Собрание сочинений. Т. 2.Тугой узел. За бегущим днем
Шрифт:
В школьном дворе вокруг трактора — тесная толпа. В самом центре — Федя Кочкин и Сережа Скворцов. У обоих счастливые лица, хотя по своей привычке Федя глядит на всех угрюмовато. На лице у Сережи видны следы размазанных слез.
— Что случилось у вас? — спросил я.
— Горючее не подавалось… — ответил Федя.
— Кажется, впрыскиватель, — неуверенно заметил Сережа.
Я вгляделся в его испачканное, со следами слез, грязное, счастливое лицо и всей душой поверил, что «впрыскиватель» может стать трагедией.
— Все хорошо, что хорошо кончается. — Рядом со мной оказался Василий Тихонович;
Трактор поставили под стеной школы. Вокруг него толпились ребятишки, ощупывали, лазали. Федя Кочкин, Сережа Скворцов и другие члены кружка трактористов стали героями всей школы. Они демонстративно копались в моторе, время от времени запускали его, при немом восторге влезали в кабину, делали по школьному двору круг. Машина подчинялась им, они были ее полными хозяевами, а это вызывало зависть, восторг, обожание.
Афанасий Семенович, наш рачительный завхоз, носивший среди ребят странную кличку «Курок», не мог вытерпеть такой самостоятельности. Он считал, что раз трактор стал школьной собственностью, то и распоряжаться им должен не кто иной, как он, заведующий школьным хозяйством. Афанасий жаловался в учительской:
— Балуются. Лезут к машине без всякого спроса. Слушаться не хотят. Еще изломают, чего доброго, или покалечат кого. Трактор-то как-никак денег стоит. Запретите…
Но ему отвечали:
— Не можем запретить. Ребята же сами отремонтировали трактор, они и хозяева. Сломают, сами починят.
Афоня Курок уходил недовольный.
— Ну и порядочки завелись!
Тамара Константиновна все еще находилась в декретном отпуске, школой управлял Олег Владимирович. Этот широколицый румяный человек, с бровями, закрученными словно вильгельмовские усы, исполнял обязанности директора нешумливо и обстоятельно. Никаких нововведений он не предлагал, делал то, что до негр делали Степан Артемович и Тамара Константиновна, отличался от них лишь одним — покладистостью. Нужно изменить расписание, для того чтобы удобнее было проводить уроки новым способом, — пожалуйста, лишь бы другие учителя не протестовали.
В это счастливое для нас межвременье открылся особый талант в Василии Тихоновиче Горбылеве.
Каждому из учителей было понятно, что для любого парнишки сесть за рычаги трактора, управлять громоздкой, сильной машиной — верх наслаждения, соблазн из соблазнов. Но путь к вожделенным рычагам слишком тернист: ковыряние на морозе в моторе, грязная работа, попрошайничество запасных частей у скупого эмтээсовского начальства, хождение с жалобами по разным инстанциям. Даже я не очень-то верил, что ребята до конца выдержат, сумеют поставить на колеса разбитый трактор.
А вот поставили… Василий Тихонович сам не притронулся руками к трактору, сам ничего не просил, не обивал пороги учреждений. Он только время от времени собирал ребят на какие-то совещания, и ребята сами решали, сами планировали, сами ходили по учреждениям, выпрашивали, требовали, жаловались, когда нужно, хитрили, работали, заставляли работать других — всё сами, всё без нажима. Вот в этих-то словах «сами, без нажима»и проявился талант Василия Тихоновича. Поставь перед собой задачу, докажи другим, что ее можно решить, а раз поставил, раз доказал — трудно идти на попятную, стыдно признаваться в своем бессилии.
У нас в учительской время от времени стал появляться новый человек — председатель колхоза «Свобода» Иван Шубников. В выгоревшем офицерском галифе, в штатском тесном пиджачке, в помятой фуражке, натянутой на самые брови, он чувствовал себя среди учителей скованно, разговаривал с угрюмоватой застенчивостью, при этом напряженно и сосредоточенно глядел своими светлыми, ничего не выражающими глазами мимо собеседника.
Два года назад Иван Шубников сидел на скромной должности заведующего райпищепромом. В сутолочной, по-своему нервной жизни района с ее авралами во время сева, уборочной, непрекращающимися заботами о выполнении планов по молоку, мясу, яйцам есть свои тихие заводи. Одной из таких заводей был пищепром. Заготовляли клюкву и рыжики, выпускали квас, называемый «витаминизированный», пахнущий почему-то канифолью. Случалось, Ивана Шубникова вызывали на исполком, прорабатывали, но это было в порядке вещей: и в тихой заводи случается рябь.
Два года назад Ивана Шубникова направили в колхоз «Свобода». Колхоз был рядом с райцентром, Ивану Шубникову не нужно было переезжать, ломать привычный уклад жизни, — он согласился работать председателем. Согласишься, коль поднажмут.
Во Дворцах, основной бригаде «Свободы», если поглядеть со стороны, полно народу, под каждой крышей семья: мужчины, женщины, парни, девицы на выданье, не считая уже стариков, старух и детей. Но почти все они работают не в колхозе, а в райцентре — рабочими при сплав-конторе, делопроизводителями при учреждениях, плотниками при промкомбинате, простыми уборщицами или ночными сторожами. Верны колхозу старики да старухи. А земли много, одной пахотной с полтысячи гектаров, луга, выпасы — все требует ухода, на все нужны рабочие руки, за каждый гектар отчитывайся перед государством хлебом, молоком, мясом. В районе постоянно напоминают: «В твоих руках богатства, используй!»
То-то и оно! Велик каравай, да беззубым ртом не укусишь. Велико бремя земли! Где найти рабочие руки? От кого ждать помощи?
И вот помощь пришла с той стороны, откуда нельзя было и ждать. К Шубникову явился из школы учитель физики Горбылев и заявил:
— Школа может взять часть земли в свои руки.
— Как это?
— Очень просто. Передайте нам одну бригаду. Мы сами будем отчитываться перед государством, сами распоряжаться доходами, расширять хозяйство. Одно лишь условие: требуем полнейшей автономии, не мешайте нам действовать по собственному усмотрению.
— Учителя, что ли, будут руководить хозяйством?
— Не учителя, а сами ученики. Выберут между собой бригадиров, звеньевых…
— А разрешат такую вещь? Земля-то за колхозом закреплена.
— Будем добиваться, чтоб разрешили.
И вот в учительской стал раздаваться стук подбитых подковками сапог Ивана Шубникова. Были поданы первые запросы в райком партии. Олег Владимирович, временно исполняющий обязанности директора, по своему обыкновению, ничего не предпринимал, ни в чем не возражал, молча выслушивал, осторожно соглашался и ожесточенно крутил свои густые брови.