Собрание сочинений в девяти томах. Том 4. Купол надежды
Шрифт:
В довершение всего Аэлита и не думала ничего скрывать. Непринужденно рассказывала о виденных пьесах, о слышанной музыке, о той глубине, которую чувствовал и открывал Анисимов. И делала это так простодушно, словно возраст спутника оправдывал ее поведение. Но именно этот возраст особенно бил по самолюбию Мелхова. Он страдал и от отчуждения жены, но еще больше из-за того, что явилось тому причиной.
И тут еще пренеприятнейший телефонный звонок. Знакомый по Риму журналист Генри Смит умудрился отыскать его в Москве.
– Мы взаимные должники, –
Юрий Сергеевич не знал, как отвязаться от настырного американца. Беспокойство не оставляло его.
А тут еще Аэлита принесла домой прелестную статуэтку девушки-японки, подарок Анисимова. Напуганный и взвинченный перед тем звонком Генри Смита, сейчас Юрий Сергеевич был унижен, оскорблен и потерял обычный контроль над собой:
– Я считаю совершенно непристойным принимать от малознакомого пожилого мужчины, с которым у тебя, очевидно, был курортный роман, такие ценные подарки только потому, что случайный знакомый за одно лишь свое ученое звание получает шестьсот рублей в месяц, не считая директорского оклада в институте и всего прочего.
– Статуэтка не куплена на доходы, которые ты подсчитываешь в чужом кармане, а сделана Анисимовым.
Юрий Сергеевич не мог уступить и продолжал:
– Тем более, тем более! Я не могу держать в своем доме бездарные поделки самоучки, пусть даже с академическим званием.
– Ты пытаешься оскорбить человека, который неизмеримо выше тебя.
– Я уже слышал: «Ведь я червяк в сравненьи с ним…»
– Кстати, ему удалось договориться с министром о моем переводе в институт Анисимова.
– Что? – перешел на крик Юрий Сергеевич. – Без согласования со мной? Не бывать тому!
– Перевод уже оформлен. Я начинаю работать.
И тут за выдержанного всегда Юрия Сергеевича стал говорить кто-то другой, кто скрывался в нем и теперь не смог стерпеть боли уязвленного самолюбия:
– Ах так? Тогда считай нашу семью разрушенной. И не моя в том вина. Помни: московскую прописку дал тебе я, я же и выпишу тебя из квартиры Мелховых.
Аэлита, оглушенная, оскорбленная, не находила слов, мало разбираясь в правах на жилплощадь и прописку. Сейчас все это для нее ничего не значило. Здесь нельзя было оставаться ни минуты, переносить унижения, видеть торжествующую Клеопатру Петровну.
Слезы мешали Аэлите, когда она бросала в чемодан свои скомканные вещи и вещички Алеши.
Подруга, уезжая на Север, оставила ей ключи от однокомнатной квартиры – в них спасение!
Увидев, что жена нагружает санки, Юрий Сергеевич встал в дверях и с издевкой объявил:
– Имей в виду, что собаку я тебе не отдам.
– Я заберу сына из яслей. И Бемс, как всегда, повезет Алешу на санках.
– Нет. Можешь воспользоваться академическим автомобилем, «Чайкой» или «мерседесом», не знаю уж, какой у твоего дряхлого принца экипаж. – Юрий Сергеевич думал
– Бемс – мой пес, – возразила Аэлита. – У тебя нет на него никаких прав.
– То есть как это нет прав? А кто за щенка шестьдесят рублей заплатил? – снова занесся Мелхов.
– А кто бегал по магазинам, сыновние деньги тратил, чтобы насытить его чудовищную утробу? – вставила Клеопатра Петровна.
– Вы не смеете! Вы не смеете! – только и могла твердить Аэлита.
– Нет, мы смеем. Я тут прикинул, пока ты мать мою оскорбляла, во что обошлось мне содержание собаки. Одна тысяча шестьсот рублей ноль-ноль копеек. Вот выложи их мне на стол – тогда забирай.
Юрий Сергеевич хотел поставить на пути Аэлиты последнюю преграду. Он отлично знал, что на новую шубку давно откладываются деньги. Так какая женщина отдаст свои сбережения? Но Аэлита открыла шкаф и там, под стопкой белья, нащупала пачку денег.
– Возьми, образованное колесо без оси!
– Ах, так? Тогда все! Тогда все! – теперь уже искренне говорил Юрий Сергеевич.
– Нельзя, никак нельзя больше терпеть, – подсказала Клеопатра Петровна.
– Нельзя терпеть! – согласился сын. – Завтра же подам заявление на развод. Неверность! Спуталась за деньги со стариком. – И Мелхов схватил из открытого чемодана статуэтку японки и с размаху бросил об пол. Осколки разлетелись во все стороны. Юрию Сергеевичу стало легче, иначе он не выдержал и сдался бы. И когда отлегло, он вдруг с ужасом подумал: «Ведь напрасно меня считают умным человеком, напрасно!»
Рыдая, взяла Аэлита любимую собаку, запрягла ее в нагруженные сани и захлопнула за собой дверь. Они жили на первом этаже.
Бемс, весело подпрыгивая, охотно повез санки по свежему снегу, который еще не успели смести с мостовой.
Ехать недалеко – до соседнего дома-башни.
Часть третья
На помощь природе
Не будем считать ограниченными средства природы! С помощью человеческого искусства они могут стать безграничными.
Глава первая. Вступление в храм
Аэлита ничего не сказала Николаю Алексеевичу о своем уходе из дома и спокойно приступила к новой работе.
Заведующая лабораторией «вкуса и запаха», кандидат химических наук Нина Ивановна Окунева, невысокая полнеющая дама, с круглым лицом и двойным подбородком, приветливая и энергичная, встретила Аэлиту душевно.
Окунева уже знала Аэлиту, поскольку та по просьбе Николая Алексеевича приводила сюда Бемса. Пса испытывали тогда на чуткость обоняния.