Собрание сочинений в семи томах. Том 3. Романы
Шрифт:
Бигл тихо свистнул.
— Та-а-ак! Значит, настоящая причина в деньгах?
— Возможно, — соглашается Гельнай. — Обычно так бывает. Или месть, Бигл. Это тоже солидная версия. Гордубал швырнул Штепана через забор. Прямо в крапиву. За такое дело, Карлуша, в деревне ножом мстят. Так что можете выбрать любую версию, какая вам больше по вкусу.
— Что вы хотите этим сказать? — нахмурился Бигл.
— Хочу помочь вам логически воссоздать картину… — невинно замечает Гельнай. — А еще вполне вероятно,
— Ну, это уж глупо!
— Вот именно. В семейных делах как раз и убивают сдуру, милый Бигл.
Бигл обиженно молчит.
— Не сердитесь, Карлуша, — говорит Гельнай. — Тогда я вам скажу, чем был убит Гордубал. Шилом для плетения корзин.
— Откуда вы знаете?
— Вчера у Маньи пропало шило. Ищите его, Бигл.
— А как оно выглядит?
— Не знаю. Вероятно, вроде большой иглы. Вот и все новости, Бигл, — заключает Гельнай, принимаясь сосредоточенно выколачивать трубку. — Кроме разве того, что Маньи будут вывозить навоз.
Гельнай и Бигл, попивая вино, дожидаются конца вскрытия.
— Где вы нашли этот алмаз для резки стекла, Бигл?
— В клети у Гордубалов. Что вы скажете?
— Вот они, мужики, какие! — с огорчением говорит Гельнай. — Ему жалко выкинуть вещь, даже если это улика. Пригодится, видите ли, в хозяйстве. — Гельнай виртуозно сплевывает. — Жмоты!
— Гордубалова уверяет, что алмаз у них был давно, еще до отъезда Гордубала в Америку. Но стекольщик Фаркаш вспомнил, что Штепан с месяц назад покупал у него алмаз.
Гельнай свистнул.
— Целый месяц! Вот видите, Бигл, какое странное дело: они задумали это месяц тому назад. Убить кого-нибудь сгоряча, вдруг, могу, пожалуй, и я. Но вот эдак, готовиться долго, исподволь… А доллары не нашлись, вы говорите?
— Нет. Но в клети, кроме того, был электрический фонарик. Сейчас я выясню, где и когда Штепан купил его. Тоже вещественное доказательство, а? По-моему, налицо достаточно оснований, чтобы начальство выдало ордер на арест Гордубаловой. А они требуют, чтобы мы нашли еще какие-нибудь солидные улики.
Гельнай ерзает на стуле.
— У меня, Карлуша, тоже кое-что есть. Штепанов деверь, некий Янош, рассказывает, будто неделю назад Штепан пришел к нему на пашню и сказал: «Ты, Янош, можешь получить хороший куш, пару волов получишь, сам их выберешь на базаре», — и все, мол, за легкое дело: прикончить Юрая Гордубала.
— Здорово! — восхищается Бигл. — И что же Янош?
— «А ну тебя, — сказал будто бы Янош. — Откуда у тебя такие деньги?» — «У меня-то их нет, — ответил Штепан, — зато есть у хозяйки. А у нас сговорено пожениться, как только мы избавимся от Гордубала».
— Значит, попались, — глубоко вздыхает Бигл. — Оба замешаны одинаково.
Гельнай кивает.
Выходит доктор. Он закончил вскрытие и спешит, семеня короткими ножками и близоруко поглядывая по сторонам.
— Господин доктор, — окликает его Г ельнай. — Не можете ли вы задержаться на минутку?
— А! — отзывается доктор. — Ну, допустим. Дайте-ка мне сливовицы. Бедняга уже попахивает. Работа не из приятных. — Он быстро опрокидывает стопку и крякает. — А знаете, господа, что зарезали-то они — покойника?
Бигл таращит глаза.
— Что-о?
— Почти покойника. Он уже чуть дышал. Агония. Воспаление легких в острейшей форме. Правое легкое насквозь гнилое, желтое, как печенка. Покойник не дожил бы и до утра.
— Значит, убийство было напрасным? — медленно говорит Гельнай.
— Да. Кроме того, на аорте вздутие — величиной с кулак. Не будь даже воспаления легких, достаточно было небольшого потрясения — и конец. Бедняга!
Полицейские удрученно молчат. Наконец Бигл откашливается и спрашивает:
— Ну, а причина смерти, доктор?
— Убийство. Прободение сердца в области левого желудочка. Крови вытекло очень мало, потому что уже наступила агония.
— Чем, по-вашему, нанесена рана?
— Не знаю. Гвоздем, шилом, большой мешочной иглой. Короче говоря, тонким остроконечным ребристым металлическим предметом длиною около десяти сантиметров, овального поперечного сечения… Довольно с вас?
Гельнай вертит стакан в толстых пальцах.
— А что, доктор… нельзя ли признать, что он… умер от воспаления легких? Видите ли, раз ему все равно суждено было умереть… стоит ли поднимать всю эту возню?
— Нет, так не годится, Гельнай! — кричит Бигл. — Ведь убийство налицо.
Доктор сверкнул очками.
— Было бы досадно, господа. Случай весьма занимательный. Редко приходится видеть убийство иглой или чем-нибудь в этом роде. Я положу сердце убитого в спирт и отправлю его, — доктор просиял, — одному видному эксперту в Прагу. Так что вы получите авторитетнейшее заключение. Ничего не поделаешь — это убийство, так говорит закон. Но, боже, какое ненужное убийство!
— Ничего не поделаешь! — повторяет Гельнай. — А один осел считает, что это ясный случай…
Банка с сердцем Гордубала треснула в дороге, и спирт вытек. В лабораторию ученого мужа сердце прибыло в весьма неважном состоянии.
— Опять что-то прислали, — возмутился эксперт, седовласый господин. — Что там написано в бумаге? «Обнаружена колотая рана»? Ох уж эти мне сельские эскулапы!
Ученый авторитет огорченно вздохнул и издали воззрился на сердце Гордубала.
— Пишите: колотая рана исключена, отверстие слишком мало. Сердечная мышца прострелена пулей малого калибра. И поскорее уберите это!