Собрание сочинений в четырех томах. Том 4.
Шрифт:
Глава двадцать четвертая
Крик души
Это было дня через три после «Лебединого озера». Ирочка проснулась в немыслимо радостном настроении. Еще во сне ей казалось, что она не спит, а лежит утром с открытыми глазами в своей старой комнате и видит над собой знакомый зеленоватый с трещинами потолок. Когда она проснулась, действительность показалась ей веселым и радостным сном. Все перепуталось, хоть караул кричи.
Ирочка прислушалась. Словно по ее заказу, раздалось негромкое
В комнату без стука вошел Иван Егорович.
— Не спишь?
— Не сплю.
— А чего не встаешь?
— Лень.
Раз на работу не ходишь, могла бы дяде завтрак приготовить.
— А ты откуда знаешь, что я на работу не хожу?
— Знаю, — значительно ответил Иван Егорович.
— Дядечка, это временно.
— Ой ли?
— Че… сло… — Ей так хотелось сейчас стать маленькой и говорить, как малышастики. — Че… сло…
— Навряд ли.
— Временно, временно! — с радостным вдохновением врала она ему и самой себе.
Ирочка и в самом деле не послушалась Елены Васильевны и не уволилась из бригады. Она выпросила в тресте месячный отпуск за свой счет. Трест запросил бригадира. Дема ответил: обойдемся. Ирочка по–прежнему числилась в бригаде, но на работу не ходила.
— Какое там временно! — Иван Егорович вспылил и по своей старой привычке подошел к окну. Нервничая и сердясь, он любил становиться спиной к собеседнику. — Что врать–то! Будто я ничего не знаю! Вчера тут всю твою жизнь порешили.
— Кто порешил?
— Кто!.. Моя… и та… мадама, пес ей в душу!
— Я ничего не знаю. Че… сло…
— Не строй ты из себя малое дитя! Ее замуж выдают, а она — че… сло… Будто не знаешь!
— Да что? Что?!
— Ирка, не прикидывайся!
— Скажи, что?
Иван Егорович повернулся к ней и медленно, будто давая показания на суде, заговорил:
— Они между собой во всем сошлись. Без твоего согласия. Нина Петровна одобряет, а Елена Васильевна закрепляет, будь она… Они тебя замуж выдали за этого ихнего… голубого! — Иван Егорович не пытался скрыть своего презрения к Ростику.
Он ждал, что скажет Ирочка. По своим старым правилам, он свято верил в раскрепощение женщины и ждал, что Ирочка ответит правильно. А она ответила, по его мнению, постыдно.
— Так ведь замуж! — легкомысленно сказала она.
— Без твоего согласия?
— Ну и пусть!
— Как пусть?! — крикнул Иван Егорович.
— Так ведь замуж, дядя! За–муж!
Этого он понять не мог. Для него идеалом женщины была Марина Раскова, которая во время войны командовала женским воздушным полком. А тут что было? Из–за своего презрения к голубому Иван Егорович забывал, что Ирочка могла полюбить Ростика именно за то, что он голубой.
— Неужто ты… — Иван Егорович содрогнулся всем своим существом. — Неужто ты неравнодушна к голубому?
— Неравнодушна, дядя.
Иван
— Тогда молчу! — наконец сказал он. — Тогда все.
Ирочка решила поговорить с ним по–хорошему.
— Иван Егорович, ты же умный человек.
— Вот уж не знаю.
— Неужели это так важно, какой на нем костюм: синий, коричневый или голубой? Теперь мода на голубые.
— Дело не в костюме. Ты на него самого взгляни. У него же в голове сквозняк. Это не Володька.
Ирочка вскочила с постели. Лицо ее вспыхнуло от негодования.
— Что Володька, что Володька?! — закричала она. — Я знаю, он тебе нравится. Я тоже хотела его полюбить. А он что? Что в нем есть, кроме грубой силы? А что он умеет? Да, он неглуп, это правда. Но ум у него глупый! Газет не читает, на читках сидит, как слепой старик. Ну, хорошо, положим, я вышла бы за Володьку. Скажи, какое это будущее? Пришли с работы, закусили, он — на койку, я — стирать, готовить еду на завтра, убирать комнату. Театр он презирает. В кино любит приключения. Книг не читает. В день получки — в ресторан со своим другом Демой. Не хочу я больше слушать про Володьку! Ты не обижайся, что я кричу. Не сердись на меня. Честное слово, это от души!..
Настало долгое молчание. Иван Егорович в эту минуту думал не о Володьке, а о Ростике.
— Мне так хочется, чтобы было красиво! — с болью сказала Ирочка. — Но если теперь, когда мы молодые, так некрасиво, то чего же ждать дальше?
— А что красиво? — уже без раздражения спросил Иван Егорович.
Ирочка рассердилась.
— А то красиво, что красиво! Красиво, когда тебя не хватают, как не знаю что. Когда у человека просто–напросто есть культура. Когда человек танцует, когда он внимателен к тебе. И вот что я тебе скажу, Иван Егорович. С человеком, который читает английские книжки, мне гораздо интересней, чем с Володькой, который и по–русски–то читать не желает.
Слушая Ирочку, Иван Егорович думал о том, что случилась беда. Его драгоценная Ирочка была восхищена Ростиком. Иван Егорович был не слишком сведущ в делах любви, но чутьем старого человека понимал, что Ирочка не любит Ростика. Нет, нет, тысячу раз нет! Она просто восхищена. Но беда в том, что это восхищение она принимает за любовь.
Просто, по–житейски Иван Егорович не ставил Ростика ни во что. Случись с ним что–нибудь в жизни, сразу пойдет плутать, как слепой котенок. Что же касается требований, отличающих культурного человека от мещанина, то их Иван Егорович Ростику и не предъявлял.
— Выйду за него замуж или нет, — успокаиваясь, сказала Ирочка, — одно я знаю твердо: он человек передовой.
Ивана Егоровича передернуло.
— А что это значит: передовой? — спросил он с деланным спокойствием.
— Зачем я буду повторять общеизвестные слова?
— Ничего, повтори.
— Не хочу!
— Передовой! — взорвался Иван Егорович. — Ничего ты не понимаешь! Передовой — это не каждый третий и даже не каждый сотый! Если он чешет по–английски — значит, передовой?