Собрание сочинений в четырех томах. Том второй. Лирика, повести в стихах, сатира, пьесы, Маршак Самуил Яковлевич

Собрание сочинений в четырех томах. Том второй. Лирика, повести в стихах, сатира, пьесы

1958 г.

7.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

ЛИРИКА, ПОВЕСТИ В СТИХАХ, САТИРА, ПЬЕСЫ

ИЗ ЛИРИЧЕСКОЙ ТЕТРАДИ

Начало дня

За окнами сумрак ранний На свет и на тьму похож, — Будто на синем плане Нового дня чертеж. Вижу, привстав с постели, Как выступают из мглы Строгие лесенки елей, Сосен прямые стволы. Слышу в тиши до рассвета Первые грузовики. Слышу,

как в городе где-то Пробуют голос гудки. Тот, кто минуту свиданья Ночи и дня подглядел, Видел весь мир в ожиданье Новых событий и дел.

* * *

О том, как хороша природа, Не часто говорит народ Под этой синью небосвода, Над этой бледной синью вод. Не о закате, не о зыби, Что серебрится вдалеке, — Народ беседует о рыбе, О сплаве леса по реке. Но, глядя с берега крутого На розовеющую гладь, Порой одно он скажет слово, И это слово — «Благодать!».

Две надписи на часах

Часы за шумом не слышны, Но дни и годы к нам приводят. Выходит лето из весны И в осень позднюю уходит.

Дорого в'oвремя время. Времени много и мало. Долгое время — не время, Если оно миновало.

Минута

Дана лишь минута Любому из нас. Но если минутой Кончается час — Двенадцатый час, открывающий год, Который в другое столетье ведет, — Пусть эта минута, как все, коротка, Она, пробегая, смыкает века.

По дороге в Москву

Скрипели возы по дорогам. Едва шелестела листва. А в скошенном поле за стогом Сверкала огнями Москва. Мерцала огней вереница, А в поле была тишина, И тенью бесшумная птица Над полем кружила одна. Простора открылось так много С тех пор, как скосили траву. И странно в пути из-за стога Увидеть ночную Москву. Пронизан и высушен зноем, Вдали от гудящих дорог Дремотой, довольством, покоем Дышал этот сумрачный стог. И только огней вереница — Граница небес и земли — Давала мне знать, что столица Не спит за полями вдали.

Гроза ночью

Мгновенный свет и гром впотьмах, — Как будто дров свалилась груда… В грозе, в катящихся громах Мы любим собственную удаль. Мы знаем, что таится в нас Так много радости и гнева, Как в этом громе, что потряс Раскатами ночное небо!

Встреча в пути

Все цветет по дороге. Весна Настоящим сменяется летом. Протянула мне лапу сосна С красноватым чешуйчатым цветом. Цвет сосновый, смолою дыша, Был не слишком приманчив для взгляда. Но сказал я сосне: — Хороша! — И была она, кажется, рада.

* * *

Вечерний лес еще не спит. Луна восходит яркая. И где-то дерево скрипит, Как старый ворон каркая. Всё этой ночью хочет петь. А неспособным к пению Осталось гнуться да скрипеть, Встречая ночь весеннюю.

Бор

Всех, кто утром выйдет на простор, Сто ворот зовут в сосновый бор. Меж высоких и прямых стволов Сто ворот зовут под хвойный кров. Полумрак и зной стоят в бору. Смолы проступают сквозь кору. А зайдешь в лесную даль и глушь, Муравьиным спиртом пахнет сушь. В чаще муравейники не спят — Шевелятся, зыблются, кипят. Да мелькают белки в вышине, Словно стрелки, от сосны к сосне. Этот лес полвека мне знаком. Был ребенком, стал я стариком. И теперь брожу, как по следам, По моим промчавшимся годам. Но, как прежде, для меня свои — Иглы, шишки, белки, муравьи. И меня, как в детстве, до сих пор Сто ворот зовут в сосновый бор.

* * *

Когда вы долго слушаете споры О старых рифмах и созвучьях новых, О вольных и классических размерах, — Приятно вдруг услышать за окном Живую речь без рифмы и размера, Простую речь: — А скоро будет дождь! Слова, что бегло произнес прохожий, Не меж собой рифмуются, а с правдой — С дождем, который скоро прошумит.

Словарь

Усердней с каждым днем гляжу в словарь. В его столбцах мерцают искры чувства. В подвалы слов не раз сойдет искусство, Держа в руке свой потайной фонарь. На всех словах — события печать. Они дались недаром человеку. Читаю: — Век. От века. Вековать. Век доживать. Бог сыну не дал веку. Век заедать, век заживать чужой… — В словах звучит укор, и гнев, и совесть. Нет, не словарь лежит передо мной, А древняя рассыпанная повесть.

* * *

Мы знаем: время растяжимо. Оно зависит от того, Какого рода содержимым Вы наполняете его. Бывают у него застои, А иногда оно течет Ненагруженное, пустое, Часов и дней напрасный счет. Пусть равномерны промежутки, Что разделяют наши сутки, Но, положив их на весы, Находим долгие минутки И очень краткие часы.

* * *

И поступь и голос у времени тише Всех шорохов, всех голосов. Шуршат и работают тайно, как мыши, Колесики наших часов. Лукавое время играет в минутки, Не требуя крупных монет. Глядишь, — на счету его круглые сутки, И месяц, и семьдесят лет. Секундная стрелка бежит что есть мочи Путем неуклонным своим. Так поезд несется просторами ночи, Пока мы за шторами спим.

* * *

Даже по делу спеша, не забудь! Этот короткий путь — Тоже частица жизни твоей. Жить и в пути умей!

Пешеход

В пути с утра до первых звезд, От бурь не знает он защиты, Но много дней и много верст Его терпению открыты. Пронесся поезд перед ним, Прошел, стуча на каждой шпале, Оставив в небе редкий дым Да бледный след на тусклой стали. Звенит встревоженная тишь. Гудит смятенная дорога. Но он спокоен: ненамного Опередишь.

1 2 3 4 5 6 7-61