Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки
Шрифт:
— Теперь, мадемуазель, ведите себя смирно, не шевелите ножкой, пока не срастется. Но послушайте, душенька, я вам, с подругами вашими, просто удивляюсь: как это вы до сих пор здесь? Ведь все вилы и русалки, сколько их ни было, давным-давно в гораздо лучшие места перебрались…
— Куда? — перебила она.
— Да туда, где фильмы делают, знаете? — ответил я. — Они играют и танцуют для кино; денег у них куры не клюют, и все на них любуются — слава на весь мир, мадемуазель! Все русалки и вилы давно в кино перешли, и все водяные и лешие, сколько их ни есть. Если бы вы только видели, какие на этих вилах туалеты и драгоценности! Никогда б не надели они такого простого платья, как на вас.
— О! — возразила русалка. — Наши платья ткутся из сияния светлячков!
— Да, — сказал я, — но таких уж не носят. И фасон
— С шлейфом? — взволнованно спросила русалка.
— Не сумею вам сказать, — сказал я. — Я в этом плохой знаток. Но мне пора уходить: скоро рассвет, а, насколько мне известно, вы, русалки, появляетесь только в темноте, правда? Итак, всего доброго, мадемуазель. А насчет кино подумайте!
Больше я этой русалки не видел. Думаю, ее сломанная берцовая косточка хорошо срослась. И можете себе представить: с тех пор русалки и вилы перестали появляться в Ратиборжской долине. Наверно, перешли в киностудии. Да вы сами в кино можете заметить: кажется, будто на экране двигаются барышни и дамы, а тела у них никакого нет, потрогать нельзя, всё — сплошь из одних лучей: ясное дело — русалки! Вот отчего приходится в кино гасить свет и следить за тем, чтоб было темно: ведь вилы и всякие призраки боятся света и оживают только впотьмах.
Из этого также видно, что в настоящее время ни призраки, ни другие сказочные существа не могут показываться при дневном свете, если только не найдут себе другой, более дельной профессии. А возможностей у них для этого хоть отбавляй!
Господи, мы с вами так заболтались, дети, что совсем забыли о волшебнике Мадияше! И не мудрено; ведь он не может ни шепнуть, ни губами пошевелить: сливовая косточка все сидит у него в горле. Он может только потеть от страха, пучить глаза и думать: «Когда же эти четыре доктора помогут мне?»
— Ну-с, господин Мадияш, — сказал наконец доктор из Костельца. — Приступим к операции. Но сперва нам надо вымыть руки, так как для хирурга самое главное — чистота.
Все четверо принялись мыть руки: сперва вымыли в теплой воде, потом в чистом спирте, потом в бензине, потом в карболке. Потом надели чистые белые халаты… Ой, миленькие, сейчас начнется операция! Кто боится, пускай лучше закроет глаза.
— Винцек, — сказал доктор из Горжичек, — подержи пациенту руки, чтоб он не шевелился.
— Вы готовы, господин Мадияш? — важно спросил доктор из Упице.
Мадияш кивнул головой. А сам ни жив ни мертв, колени трясутся от страха.
— Тогда приступим! — провозгласил гроновский доктор.
Тут доктор из Костельца развернулся и дал волшебнику Мадияшу такого тумака, или леща, в спину, что загремело так, будто гром грянул, и в Находе, Старкоче, даже в Смиржицех народ стал оглядываться, не начинается ли гроза;
земля затряслась, и в Сватонёвицах обвалилась галерея в заброшенной шахте, а в Находе закачалась колокольня;
по всему краю до самого Трутнова, Полице и еще дальше вспугнулись все голуби, все собаки залезли от страха к себе в конуру и все кошки спрыгнули с печи;
а сливовая косточка выскочила у Мадияша из горла с такой огромной силой и скоростью, что залетела за Пардубице и упала только возле Пржелоуче, убив в поле пару волов и уйдя на три сажени два локтя полторы стопы семь дюймов четыре пяди и четверть линии в землю.
Сперва выскочила у Мадияша из горла сливовая косточка, а за ней слова: «…тюх нескладный!» Это была застрявшая половина той фразы, которую он хотел крикнуть веснушчатому Винцеку: «Ах ты, пентюх нескладный!» Но она не улетела так далеко, а упала тут же, за Козефовом, перешибив при этом старую грушу.
После этого Мадияш разгладил усы и промолвил:
— Очень вам благодарен!
— Не за что, — ответили четыре доктора. — Операция прошла удачно.
— Только, — прибавил упицкий доктор, — чтобы совсем избавиться от этой болезни, господин Мадияш, вам надо сотню-другую лет отдохнуть. Настоятельно рекомендую вам, как и гавловицкому водяному, переменить воздух и климат.
— Я согласен с коллегой, — поддержал гроновский доктор. — Вы нуждаетесь в обилии солнца и воздуха, как принцесса Сулейманская. Исходя из этого, я горячо советовал бы вам пожить в пустыне Сахаре.
— Я, со своей стороны, разделяю эту точку зрения, — добавил костелецкий доктор. — Пустыня Сахара
— Присоединяюсь к мнению уважаемых коллег, — сказал доктор из Горжичек. — И уж раз вы — чародей, господин Мадияш, так в этой пустыне вы получите возможность исследовать и продумать вопрос о том, как наколдовать в ней влагу и плодородие, чтобы там могли жить и работать люди. Это была бы прекрасная сказка.
Что оставалось делать волшебнику Мадияшу? Он вежливо поблагодарил четырех докторов, упаковал свои волшебные чары и переехал с Гейшовины в пустыню Сахару. С тех пор у нас нет ни чародеев, ни колдунов, и это очень хорошо. Но волшебник Мадияш еще жив и размышляет над вопросом о том, как бы наколдовать в пустыне поля и леса, города и деревни. Может быть, вы, дети, дождетесь этого.
Были у меня собака и кошка [54]
(рисунки Карела и Йозефа Чапеков)
54
Книга «Были у меня собака и кошка», объединившая «документальные» юморески Чапека о Минде, Ирис, Дашеньке, коте Вашеке, кошке Скромнице и других кошках и собаках, вышла в 1939 году в издательстве Ф. Борового.
Вошедшие в настоящее издание юморески первоначально печатались в периодике: «С точки зрения кошки» — в журнале «Небойса», 3 июля 1919 г.; все остальные произведения этого раздела публиковались в газете «Лидове новины»: «Кошка» — 18 января 1925 г.; «Кошачья весна» — 29 марта 1925 г.; «Минда, или О собаководстве» — 21 ноября 1926 г., 27 февраля и 24 апреля 1927 г.; «Материнство» — 3 апреля 1928 г.; «О бессмертной кошке» — 18 августа 1929 г.; «Ирис» — 28 августа 1929 г. и 4 мая 1930 г.; «Собака и кошка» — 24 апреля 1932 г.; «Дашенька, или История щенячьей жизни» — с 11 сентября по 16 октября 1932 г. «Минда, или О собаководстве» была также издана с рисунками Иозефа Чапека отдельной книгой «Обществом чешских библиофилов» (Прага, 1930).
В рецензии на книгу «Дашенька, или История щенячьей жизни» (Прага, издательство Ф. Борового, 1933) известная чешская писательница Мария Майерова отмечала: «Пристрастие Карела Чапека к народной речи, к народным присловьям и его стремление реабилитировать многие слишком общеупотребительные слова, вернуть им прежний выразительный, сочный и полновесный смысл привило современного драматурга и романиста прямой дорогой к детям. Ибо прежде всего и особенно с детьми и именно с детьми нужно говорить ясно, просто и все же словами несколько иными, чем те, какие они слышат в тысячах вариантов будничного обихода… эта детская книга написана с такой же художественной серьезностью и ответственностью, как и каждая книга Чапека. В ней нет слова лишнего…» [М. М. Karel Capek. D'asenka cili zivot stenete. «Cin», 1932–1933, s. 371.].
Минда, или О собаководстве [55]
Человек заводит себе собаку по одному из следующих мотивов:
1) чтобы производить эффект в обществе;
2) для «охраны»;
3) чтобы не было чувства одиночества;
4) из интересов спортивно-собаководческих;
5) наконец, от избытка энергии: чтобы быть хозяином и повелителем собственной собаки.
Что касается меня, я завел себе собаку главным образом от избытка энергии, очевидно, испытывая желание иметь у себя в подчинении хоть одно живое существо. Короче говоря, однажды утром ко мне позвонил человек, волочивший на поводке что-то рыжее, косматое и, видимо, твердо решившее никогда не переступать порог моего дома. Посетитель объявил, что это — эрдель, взял этот щетинистый, грязный предмет на руки и перенес его через порог со словами:
55
Иллюстрации к очерку сделаны И. Чапеком.