Собрание сочинений в семи томах. Том 3. Романы
Шрифт:
Еще два дня Кеттельринг провел у покинутого асфальтового котла, глядя, как ямы постепенно вновь заполняются битумом. Тысячи, сотни тысяч асфальта! Сотни и тысячи бочек ждут покупателя!
Потом Кеттельринг завернул в кружевной платок кусочек сырого и кусочек вываренного, блестящего, как антрацит, асфальта, и на дребезжащем порожнем грузовике поехал в Порт-о-Пренс. Там он проспал двое суток как убитый.
И вот он снова перед кованой решеткой особняка камагуэно. И снова стучит молоточком.
— Отворите, отворите!
Долговязый пеон стоит за решеткой, но не открывает.
— Que desea, se~nor? [99]
— Мне нужно немедля
— No, se~nor, [100] — бурчит старый слуга. — Мне не велено вас впускать.
— Скажите ему, — настаивает Кеттельринг, — скажите ему, что у меня к нему есть дело, выгодное дело. — И он постукивает кусочками асфальта. — Передайте ему…
99
Что вы хотите, сеньор? (исп.)
100
Нет, сеньор (исп.)
— Нет, сеньор.
Кеттельринг трет себе лоб.
— А можете вы передать письмо?
— No, se~nor.
Тишина, вечер, благоухают цветущие коралиты.
— Buenas noches, se~nor. [101]
И опять на юг, на острова Пуэрто-Рико, Барбуда, Гваделупа, Барбадос, Тринидад и Кюрасао. Янки, британцы, французы и голландцы, креолы и метисы. У Кеттельринга всюду есть деловые связи — одних он когда-то брал за глотку, с другими организовывал сахарный крах; когда он приходит, они уже знают, с кем имеют дело. Кеттельринг показывает два кусочка асфальта в кружевном платочке: поглядите, какой асфальт, черный, блестящий, как зрачок. Там тысячи, сотни тысяч тонн асфальта, целое озеро. Можно заработать миллионы. Хотите быть моим компаньоном?
101
Доброй ночи, сеньор (исп.)
Дельцы чешут затылок и вздыхают. Трудные времена, мистер Кеттельринг. Даже на асфальт нет спроса. На Тринидаде, говорят, увольняют рабочих.
Похоже, что, потеряв веру в сахар, люди изверились во всем. Нет, нет, сударь, ничего не поделаешь. Ни цента, ни пенни я не вложу в эти распроклятые острова. (Какое, однако, замечательное изобретение — колонии. Открыть страны, которые для нас не родина, а всего лишь «эксплуатационное пространство». Какой простор для предпринимательских дарований!)
Кеттельринг тащится на пароходе из порта в порт. Днем он спит, а по ночам стоит на носу судна, как столб, — хоть трос привязывай. Вокруг тяжелая темно-синяя ночь, прорезанная зарницами, искрящаяся звездами. Шумит и светится море, черное, как антрацит. Сплошной асфальт, сударь, миллионы и миллиарды тонн, можно сколотить громадное состояние. Пароход еле ползет, вздрагивая, словно ему трудно двигаться… словно винт с трудом вращается в густой, маслянистой, липнущей к лопастям массе, черной, как нефть… Черный пароход медленно плывет по безбрежному асфальтовому озеру, густому, как каша, которое медленно смыкается за кормой.
Покойной ночи, сеньор!.. А там, над головой, Млечный Путь, похожий на ночную дорогу, светлую дорогу среди лиловой бугенвилеи и синих гроздьев петреи. Какой аромат, как благоухают крупные розы и жасмин! Кеттельринг прижимает к губам измятый кружевной платочек, от которого пахнет асфальтом и чем-то далеким, далеким. Я вернусь, Мери, я вернусь!
Но все с недоверием покачивают головами. Ничего не поделаешь, мистер Кеттельринг, нет кредита, ни к чему душа
Итак, остается один-единственный путь — к господам из Trinidad Lake Asphalt Company [102] . На Тринидаде еще действует канатная дорога, вагонетки везут бочки с асфальтом прямо в трюмы пароходов. Но и тут дело идет со скрипом. Заправилы компании даже не предложили Кеттельрингу сесть, когда он, утирая пот со лба, развернул перед ними кружевной платок с двумя кусочками асфальта. Господа даже не взглянули на асфальт.
— К чему это, мистер… м-мм… мистер… вы, кажется, сказали Кэтлеринг? Наших залежей хватит по меньшей мере на пятьдесят лет, мы вполне можем удовлетворить мировой спрос. В наши разработки вложено столько денег, — зачем же открывать еще новые?
102
Компания «Тринидадский асфальт» (англ.)
— Но мой асфальт лучше. В нем меньше воды, меньше ила… из него сочится тяжелая нефть.
В ответ засмеялись.
— Тем хуже, мистер… мистер Кэттль. А нельзя ли эти месторождения… ну, скажем, затопить водой? Чтобы их вовсе не было. Если да, то мы, возможно, купим их, разумеется, за обычную цену земельных участков на Гаити. Good-bye, [103] мистер Клинг!
(Good-bye, good-bye! Наконец-то я разделался с этим асфальтом, и мне стало сразу легче. В мире торговли и сделок я всегда теряюсь, он более чужд мне, чем даже болота с аллигаторами, но что поделаешь, я очутился в нем, как в джунглях, я чуть не потерял Кеттельринга; ну, а теперь мы снова нашли друг друга. Поверьте, и он найдет самого себя. Никто не познает себя вернее, чем неудачник. Слава богу, мы дома; это и мое возвращение: к человеку с пустыми руками, который ныне лишь обломок прожитой жизни…)
103
Прощайте (англ.)
Вечером пациент Икс сидел в номере гостиницы для цветных в Порт-оф-Спейн, где было полно клопов и назойливых мух. Сквозь тонкую перегородку доносились звуки из соседних номеров: в одном жилец бормотал и жаловался во сне, в другом моряк обнимался с мулаткой. На весь отель грохотали тарелки, пререкались пьяные, слышался гогот, тяжелое дыхание и хрип, словно кто-то умирал.
Пациент Икс заправил в пишущую машинку фирменный бланк с надписью «Haiti Lake Asphalt Works» и не спеша настукал: «Dear Miss Mary!» [104]
104
Дорогая мисс Мери! (англ.)
Нет, такое письмо нельзя писать на машинке!.. Кеттельринг, сутулясь, сидит над листом бумаги и слюнит карандаш. Отчаянно трудно начать, если ты давно — насколько хватает памяти — не писал вот так, от руки: надо выводить и соединять буквы по какому-то навыку, следуя очень тонким правилам. На машинке писать проще, не так мучительно, буквы не расплываются перед глазами… Кеттельринг низко наклонился над столом, как школьник, который пишет свой первый урок.
— O-o-o-o! — стонет за стеной мулатка, а спящий за другой стеной задыхается, словно в агонии…