Собрание сочинений в двух томах. Том I
Шрифт:
СТАТЬИ И ОЧЕРКИ
В последний раздел включены статьи и очерки Кнута, написанные им (за исключением первой статьи, «Безделицы для погрома») после его репатриации в Израиль. Публиковавшиеся в газете «Гаарец», они дошли до нас только в ивритоязычном варианте, хотя оригинал представлял собой, по-видимому, текст, написанный на русском языке: вопреки распространенному мнению о том, что Кнут владел литературным ивритом (см.: Струве, с. 344; Седых, с. 264; его же. Русские евреи в эмигрантской литературе. IN: Книга о русском еврействе. 1917–1967. N.Y., 1968, с. 441; Терапиано, с. 226; Краткая Еврейская Энциклопедия. Т. 4. Иерусалим, 1988, с. 398; Д. Глэд. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. М., 1991, с. 316; Писатели русского зарубежья (1918–1940): Справочник. Ч. 2. М., 1994, с. 22 (автор статьи о Кнуте А. Чагин); Б. Ю. Поплавский. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма /Сост. и коммент. А. Богословского и Е. Менегальдо. М., 1996, с. 493), следует сказать, что за тот небольшой срок, который был отпущен ему для жизни в Израиле (сентябрь-октябрь 1949 — февраль 1955), он в какой-то мере освоил разговорный язык, использование же его в литературных целях так и осталось несбывшейся мечтой. Обнаружить собственно кнутовские рукописи, равно как и выяснить, кто переводил их на иврит, к сожалению, не удалось. Таким образом, при подготовке статей к публикации в данном издании пришлось пойти на вынужденную обратную их языковую реконструкцию, которая в предлагаемом виде не может, естественно, считаться аутентичным текстом Кнута. Хотя перевод и передает, как кажется, характерные черты авторского стиля, какие-то потери все равно неизбежны. Однако даже в таком, если подобное выражение здесь уместно, «вторичном» качестве, статьи и очерки Кнута представляют известный интерес и как фактически новый и неизвестный штрих его творческой биографии, и как небезынтересный сам по себе опыт критико-очеркового мемуария о жизни той части русской литературы XX в., которая, в силу трагических исторических обстоятельств, оказалась в изгнании. Сам автор, давая своему предприятию имя «маргиналий к истории литературы» (названная так первая из кнутовских статей, печатавшихся в упомянутой газете «Гаарец», стала заголовком для всей серии, исключая написанную как некролог статью «Иван Алексеевич Бунин»), имел, безусловно, в виду не второразрядность собственной литературной судьбы и тем более не рассматривал творческий мир эмиграции эпохи между двумя мировыми войнами как обочину художественной культуры, — под «маргиналиями» понималось нечто иное: те — на фоне больших событий — крупицы живых впечатлений и воспоминаний, которые были им высеяны из своей почти тридцатилетней писательской деятельности в Париже и которые, как он небеспричинно полагал, заслуживали быть сохраненными и переданными читателю.
«Безделицы для погрома». Печатается по газ. «Гаарец» (1938, 4 марта). Статья была, по всей видимости, отправлена Кнутом из Франции после завершения его путешествия в Палестину летом-осенью 1937 г. (на это указывает обозначение места ее написания: Париж). Автор подвергает в ней уничтожающей критике нашумевшую во второй половине 30-х гг. во Франции книгу Л. Ф. Селина «Безделицы для погрома» («Bagatelles pour un massacre»). Французский писатель Луи Фердинанд Селин (наст. фамилия Детуш, 1894–1961), известный своим эпатирующе-парадоксальным творческим дарованием, написал ее после посещения осенью 1936 г. Советского Союза. Глубоко мрачные впечатления от разрушенного до основания гуманистического строя и образа жизни, которые он вынес из этой поездки, приобрели, однако, под его пером грубую антисемитскую форму. К слову сказать, это было не единственное сочинение Селина, где он предстает перед читателем ревностным юдофобом; можно сослаться, например, на другую его книгу, «Попали в переделку» (1941), в которой, по замечанию современного французского критика Ж. Бреннера, «он смеялся… над поставленной на колени Францией и ни на секунду не скрывал своего антисемитизма» (Жан Бреннер. Моя история современной французской литературы. М., 1994, с. 124). Кнут, который под воздействием политических катаклизмов, потрясших Европу, вступает в эти годы в полосу поэтического безмолвия, продлившегося фактически до конца жизни, и обретает голос в новой для себя роли сионистского деятеля (прежде всего как редактор еврейской газеты «Affirmation»), не мог не сознавать, что пыл воинствующего юдофобства, исходивший от талантливого художника был превосходным идеологическим кормом для фашизации европейского общества. «Удивительное дело, — пишет он Е. К. в письме от 29 марта 1938 г., т. е. примерно через месяц после того, как статья о Селине увидела свет: — когда евреев громили в России, немецкие евреи пожимали плечами: „Ах, эта варварская Россия!“, что значило в переводе на немецкий язык: к нам, в культурной Германии, это не относится. Когда начались немецкие зверства, австрийские евреи полагали, что к ним это, конечно, большого отношения не имеет. Теперь, когда в Австрии пошла удивительная мода на еврейские „самоубийства“, франц<узские> евреи еще думают, что это — австрийские дела. „Очень, конечно, печально, но…“ Но волна идет! Недавно состоялся вечер Club du Faubourg, посвященный Селину. Мы, к сожалению, пропустили его, но люди, побывавшие на нем, с удивлением и ужасом открыли наличность ожившей стихийной злобы и вражды к евреям» (цит. по: Шапиро, р. 201). Таким образом, проблема заключалась не только в грубо задетом национальном чувстве Кнута, но, по высшему этическому счету, в измене французским писателем обязательному для творца (и, добавим, высоко ценимому русским поэтом-эмигрантом) гуманистическому кодексу. Фигура Селина, взятая в целостном человеческом и творческом масштабе, вероятно, представляла более неоднозначное явление, чем его откровенно плоский и циничный антисемитский памфлет, побудивший Кнута взяться за критическое перо. Однако даже в этом случае глубоко примечательно и симптоматично отторжение Кнута от самой селинской эстетики, и не только по указанной причине враждебного отношения автора «Безделиц» к евреям. При всей повышенной иронической чувствительности, которой вообще-то отличался кнутовский взгляд на вещи, воспитанный на ветхозаветной традиции, поэт, пожалуй, ни за что бы не сумел разделить буффонно-шутовской восторг оппонента, задорно восклицающего в одном из своих сочинений: «Это конец света!.. Но это забавненько!» Эсхатологические настроения Кнута накануне второй мировой войны далеки от селинского сатанинского веселья и пронизаны нешуточной тревогой за судьбу европейского еврейства. Уже в эти годы он, в отличие от многих своих соотечественников-эмигрантов, чьи политические симпатии распределялись по широкому спектру — от коммунизма до фашизма, не проводил резкой границы между ними и пророчески предсказывал приближающийся геноцид евреев при том и другом режимах. На этом катастрофическом фоне литературно-идеологическая концепция незаурядного писателя, берущегося объяснить все мировые беды «происками евреев», была для Кнута в особенности отталкивающей и враждебной. С наибольшей резкостью это проявилось в финале статьи, где он пишет о неоплаченных кредитах яркого таланта, переметнувшегося, вместо того, чтобы служить Добру, в лагерь Зла. Горькое разочарование Кнута в Селине оказалось провидческим: в годы второй мировой войны автор «Безделиц» активно сотрудничал с немцами, за что был впоследствии предан суду.
«Путешествие на край ночи» (1932) — роман Селина, в центре которого катастрофа сознания интеллигента, побывавшего в пекле первой мировой войны. «…принесло автору мировую известность» — Между прочим, селинский роман был переведен на русский язык (перевод осуществлен Э. Триоле) и в 1934 г., искалеченный цензурой и оснащенный идеологически выдержанным предисловием И. Анисимова, вышел в свет в ГИЗе. Произведение имело в Советском Союзе весьма широкий резонанс — от критических рецензий в авторитетных периодических изданиях (так, в частности, «новомирский» рецензент писал, что это «книга бурного и страстного протеста против безумия и зверств капиталистического мира — плевок из желчи и крови в лицо этому миру и вместе с тем книга клеветы на живые силы революции, — книга отчаяния, безумия и смерти», И. Соболевский. Книга отчаяния и смерти. IN: Новый мир, 1934, № 9, с. 180) до упоминания в докладе М. Горького на Первом съезде советских писателей (1934). Роман почтил своим вниманием и отзывом на него уже высланный к тому времени из страны Л. Троцкий (1933), сравнивший Селина с Рабле. Естественно, что «Путешествие на край ночи» читалось и горячо обсуждалось в эмигрантской критике (см., напр., рецензии Л. Кельберина и Ю. Терапиано в Ч, соответственно — 1933, № 9, с. 223–224 и 1934, № 10, с. 210–211). «…не станут более заниматься „полом и характеров“…» — Намек на книгу австрийского философа Отто Вейнингера (1880–1903) (еврея, принявшего христианство) «Пол и характер» (1902). Кроме данного, нам неизвестны другие упоминания Кнутом этого сочинения, но с малым риском ошибиться можно утверждать резко негативное к нему отношение, ибо еврейство, которому в книге посвящен целый раздел, рассматривается здесь как элемент бездуховный, пассивный и имморальный, как проявление «женского» начала в его национально-религиозной ипостаси (а женское в человеке или человечестве, по авторской концепции, есть полюс абсолютного зла). Роман «Смерть в кредит» (1936) был отмечен гораздо меньшей волнсй интереса со стороны французской критики и читательской публики. «…евреи захватили во Франции все места…» — Все без исключения антисемитские писания есть неоригинальное и нескончаемое варьирование по существу одной и той же темы — о еврейском засилье; отсюда их взаимоцитатность и легкая взаимозамещаемость: за пятьдесят лет до Селина один из его бесчисленных духовных предтеч, пожелавший остаться неизвестным, писал в одном из самых черносотенных органов российской печати — в суворинском «Новом времени», о «захвате жидами» французской прессы, литературы, театра, музыки, делая следующее заключение: «После крокодила, евреи величайшие меломаны из всех животных» (Новое время, 1886, № 3682, с. 3). Талмуд — свод религиозных, правовых и моральных установлений иудаизма, включающий Мишну (собрание Устного Закона, состоящее из Мидраша — толкований библейских экзегез, Галахи — см. коммент. к стихотворению № 27, и Аггады — притчи, легенды, проповеди, дидактические наставления и пр.) и Гемару (свод дискуссий, анализов и уточнений текста Мишны). Различаются Талмуд Бавли (Вавилонский), созданный в 3–7 вв., и Талмуд Иерушалми (Иерусалимский) — нач. 3-го — конец перв. половины 4-го вв. Дэвид Ллойд Джордж (1863–1945) — один из лидеров Либеральной партии, премьер-министр Великобритании в 1916–1922 гг.; под его началом британское правительство приняло в ноябре 1917 г. Декларацию Бальфура (Джеймс Бальфур, министр иностранных дел в этом правительстве), провозгласившую поддержку сионистским проектам евреев, после чего последовало вторжение англичан в Палестину. Артур Руппин (1876–1943) — один из крупнейших деятелей сионизма. «Протоколы сионских мудрецов» — литературная подделка, появившаяся в конце XIX в. и предназначенная для черносотенной пропаганды о якобы тайных намерениях евреев захватить мировое господство. Андре Жид (1869–1951) — французский писатель. Оскар Уайльд (1854–1900) — английский писатель. Поль Сезанн (1839–1906) — французский живописец. Жан Расин (1639–1699) — французский драматург, один из столпов искусства классицизма. Амедео Модильяни (1884–1920) — итальянский живописец, живший во Франции представитель т. н. парижской художественной школы. Пабло Пикассо (в качестве псевдонима взял фамилию матери, наст. фамилия Руис, 1881–1973) — французский живописец, график, скульптор, керамист; еврей, перешедший в католичество; родился в Испании, с 1904 г. переселился в Париж. Мишель Монтень (1533–1592) — французский философ. Анри-Луи Бергсон (1859–1941) — французский философ, член Французской Академии (с 1914), президент комитета Лиги Наций по интеллектуальному сотрудничеству, лауреат Нобелевской премии по литературе (1927). Марсель Пруст (1871–1922) — французский писатель, один из классиков литературы XX в. Зигмунд Фрейд (1856–1939) — австрийский врач-психиатр и психолог, основатель психоанализа. Альберт Эйнштейн (1879–1955) — один из основоположников современной физики, нобелевский лауреат (1921). Леон Блюм (1872–1950) — французский государственный деятель, один из создателей и лидеров социалистической партии, премьер-министр Франции (1936–1937); сочувственно относился к сионизму, в 1929 г. стал членом Еврейского Агентства (международная организация, занимающаяся проблемами заселения Эрец-Исраэль и Израиля). «Ведь то, что ново сегодня, назавтра устаревает… <и далее>» — Ср. с аналогичными размышлениями Кнута в статье «Константин Бальмонт». «…сумасшедшего австрийского маляра…» — Так Кнут презрительно именует Гитлера, намекая, по-видимому, на его неудавшуюся в молодости попытку стать художником, в чем тот не преминул обвинить евреев. «Первые книги, написанные потом, кровью, спермой, калом…» — Возможно, отголосок слов Б. Поплавского, занесенных в собственный дневник (запись от 17 февраля 1934 г.), которые могли быть, однако, высказаны им и в устной беседе: «Не пиши систематически, пиши животно, салом, калом, спермой, самим мазаньем тела по жизни, хромотой и скачками пробужденья, оцепененья свободы, своей чудовищности-чудесности…» (Б. Ю. Поплавский. Ibid., с. 201).
Маргиналии к истории литературы. Печатается по газ. «Гаарец» (1953, 12 июня). Александр Иванович Куприн (1870–1938) вернулся в СССР 31 мая 1937 г.; Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890–1939, репрессирован, погиб в заключении) — в сентябре 1932 г.; Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) — 18 июня 1939 г.; Николай Яковлевич Рощин (Федоров; 1892–1956; в эмиграции пользовался литературным покровительством Бунина, с 1924 г. периодически жил в его доме в Грассе) — выслан из Франции в 1946 г. как советский агент («ухарь-перебежчик», по определению Дон-Аминадо, см.: Дон-Аминадо. Поезд на третьем пути. М., 1991, с. 299); Алексей Николаевич Толстой (1883–1945) — в 1923 г. Газета «Советский патриот» — орган Союза советских патриотов, возникшего в среде эмигрантов после второй мировой войны; в конце 40-х гг. французские власти запретили деятельность Союза, и многие его члены были выдворены за пределы страны (в частности, 5 сентября 1950 г. [Н. Берберова ошибочно указывает 1948 г., см.: Берберова, с. 323] из Франции был выслан бывший приятель Кнута, поэт и исторический романист А. Ладинский, принявший в 1946 г. советское гражданство, возглавлявший в «Советском патриоте» литературный отдел и состоявший переводчиком у парижского корреспондента «Правды» Ю. Жукова; о «советском» восприятии последним кнутовских стихов см. в «Материалах к биографии Кнута»); описание возвращения на родину из послевоенной Франции см. в кн.: Н. А. Кривошеина. Четыре трети нашей жизни. Paris, 1984. Роман И. Эренбурга «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников» впервые увидел свет в 1921 г. в Берлине (изд-во «Геликон», тираж — 3000 экз.), в Советском Союзе издавался несколько раз, хотя преобладающее отношение к нему присяжных партийных идеологов всегда и неизменно оставалось настороженно-подозрительным: в 1923 г. (ГИЗ, с предисловием Н. Бухарина), дважды в 1927 г. (ГИЗ), в 1928 г. (ЗиФ, текст купюрирован); все попытки писателя переиздать роман в 1935-36 гг. не увенчались успехом, следующее издание (без 27-й главы и с купюрами) осуществилось только в 1962 г. в рамках Собрания сочинений Эренбурга; полный текст романа, совпадающий с первыми изданиями, см.: Илья Эренбург. Собр. соч. В 9 т. Т. 1. М., 1990. Иван Федорович Наживин (1874–1940) — старейший русский писатель, участвовал в белом движении, в эмиграции с 1920 г. (отплыл из Новороссийска в Болгарию, затем жил в Австрии, Югославии, Германии, с 1924 г. — в Бельгии). Едва ли по отношению к объемному литературному наследию Наживина-эмигранта в целом, исключая разве что его «Записки о революции» (Вена, 1921), в которых выражена жесткая идея зоологизма большевистского переворота, может быть безоговорочно приложена столь резкая политическая дефиниция, как «погромная антисоветская писанина». Хорошо известно во многом лояльное отношение писателя к сталинскому режиму, его оставшиеся, правда, неудовлетворенными просьбы о возвращении на родину (кстати сказать, обращение к Сталину о предоставлении ему советского гражданства введено даже в текст романа «Неглубокоуважаемые», 1935). Петр Николаевич Краснов (1869–1947; казнен в Лефортовской тюрьме) — царский генерал, писатель-документалист и исторический романист. В эмиграции — член Верховного монархического совета, во время второй мировой войны возглавлял Главное управление казачьих войск вермахта. Самое популярное произведение — 4-х томный роман «От Двуглавого Орла к красному знамени, 1894–1921» (Берлин, 1921–1922). «В одно прекрасное утро я проснулся румыном…» — В ноябре 1918 г. Бессарабия, где жил Кнут, была аннексирована Румынией, семья приобрела румынское гражданство и в 1920 г. была вынуждена эмигрировать во Францию. Лев Самойлович Бакст (наст, фамилия Розенберг, 1866–1924) с 1910 г. жил в Париже; между прочим, художником театра и кино был также его сын, Андрей Львович Бакст (1907–1972; еврей только по отцу, мать Л. П. Третьякова — дочь знаменитого собирателя живописи П. М. Третьякова, основателя Третьяковской галереи, и вдова художника Н. Н. Гриценко, — разошлась с Л. С. Бакстом в 1910 г. и эмигрировала с сыном в Париж в 1921 г.). Марк Захарович Шагал (1889–1985) окончательно поселился в Париже в 1923 г., получил французское гражданство в 1937 г. По всей видимости, имеется в виду Наум Львович Аронсон (1872–1943) — в Париже с 1891 г.; был еще живописец, сценограф, скульптор, искусствовед Борис (Бер) Соломонович Аронсон (1900–1980), по подложным документам выехавший в 1922 г. в эмиграцию в Польшу, какое-то время живший в Берлине и с 1923 г. поселившийся в Нью-Йорке. Хаим Сутин (1893–1944, умер от последствий тяжелой хирургической операции, перенесенной в 1941 г.) в Париже с 1913 г. И. Эренбург, неоднократно встречавшийся с ним в «Ротонде», так описывал этого гениального художника: «У Сутина был вид перепуганный и сонный; казалось, его только что разбудили, он не успел помыться, побриться; у него были глаза затравленного зверя, может быть от голода. Никто на него не обращал внимания. Можно ли было себе представить, что о работах этого тщедушного подростка, уроженца местечка Смиловичи, будут мечтать музеи всего мира?..» (Эренбург, с. 215). Павел (Пинхус) Кремень (1890–1981) в Париже с 1912 г. Моиз (Моше) Кислинг (1891–1953) — с 1906 г. учился в Школе изящных искусств в Кракове, в 1910 г. поселился в Париже, после оккупации которого немцами бежал в сентябре 1940 г. в США (по дороге был интернирован в Португалии), а в 1946 г. вновь вернулся во Францию. Хаим Якоб Липшиц (1891–1973) с 1909 г. учился в Париже, в 1911 г. поселился в нем, в 1941 г. эмигрировал в США. Хана Орлова (1888–1968) уехала из России в Палестину в 16-летнем возрасте, в 1910 г. поселилась в Париже. Иссахар-Бер (Захар) Рыбак (1897–1935) в эмиграции с 1921 г., в Париже с 1926 г. Мане-Кац — см. о нем в коммент. № 80 к стихотворению «Я помню тусклый кишиневский вечер». Бен Цион Рабинович (Кнут упоминает его и в статье «Первые встречи, или три русско-еврейских поэта»; 1905–1988<?> 1989<?>) — учился в Варшавской Академии художеств; переселился в Париж в 1929 г. (указано Г.Казовским). Яков Александрович Шапиро (1897–1976 <?>) — учился в художественных школах Харькова (1915) и Киева (1918), в 20-е гг. занимался сценографией, оформил несколько спектаклей К. Станиславского, Вс. Мейерхольда, Е. Вахтангова; с 1925 г. в эмиграции; автор книги «La Ruche» (Paris, 1960), в которой описал колонию художников в Париже 10-х-20-х гг; Кнут поддерживал с ним дружеские отношения (в Тель-Авивском музее искусств хранится портрет Кнута работы Шапиро, см. упоминание о нем в письме Кнута к Е. К. от 30 июня 1939 г. в: Шапиро, р. 203, где говорится и о другом портрете — самой Е. К., находящемся в настоящее время в доме владелицы [по ее словам, был еще и третий портрет, выполненный тем же художником, — А. Скрябиной, очевидно, безвозвратно утраченный]; его фамилия фигурирует и в письме Кнута тому же адресату от 3 января 1946 г., публикуемом в т. 2, четыре литографии Шапиро украшают ИС). Соломон Львович Поляков-Литовцев (1875–1945) — публицист, драматург, беллетрист; сотрудничал в журнале «Зеленая палочка», газетах ПН, «Свободные мысли» и др.; к наиболее известным произведениям относятся драмы «Лабиринт» (1915), «Дон-Жуан — супруг Смерти» (совм. с П. Потемкиным, 1923), роман «Саббатай Цеви, мессия без народа» (1923). В своем прощальном слове над его могилой А. Седых говорил: «Поляков-Литовцев был прежде всего русским, глубоко русским журналистом. И этот выдающийся представитель русской интеллигенции и русской журналистики вышел из самой гущи еврейского народа. Русский литератор Божьей милостью, он до 17 лет вообще не говорил по-русски! Этот русский интеллигент и писатель всю свою жизнь оставался евреем, и ни одна еврейская проблема не оставляла его равнодушным и безучастным. На еврейские темы он писал с такой же патетической страстностью, как и на темы общерусские» (НЖ, № 11, 1945, с.348). Марк Вениаминович Вишняк (1883–1977) — общественный деятель, член партии эсеров, публицист, секретарь Учредительного собрания; эмигрировал из России в 1919 г., до 1940 г. жил во Франции, с 1940 г. — в США; один из основателей, редакторов и сотрудников СЗ, участвовал в редактировании РЗ, сотрудничал в парижском еженедельнике «Еврейская трибуна»; автор книг об Учредительном собрании, а также биографий Ленина и двух видных политических деятелей-евреев «Х.Вайцман» и «Леон Блюм», его перу принадлежат мемуары: «Дань прошлому» (1954), «Современные записки. Воспоминания редактора» (1959), «Годы эмиграции. 1919–1969» (1970). Дон-Аминадо (Аминад [Аминодав] Петрович [Пейсахович] Шполянский, 1888–1957) — прозаик, поэт, сатирик, журналист, литературный и театральный критик, мемуарист; в 1920–1921 гг. редактировал детский журнал «Зеленая палочка», печатался в журналах СЗ, «Иллюстрированная Россия», «Скифы», газете «Свободные мысли», постоянный сотрудник ПН, возглавлял после смерти А. Аверченко возрожденный за рубежом «Сатирикон»; писал и на французском языке (книга «Смех в степи» [«Le rire dans la steppe»], 1927 — в соавторстве с М. Декобра). Владимир Александрович Азов (Ашкенази, 1873–1948) — беллетрист, фельетонист, переводчик; сотрудник ПН. Андрей Яковлевич Левинсон (1887–1933) — историк литературы и искусства, литературный и балетный критик, переводчик; читал лекции по русской литературе в Сорбонне; автор многочисленных работ в области театра и балета; опубликовал на французском языке книгу «Современная русская литература: Война. Революция. Изгнание» (Paris, 1922), а также сборник статей об отдельных писателях «Croisieres» (Paris, 1928). Юлий Исаевич Айхенвальд (1872–1928, погиб в результате несчастного случая: попал под трамвай) выслан из России в 1922 г.; соучредитель берлинского клуба писателей (1922–1923), участник Религиозно-философской академии, преподаватель в Русском научном институте (Берлин, 1923–1926); сотрудничал в журнале «Новая русская книга» (Берлин), газетах «Сегодня» (Рига) и в особенности «Руль» (Берлин), где вел критический отдел. Виктор Борисович Шкловский (1893–1984) — писатель, литературовед, один из основоположников и теоретиков формальной школы в литературоведении; в 1922 г., опасаясь ареста, бежал из России, через Финляндию прибыл в Берлин, где издал «Сентиментальное путешествие» (1923) и «ZOO, или Письма не о любви» (1923) (вторая книга — литературный итог его несостоявшегося романа с Э. Триоле); в 1923 г. добился разрешения вернуться в СССР. Владимир (Зеев) Евгеньевич Жаботинский (1880–1940) — писатель, публицист, крупнейший идеолог и деятель ревизионистского движения в сионизме; один из редакторов Р, сотрудник ПН.
Русский Монпарнас во Франции. Печатается по газ. «Гаарец» (1953, 26 июня). Монпарнас (Montparnasse) — район Парижа, расположенный на левом берегу Сены (своим названием обязан холму Парнас, находящемуся на его территории); после первой мировой войны сюда переместился центр художественной жизни французской столицы, о котором герой романа Э. Хемингуэя «Фиеста» Джейк Барнс высказался просто и знаменательно: «Истинные жители Квартала <так в романе зовется Монпарнас> живут за пределами Монпарнаса. Они могут жить где угодно, но сюда приходят думать». Здесь находятся такие артистические кафе, как «Клозери-де-Лила» (Closerie des Lilas), завсегдатаями которого были, к примеру, художник А. Модильяни, писатели Э. Хемингуэй и А. Бретон, один из основоположников сюрреализма, поэты Г. Аполлинер и П. Фор; «Дом» (Le Dome), которое любили посещать писатель и философ Ж.-П. Сартр (он и его жена, писательница Симона де Бовуар, похоронены в этом же квартале — на Монпарнасском кладбище, где, кстати, покоится прах еще одного выдающегося обитателя Монпарнаса — Х. Сутина), художники Д. Ривера, О. Цадкин; «Куполь» (La Coupole); знаменитая «Ротонда» (La Rotonde), многократно поминаемая и описанная в литературе о парижских поэтах и художниках (см., к примеру, Эренбург, с. 209–222), в которой перебывали, кажется, все, кто имел хоть какое-нибудь отношение к искусству и жил в Париже, — от Ж. де Нерваля до П. Пикассо и М. Шагала. Пространное описание «русского Парижа» см. в кн.: Роман Гуль. Я унес Россию: Апология эмиграции. Т. 2. Россия во Франции. Нью-Йорк, 1984. Яков Моисеевич Цвибак (с конца 20-х гг. писал под псевдонимом Андрей Седых, 1902–1994) — писатель и журналист; в эмиграции с 1920 г., корреспондент газет ПН и «Сегодня» (Рига) при французском парламенте; с 1942 г., после бегства из оккупированной немцами Франции в Америку, сотрудник газеты «Новое русское слово» (Нью-Йорк), с 1973 г. ее главный редактор; автор многочисленных книг рассказов и путевых очерков; одна из глав его литературных воспоминаний «Далекие, близкие» (1962) посвящена Кнуту. «Спич, естественно, начинался с обращения…» — Бунин в предисловии к книге А. Седых «Звездочеты с Босфора» (Нью-Йорк, 1948) несколько по-иному излагает эпизод, приведенный в статье Кнута: «Вот, например, утро того дня, когда я должен принять из рук шведского короля Нобелевский диплом и ответить ему благодарностью, и я шутя вздыхаю и говорю: „Ох, Боже мой, напрасно я жил в Париже в отеле „Мажестик“, боюсь, что нынче брякну королю от смущения вместо Votre Majeste — Votre Мажестик!“, а через несколько дней после этого в ужасе хватаюсь за голову, получив из Парижа „Последние новости“ с очередной телеграфной корреспонденцией Андрея Седых о моей жизни в Стокгольме, кричу ему: „Разбойник, что же это вы со мной делаете! При вас слова нельзя сказать! Вот вы уже и это телеграфировали — мою дурацкую шутку насчет „Мажестика“! Неужели вы не понимаете, что это будет, если шведы, люди строгие, узнают про нее, про то, что она попала в печать!“ А он в ответ только пожимает плечом: „Что значит — дурацкая? Никакая хорошая шутка не может быть дурацкой. И нет ровно ничего обидного для шведов в вашей шутке. Главное же то, что скучный журналист достоин виселицы, к которой я еще не имею ни малейшей склонности“» (Иван Бунин. О прозе Андрея Седых. IN: Три юбилея Андрея Седых: Альманах 1982. N.Y., 1982, с. 34–35). В своих воспоминаниях «Поля Елисейские» В. С. Яновский пишет о Нобелевской речи Бунина: «Когда Иван Алексеевич удостоился Нобелевской премии, все корреспонденты, и русская печать в особенности, описывали, как изящно, по-придворному, лауреат отвесил поклон шведскому королю. И фрак Ивана Алексеевича, и рубашка — все выглядело безукоризненно. Об одном почти забыли упомянуть или упоминали только мельком — это о содержании его речи. Кем-то переведенная для Бунина, может быть при участии А. Седых, и произнесенная с плохим французским выговором, она была плоска и бесцветна» (Яновский, с. 138) (текст Нобелевской речи Бунина приведен в его очерке «Нобелевские дни», впервые напечатанном в кн.: И. Бунин. Воспоминания. Париж, 1950). «…самая элементарная французская фраза давалась писателю напряжением всех его интеллектуальных сил» — Ср. у того же Яновского: «Бунин, через год после Нобелевской премии, поехал раз поездом-„кукушкой“ на юг Франции; он не успел запастись билетом и, будучи задержан кондуктором, не смог толком объясниться, а только нелепо кричал, тыча себя пальцем в грудь:
— Prix Nobel! Prix Nobel!
Из всей французской литературы он по-настоящему усвоил только Мопассана, да и того предпочитал в русском переводе» (Яновский, с. 113). Бианкур — предместье Парижа, населенное русскими эмигрантами, которые стекались сюда из-за сравнительно дешевых цен и автомобильного завода Рено, где можно было получить работу; одно время здесь жили В. Ходасевич с Н. Берберовой, которая по своим бианкурским впечатлениям написала цикл рассказов, печатавшихся в начале 30-х гг. в ПН. Федор Измайлович Родичев (1854–1933) — общественный деятель, публицист; член ЦК партии кадетов; депутат Государственной Думы всех созывов; комиссар Временного правительства по делам Финляндии; после 1917 г. эмигрировал; вместе с некоторыми другими кадетами (Петрункевич, Наживин и др.) состоял в оппозиции к Милюкову, критикуя его за «лояльное отношение» к революции. Павел Николаевич Милюков (1859–1943) — политический и общественный деятель, основатель и неизменный лидер партии кадетов, публицист, ученый-историк; министр иностранных дел в составе Временного правительства (в апреле 1917 г., в знак протеста против создания коалиционного правительства, ушел в отставку); в 1920 г. эмигрировал в Англию, затем перебрался в Париж; с 1921 г. по 1940 редактировал ПН.
Опыт «Гатарапака». Печатается по газ. «Гаарец» (1953, 10 июля). «…аббревиатуру имен пятерых ее основателей» — Остается не совсем ясным, кто эти самые «пятеро основателей». Представляется, что «странное название» «Гатарапак» может быть расшифровано как анаграмма имен четырех поэтов: Гингера (Г), Талова (Т), Парнаха (РАП, если прочитать первые три буквы фамилии справа налево) и Кнута (К), но этой догадке пока не найдено документального подтверждения. «…собрались в кафе „Ла Болле“…» — Ср. во многом аналогичное описание этого кафе и проходивших в нем обсуждений стихов в кн.: Ю. Терапиано. Встречи. Нью-Йорк, 1953, с. 100–103, а также: 3. Шаховская. В поисках Набокова. Отражения. М., 1991, с. 142–143. «Осенью в нем появился поэт-кавказец Евашулов» — Георгий Сергеевич Евангулов (1900<?>-1967) — поэт и прозаик; автор сборников стихов «Белый духан» (1921), «Золотой пепел» (1925), рассказа «Смерть Джона Хоппуса» (СЗ, 1926, кн. 29), поэмы «Кентавр» (1959) и др.; в стихотворном романе «Необыкновенные приключения Павла Павловича Пупкова в СССР и в эмиграции» (1946) он так описывал заседания «Палаты поэтов»:
Помнят ли в широкой массе? Был когда-то, например, На бульваре Монпарнасе, На углу Campagne Premiere, Кабачок (исчезнул он) С вывеской «Хамелеон». В этом кабачке впервые, Старые храня заветы, Собирались молодые Эмигрантские поэты. Мы читали по средам То стихи, то рефераты, Многих видели мы там — На собраниях «Палаты».«Палата поэтов» — возникшее в 1921 г. объединение молодых поэтов и художников-эмигрантов, куда вошли: А. Гингер, Л. Гудиашвили, Г. Евангулов, И. Зданевич, Д. Кнут, В. Парнах, М. Струве, С. Судейкин, М. Талов, С. Шаршун и др. Наряду с называемым Кнутом Г. Евангуловым, на роль основателя «Палаты поэтов», исходя из разных источников, претендуют: Б. Божнев (см.: А. Бахрах. Вспоминая Божнева. IN: Новое русское слово, 1978, 3 дек., а также: Бахрах, с. 156; эта точка зрения опровергается в: Лазарь Флейшман. О Борисе Божневе. IN: Борис Божнев. Собрание стихотворений. В 2-х т. Т. 1. Berkeley, 1987, с. [9]), В. Парнах (см.: Л. Флейшман, Р. Хьюз, О. Раевская-Хьюз. Русский Берлин 1921–1923. По материалам архива Б. И. Николаевского в Гуверовском институте. Paris, 1983, с. 312–313), М. Талов (М. Талов. Избранные стихи. М., 1995, с. 9), сам Кнут (Вернуться в Россию — стихами… 200 поэтов эмиграции. Антология /Сост., авт. предисл., коммент. и биогр. сведений В. Крейд, М., 1995, с. 616). Сведения о «Палата поэтов» см. в кн.: Michele Beyssac. La vie culturelie de l’emigration russe en France. Chronique (1920–1930). Paris, 1971. Сергей Юрьевич Судейкин (1882–1946) — живописец, театральный художник, участник объединения «Мир искусства»; в эмиграции с 1920 г., сотрудничал с театрами «Летучая мышь» и «Балаганчик»; в 1922 г. переехал в США. Владимир Ладо Гудиашвили (1896–1980, псевдоним Di-Lado) — живописец, писал в манере народного лубка, в чем сказалось сильное влияние на его творчество выдающегося грузинского художника Н. Пиросманашвили (которому он посвятил несколько статей, см. одну из них в сб.: Нико Пиросманашвили. Тифлис, 1926); до революции входил в авангардистскую художественно-поэтическую группу «Синдикат футуристов», возникшую в Тифлисе в 1915 г., см. о ней: Т. Никольская. «Синдикат футуристов». IN: Russian Literature. Vol.21, № 1, 1987, с. 89–98); как и многие другие участники литературно-художественной жизни на Кавказе (братья И. и К. Зданевичи, Г. Робакидзе, С. Рафалович, И. Терентьев), эмигрировал в начале 20-х гг. из советской Грузии в Париж, однако вскоре вернулся обратно (см. о нем: Л. Златкевич. Ладо Гудиашвили. Тбилиси, 1971; А. Михайлов. Ладо Гудиашвили. Тбилиси, 1976; В. Марикидзе. Ладо Гудиашвили. Тбилиси, 1976; а также опубликованные на русском языке фрагменты его воспоминаний «В Париже». IN: Литературная Грузия, 1979, № 9, с. 137–152; № 10, с. 136–150). «…в том числе „Выставку Тринадцати…“» —Выставка стихов и картин, которую Кнут вместе с поэтом Б. Божневым организовал в 1922 г. (сообщение о ней см. в: Новая русская книга, 1922, № 9, с. ЗЗ). Яков (Жак) Лучанский (1876–1978) — скульптор, в 1896 г. окончил Одесскую художественную школу; приехал в Париж в 1903 г. и в течение сорока пяти лет жил во Франции; в 1949 г. репатриировался в Израиль, где, оставаясь холостяком, проживал в кибуцце Гив’ат-Бреннер. О художнике П. Кремене см. в коммент. к статье «Маргиналии к истории литературы». Михаил Кикоин (1892–1968) — живописец; бросив вместе со своими друзьями Х. Сутиным и П. Кременем в 1912 г. Виленскую художественную школу, отправился с ними в Париж; характеризуя его художественную манеру, французский журнал «Beaux-Arts» в 1933 г. писал: «Кикоин работает молчаливо, и его краски не сверкают бесполезным блеском. Из обработанной массы сдержанно проявляются лица с искренним выражением. Его ню отличает волнующая пластика» (Beaux-Arts,1933, Feb. 24, р. 2). «…которым руководил таланливый режиссер-еврей В. …» — Павел Карлович Вейсбрем (1899–1963) — театральный режиссер, создавший в Париже сценическую мастерскую, о которой рассказывает Кнут; начинал до эмиграции в Ростове-на-Дону, где был ключевой фигурой молодежного театрального кружка (см. об этом времени в дневниках одного из участников событий, впоследствии известного драматурга Е. Л. Шварца: Е. Шварц. Живу беспокойно…: Из дневников. Л., 1990, с. 345); в эмиграции находился до начала 20-х гг., после чего вернулся в Ленинград; в 20-40-е гг. работал в БДТ, с 1948 по 1958 гг. — режиссер театра Ленсовета, а также с 1939 до 1949 гг. (с перерывами) и с 1958 г. до конца жизни — режиссер ТЮЗа. Георгий Викторович Адамович (1892–1972) — поэт и один из самых влиятельных литературных критиков-эмигрантов; участник акмеистического «Цеха поэтов»; с 1923 г. в эмиграции; его поэтикой камерной, но эмоционально-напряженной, трагической темы инициировано понятие «парижской ноты» (Б. Поплавский), на которую были настроены стихи группы молодых поэтов, представлявших второе поколение эмиграции, включая и Кнута, в особенности его поздние сборники — ПарН и НЛ, как критик был постоянным сотрудником 3, после прекращения его издания — ПН, автор книг критических статей и литературных эссе «Одиночество и свобода» (Нью-Йорк, 1955) и «Комментарии» (Вашингтон, 1967). Марк Львович Слоним (1894–1976) — политический деятель, публицист, историк литературы и литературный критик, переводчик; покинул Россию в 1919 г. (Флоренция, Прага, Париж), в 1941 г. переехал в США, где преподавал литературу в американских колледжах и занимался писательской деятельностью; один из редакторов ВР, редактор литературного двухнедельника «Новая газета», руководитель литературного объединения «Кочевье» и агентства «Европейское литературное бюро» в Париже; автор книг «Русские предтечи большевизма» (Берлин, 1922), «По золотой тропе: Чехословацкие впечатления» (Париж, 1928), «Портреты современных русских писателей» (Белград, 1931, на серб. яз.), «Портреты советских писателей» (Париж, 1933), двухтомной истории русской литературы (N.Y., 1950 — 1 т. и 1953 — 2 т.), «Три любви Достоевского» (Нью-Йорк, 1953), «Soviet Russian Literature: Writers and Problems» (N.Y., 1977), и др. Кнут, по всей видимости, имеет в виду беллетриста, журналиста-фельетониста и литературного критика, сотрудника «Руля» и В Александра Александровича Яблоновского (1870–1934), избранного на писательском съезде в сентябре 1928 г. (Белград) председателем Совета объединенного зарубежного Союза русских писателей и журналистов (псевдонимом Сергей Яблоновский подписывал свои произведения поэт, журналист, театральный критик С. В. Потресов, сотрудничавший в журналах «Иллюстрированная Россия», «На чужой стороне», «Общее дело», газетах «Руль» и «Наша речь»). Владислав Фелицианович Ходасевич (1886–1939) — поэт, историк литературы и литературный критик; эмигрировал в Берлин в 1922 г., где редактировал вместе с М. Горьким журнал «Беседа», затем переехал в Париж; какое-то время печатался в газетах «Дни» (ред. А. Ф. Керенский; литературный отдел газеты возглавлял М. Алданов, Ходасевич стал его помощником и занимался поэтическим отделом, в эту пору через него прошли многие стихи Кнута, появившиеся в «Днях») и ПН; с 1927 г. ведущий критик В. Владимир Васильевич Вейдле (1895–1979) — профессор, историк западного искусства, литературный критик, публицист, поэт; в эмиграции с 1924 г.; преподавал христианское искусство в парижском Богословском институте (1932–1952), после войны читал также лекции в Европейском колледже в Брюгге, Мюнхенском университете и университетах США — Принстонском и Нью-Йорском; сотрудничал с газетами ПН и В, журналами 3, СЗ, Ч, РЗ, «Новый град» и др.; в 30-е гг. начинает писать по-французски (напр., книга «Les Abeilles d’aristee: Essai sur le destin actuel des lettres et des arts» [Пчелы Аристея: Очерк современных судеб литературы и искусства], 1936, написанная, правда, первоначально по-русски, но вышедшая сначала во французском переводе и только через год напечатанная в русскоязычном варианте: «Умирание искусства: Размышления о судьбе литературного и художественного творчества», 1937), кроме названных, автор книг: «Поэзия Ходасевича» (Париж, 1928), «Вечерний день» (Нью-Йорк, 1952), «Задача России» (Нью-Йорк, 1954), «О поэтах и поэзии» (Париж, 1973), «Зимнее солнце: Из ранних воспоминаний» (Париж, 1976), «Эмбриология поэзии» (Париж, 1980), и др., см. также его относительно недавно опубликованные мемуары «О тех, кого уже нет: Воспоминания и мысли о литературе» /Публ. Г. Поляка. IN: НЖ, № 192–193, 1993.
Первые встречи, или три русско-еврейских поэта. Печатается по газ. «Гаарец» (1953, 17 августа). «Ротонда» — см. коммент. к статье «Русский Монпарнас во Франции». О Хаиме Сутине и Моизе Кислинге см. в коммент. к статье «Маргиналии к истории литературы». Илья Григорьевич Эренбург (1891–1967) — русский писатель, поэт, журналист, публицист, общественный деятель; эмигрировал во Францию в декабре 1908 г., спасаясь от ареста; первый сборник, «Стихи», вышел в Париже в августе 1910 г.; к моменту эмиграции Кнута, в 1920 г., находился в России, их знакомство могло состояться не раньше мая 1921 г., когда Эренбург вторично приехал в Париж. Марк Мария Людовик Т—ов (Талов, до принятия католичества Марк Владимирович, 1892–1969) — поэт, переводчик; в 1913 г., нелегально перейдя границу в Бессарабии, уехал в Париж, где стал членом русского Литературно-художественного кружка и завсегдатаем «Ротонды»; приняв в 1914 г. католичество, ушел во францисканский монастырь, однако вскоре покинул его; в 1922 г. вернулся на родину (французский «Journal du Peuple» следующим образом реагировал на отъезд Талова: «На литературном и художественном Монпарнасе на днях произошло трогательное событие. И грустное и радостное.
Я говорю об отъезде Марк-Мария-Людовика Талова.
Русский поэт, нашедший убежище в Париже, наконец-то может покинуть этот город Искусства и Литературы, где он провел десять лет жизни, полной лишений и бедствий, — лучшие годы своей молодости.
Неоспоримо, Монпарнас теряет в нем характерно монпарнасскую фигуру и последнего представителя богемы…
Пожелаем же нашему славному лирику Талову больше не знать постоянных трансов голода; за свою кротость, как и за свой настоящий талант, он заслуживает лучшей доли», цит. по кн.: Марк Талов. Избранные стихи. М., 1995, с. 10). «Комеди Франсез» (Comedie Francaise) — французский национальный театр, названный по имени труппы, созданной Мольером (первое представление состоялось в 1790 г.). «Я знал любовь и голод волчий…» — Из стихотворения Талова «Я знал любовь и голод волчий…» (сб. Любовь и голод. Париж, 1921, с. 65). «Поужинал я, слава Богу…» — Из стихотворения Талова «Поужинал я, слава Богу…» (там же, с. 79). Интересно, что эти же в точности двустишия М. Талова приведены в статье «Горе-авторы нашего зарубежья», подписанной инициалами С. М. (по-видимому, Сергей Мельгунов), см.: Возрождение (Париж), 1953, тетрадь тридцатая, ноябрь-декабрь, с. 175. Больше того, как и у Кнута, фамилия Талов дается здесь не полностью, а только заглавной буквой Т. Но и это не все: в статье рассказана та же история об отсутствии у Талова нижнего белья и его гордом ответе о негигиеничности ношения такового. Несмотря на разительные совпадения, контакт между материалами и их авторами вроде бы полностью исключался: кнутовский появился примерно на полгода раньше. «Возможно, на него повлиял Эренбург… <у которого> наметился период увлечения католицизмом…» — Об этой поре поэтических увлечений И. Эренбурга, например Н. Гумилев, следующим образом высказывался в одной из своих «аполлоновских» рецензий (1911), составивших цикл «Писем о русской поэзии»: «И. Эренбург поставил себе ряд интересных задач: выявить лик средневекового рыцаря, только случайно попавшего в нашу обстановку, изобразить католическую влюбленность в Деву Марию, быть утонченным, создать четкий, изобразительный стих. И ни одной из этих задач не исполнил даже отдаленно, не имея к тому никаких данных» (Н. Гумилев. Сочинения. В 3 т. Т.З. М., 1991, с. 80). Составители сборника избранных стихов Талова, М. А. и Т. М. Таловы, приводят другой, отличный от предполагаемого Кнутом, источник влияния на поэта католицизма: «Духовным наставником Талова был Владимир Полисадов — художник, доминиканский монах третьего ордена. Женат он был на племяннице Вл. Соловьева. (Монахам этого ордена дозволено жить в миру и быть женатыми.)» (М. Талов. Ibid., с. 14–15). «В одежде гордого сеньора…» — Первая строфа из стихотворения И. Эренбурга «В одежде гордого сеньора…» (1910). «Впоследствии мне стало известно от Бальмонта…» — О курьезном знакомстве Талова с Бальмонтом рассказано в эренбурговских воспоминаниях: «Талову очень хотелось прочитать свои стихи Бальмонту; я его взял с собой, но он от смущения сбился и вместо стула сел на горячую железную печку. Все рассмеялись, а Бальмонт принялся хвалить стихи, которых он так и не услышал» (Эренбург, с. 149–150). Валентин Яковлевич Парнах (настоящая фамилия Парнох, 1891–1951) — поэт, переводчик, эссеист и хореограф, создатель первого в СССР джазового оркестра; на Запад попал еще до революции 1917 г., затем в 1922 г. вернулся в Советскую Россию, в конце 1925 г. вновь приехал во Францию, где жил до 1931 г., и опять вернулся в Советский Союз; за границей издал следующие сборники стихов: «Самум» (Париж, 1919, с рисунками Н .Гончаровой), «Набережная» (Париж, 1919, с рисунками М. Ларионова), «Словодвиг. Motdinamo» (Париж, 1920, сб. стихов на русском и французском языках, с рисунками Н. Гончаровой и М. Ларионова), «Карабкается акробат» (Париж, 1922, с портретом автора работы П. Пикассо и иллюстрациями, выполненными Н. Гончаровой и Л. Гудиашвили), из других книг: «Инквизиция» (1930, на франц, языке — монография, которая наряду с научной частью содержит переводы средневековых еврейских поэтов, преследовавшихся инквизицией; в СССР вышла под названием «Испанские и португальские поэты, жертвы инквизиции», 1934), исследования по хореографии собраны в «Истории танца» (1932, на франц, языке); послужил О. Мандельштаму прототипом Парнока, героя «Египетской марки» (1928). «…его имя упоминается в Танахе» — о Танахе см. в коммент. к АП; имя Парнах (Фарнак) действительно библейское, см. Ч. 34:25 (указано З. Копельман). «Он родился, если не ошибаюсь, в Ростове-на-Дону…» — По другим данным, в Таганроге. «…наше богатство и счастье среди „гоим“…» — «Гоим» (мн.ч. от древнееврейск. «гой»