежьПри помощи таких ассоциаций?!‹Математики все голову ломают, как замятьгрехи,Кибернетики машины заставляют сочинятьстихи,А биологи искусственно мечтают про живойбелок,А филологи все время выясняют, кто такойбыл Блок.›Мы все в себе наследственность несем,Но ведь обидно, до каких же пор так?Так много наших ген и хромосом‹Испорчено в пробирках и ретортах!›Биологи – у них переполох,Их итальянцы малость обскакали:Пока ‹они› у нас растят белок —Уж те зародыш пестуют в стакане.‹Математики все голову ломают, как замятьгрехи,Кибернетики машины заставляют сочинятьстихи,А биологи искусственно мечтают про живойбелок,А филологи все время выясняют, кто такойбыл Блок.›‹1967›

* * *

Реже, меньше ноют раны:Четверть века – срок большой, —Но в виски, как в барабаны,Бьется память, рвется в бой…Москвичи писали письма,Что Москвы врагу не взять.Наконец разобрались мы,Что назад уже нельзя.Нашу почту почтальоныДоставляли через час, —Слишком быстро – лучше б годыЭти письма шли от нас!Мы как женщин боя ждали,Врывшись в землю и снега, —И виновных не искали,Кроме общего врага.И не находили места —Ну скорее, хоть в штыки! —Отступавшие от БрестаИ сибирские полки.Ждали часа, ждали мигаНаступленья столько дней! —Чтоб потом писали в книгах:«Беспримерно, по своей…»По своей громадной вере,По желанью отомстить,По таким своим потерям,Что ни вспомнить, ни забыть.Кто остался с похоронной —Прочитал: «Ваш муж, наш друг…»Долго будут по вагонам —Кто без ног, а кто без рук.Чем и как, с каких позицийОправдаешь тот поход —Почему мы от границыШли назад, а не вперед?Может быть, считать маневром(Был в истории такой), —Только лучше б в сорок первомНам не драться под Москвой!… Помогите, хоть немного,Оторвите от жены!Дай вам бог поверить в бога —Если это бог войны!‹До 1968›

* * *

Хоть нас в наш век ничем не удивить,Но к этому мы были не готовы, —Дельфины научились говорить!И первой фразой было: «Люди, что вы!»Ученые схватились за главы,Воскликнули: «А ну-ка, повторите!»И снова то же: «Люди, что же вы!»И дальше: «Люди, что же вы творите!Вам скоро не пожать своих плодов.Ну, мы найдем какое избавленье… —Но ведь у вас есть зуб на муравьев,И комары у вас на подозренье…»Сам Лилли в воду спрятал все концы,Но в прессе – крик про мрачные карти‹ны›,Что есть среди дельфинов мудрецы,А есть среди дельфинов хунвейбины.Вчера я выпил небольшой графинИ, видит бог, на миг свой пост покинул.И вот один отъявленный дельфинВскричал: «Долой общение!» – и сгинул.Когда ж другой дельфин догнал тогоИ убеждал отречься от крамолы —Он ренегатом обозвал егоИ в довершение крикнул: «Бык комолый!»‹1968›

* * *

На острове необитаемомТропинки все оттаяли,Идешь – кругом проталины,И нету дикарей.Пришел корвет трехпалубный,Потрепанный и жалобный.Команда закричала б: «МыОстались поскорей!»Тут началась истерика:«Да что вам здесь – Америка?»Корвет вблизи от берегаНа рифы налетел.И попугая спящего,Ужасно говорящего,Усталого, ледащегоТряхнуло между дел.Сказали – не поверил бы:Погибли кости с черепом,А попугай под берегомНашел чудной вигвам.Но он там, тем не менее,Собрал все населениеИ

начал обучениеУжаснейшим словам.Писать учились углями,Всегда – словами грубыми,И вскорости над джунглямиРаздался жуткий вой.Слова все были зычные,Сугубо неприличные,А попугай обычно им:«А ну-ка, все за мной!»‹1968›

* * *

Все было не так, как хотелось вначале,Хоть было все как у людей,Но вот почему-то подолгу молчали,И песни для них по-другому звучали,Но, может, не надо, им так тяжелей…И нужно чуть-чуть веселей.Ну пожалуйста!Нам так хорошо, но куда интересней,Когда все не так хорошо,И люди придумали грустные песни,Со мной ей не скучно, не скучно и мне с ней,И любят, и хвалят их – песни с душой:«Пожалуйста, спойте еще!Ну пожалуйста!»Со Средневековья подобных идиллийНе видел никто из людей:Они друг без друга в кино не ходили,Они друг у друга часы подводили —Хитрили, чтоб встретиться им поскорей.He верите? Что? Для детей?Ну пожалуйста!‹1968›

* * *

Где-то там на озереНа новеньком бульдозереВесь в комбинезоне и в пыли —Вкалывал он до зари,Считал, что черви – козыри,Из грунта выколачивал рубли.Родственники, братья ли —Артельщики, старатели, —Общие задачи, харч и цель.Кстати ли, некстати ли —Но план и показателиНе каждому идут, а на артель.Говорили старожилы,Что кругом такие жилы! —Нападешь на крупный кустХватит и на зубы, и на бюст.Как-то перед зорькою,Когда все пили горькую,В головы ударили пары, —Ведомый пьяной мордою,Бульдозер ткнулся в твердуюГлыбу весом в тонны полторы.Как увидел яму-то —Так и ахнул прямо там, —Втихаря хотел – да не с руки:Вот уж вспомнил маму-то!..Кликнул всех – вот сраму-то! —Сразу замелькали кулаки.Как вступили в спор чины —Все дела испорчены:«Ты, юнец, – Фернандо де Кортец!»Через час все скорчены,Челюсти попорчены,Бюсты переломаны вконец.1968

* * *

У Доски, где почетные граждане,Я стоял больше часа однажды иВещи слышал там – очень важные.«… В самом ихнем тылу,Под какой-то дырой,Мы лежали в пылуДа над самой горой, —На природе, как в песне – на лоне,И они у нас как на ладони, —Я и друг – тот, с которым зимойИз Сибири сошлись под Москвой.Раньше оба мы были охотники —А теперь на нас ватные потникиДа протертые подлокотники!Я в Сибири всегоТолько соболя бил, —Ну а друг – он того —На медведя ходил.Он колпашевский – тоже берлога! —Ну а я из Выезжего Лога.И еще (если друг не хитрит):Белку – в глаз, да в любой, говорит…Разговор у нас с немцем двухствольчатый:Кто шевелится – тот и кончатый, —Будь он лапчатый, перепончатый!Только спорить любилМой сибирский дружок —Он во всем находилСвой, невидимый прок, —Оторвался на миг от прицелаИ сказал: «Это мертвое тело —Бьюсь на пачку махорки с тобой!»Я взглянул – говорю: «Нет – живой!Ты его лучше пулей попотчевай.Я опричь того ставлю хошь чего —Он усидчивый да улёжчивый!»Друг от счастья завыл —Он уверен в себе:На медведя ходилГде-то в ихней тайге, —Он аж вскрикнул (негромко, конечно,Потому что – светло, не кромешно),Поглядел еще раз на овраг —И сказал, что я лапоть и враг.И еще заявил, что икра у них!И вообще, мол, любого добра у них!..И – позарился на мой браунинг.Я тот браунинг взялПосле ходки одной:Фрица, значит, подмял,А потом – за спиной…И за этот мой подвиг геройскийПодарил сам майор КоханойскийЭтот браунинг – тот, что со мной,Он уж очень мне был дорогой!Но он только на это позарился.Я и парился, и мытарился…Если б знал он, как я отоварился!Я сначала: «Не дам,Не поддамся тебе!»А потом: «По рукам!» —И аж плюнул в злобе.Ведь не вещи ‹же› – ценные в споре!Мы сошлись на таком договоре:Значит, я прикрываю, а тот —Во весь рост на секунду встает…Мы еще пять минут погутарили —По рукам, как положено, вдарили, —Вроде н'a поле – на базаре ли!Шепчет он: «Коль меняИ в натуре убьют —Значит, здесь схоронят,И – чего еще тут…»Поглядел еще раз вдоль дороги —И шагнул, как медведь из берлоги, —И хотя уже стало светло —Видел я, как сверкнуло стекло.Я нажал – выстрел был первосортненький,Хотя «соболь» попался мне вёртненький.А у ног моих – уже мёртвенький…Что теперь и наган мне —Не им воевать.Но свалился к ногам мне —Забыл, как и звать, —На природе, как в песне – на лоне.И они у нас как на ладони.… Я потом разговор вспоминал:Может, правда – он белок стрелял?…Вот всю жизнь и кручусь я как верченый.На Доске меня это‹й› зачерчивай!… Эх, зачем он был недоверчивый!»‹1968›

* * *

Угадаешь ли сегодня, елки-палки,Что засядет нам назавтра в черепа?!Я, к примеру, собираю зажигалки,Ну а Севка – начал мучать черепах.Друг мой Колька увлекается Ириной,Друг мой Юрка бредит верховой ездой,Друг мой Витька дни проводит под машиной,Друг мой Левка летом ходит с бородой.Если я задурю, захандрю —Зажигалки я вмиг раздарю,Или выбросить просто могу,Или одновременно зажгу.‹1968›