Собрание сочинений. Том 10
Шрифт:
Во что превратилась бы Россия без Одессы, Кронштадта, Риги и Севастополя, если бы Финляндия была освобождена, а неприятельская армия расположилась у ворот столицы и все русские реки и гавани оказались блокированными? Великан без рук, без глаз, которому больше ничего не остается, как пытаться раздавить врага тяжестью своего неуклюжего туловища, бросая его наобум то туда, то сюда, в зависимости от того, где зазвучит вражеский боевой клич. Если бы морские державы Европы действовали с такой решимостью и энергией, то Пруссия и Австрия могли бы настолько освободиться от русского контроля, чтобы даже примкнуть к союзникам. Ибо обе немецкие державы, чувствуй они себя в безопасности в своем собственном доме, охотно воспользовались бы затруднительным положением России. Но нечего рассчитывать на то, что лорд Абердин и Друэн де Люис пойдут на столь решительные мероприятия. Власти предержащие не намерены наносить решающих ударов, у, если разразится всеобщая война, инициатива военачальников будет настолько ограничена, что они окажутся совершенно парализованными. Если же все-таки будут одержаны решительные победы, то позаботятся о том, чтобы, приписав их случаю, сделать их последствия по возможности безвредными для врага. Войне на азиатском побережье Черного моря мог бы быть положен немедленный конец действиями флотов; но на европейском побережье она продолжалась бы без значительных
Но пока война ограничивается борьбой между западными державами и Турцией, с одной стороны, и Россией, с другой, она не может стать европейской войной, подобной той, какую мы видели после 1792 года. Однако пусть только война начнется: бездеятельность западных держав и активность России скоро вынудят Австрию и Пруссию стать на сторону самодержца. Пруссию, вероятно, можно будет не принимать особенно в расчет, так как более чем вероятно, что ее армия, каковы бы ни были ее качества, получит из-за своей самонадеянности вторую Йену [7] . Напротив, Австрия, несмотря на свое положение, граничащее с банкротством, несмотря на возможность восстаний в Италии и Венгрии, будет противником, с которым придется считаться. Сама Россия, вынужденная держать свои войска в Дунайских княжествах и на кавказской границе, оккупировать Польшу, иметь армию для защиты Балтийского побережья и, в особенности, Петербурга и Финляндии, будет располагать весьма малым количеством войск для наступательных операций. Если Австрия, Россия и Пруссия (в том случае, если последняя еще не будет окончательно разбита) смогут сконцентрировать на Рейне и в Альпах от пятисот до шестисот тысяч человек, то это больше, чем можно, здраво рассуждая, ожидать. А с этой пятисоттысячной союзной армией могут справиться одни французы при условии, что во главе их будут стоять генералы, не уступающие по своим качествам генералам противников; из последних одни только австрийцы имеют полководцев, действительно заслуживающих этого названия. Русские генералы не страшны, а у пруссаков вообще нет генералов; их офицеры — прирожденные прапорщики.
7
Разгром прусской армии под Йеной 14 октября 1806 г. повлек за собой капитуляцию Пруссии перед наполеоновской Францией и показал всю гнилость социально-политического строя феодальной монархии Гогенцоллернов.
Но не следует забывать, что в Европе существует шестая держава, которая в определенные моменты заявляет о своем главенстве над всеми пятью так называемыми «великими» державами и заставляет дрожать каждую из них. Держава эта — Революция. Она долго молчала и отступала, но теперь торговый кризис и голод снова зовут ее на поле битвы. От Манчестера до Рима, от Парижа до Варшавы и Пешта — всюду чувствуется ее присутствие, всюду поднимает она голову и пробуждается от дремоты. Многообразны симптомы того, что она вновь возрождается к жизни; они проявляются повсюду в волнениях и беспокойстве, охвативших пролетариат. Достаточно будет одного сигнала, чтобы эта шестая и величайшая из европейских держав выступила вперед в блестящих доспехах и с мечом в руке, подобно Минерве, выходящей из головы Олимпийца. Этот сигнал будет дан надвигающейся европейской войной, и тогда все расчеты на равновесие держав будут сорваны появлением нового фактора, который своим вечно жизнеутверждающим и юношеским порывом опрокинет планы старых европейских держав и их генералов, как это было в 1792–1800 годах.
Написано Ф. Энгельсом 8 января 1854 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3992, 2 февраля 1854 г. в качестве передовой
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
К. МАРКС
ЗАПАДНЫЕ ДЕРЖАВЫ И ТУРЦИЯ
Лондон, вторник, 10 января 1854 г.
Обвинение, брошенное г-ну Семере в том, что он раскрыл местонахождение спрятанной венгерской короны [8] , было первоначально выдвинуто венским «Soldatenfreund», открыто признанным органом австрийской полиции, и этого вполне достаточно, чтобы доказать лживость подобного обвинения.
8
После поражения венгерской революции 1848–1849 гг. Кошут и его сторонники спрятали в районе Оршовы регалии короля Стефана, в том числе и его корону, которой австрийские императоры короновались на царство в качестве венгерских королей. Австрийское правительство 8 сентября 1853 г. обнаружило тайник, в связи с чем распространилось множество слухов относительно того, кто выдал его местонахождение. Редакция «New-York Daily Tribune» 19 октября 1853 г., со слов своего лондонского корреспондента А. Пульского, несправедливо обвинила в этом венгерского революционера Б. Семере. Первый абзац статьи на русском языке публикуется впервые.
Не в обычаях полиции без достаточных оснований выдавать собственных сообщников, зато один из ее обычных приемов заключается в том, чтобы навлечь подозрение на невинного для сокрытия виновного. Едва ли можно предположить, что австрийская полиция пожертвовала бы столь видным и влиятельным человеком, как г-н Семере, раз уж ей удалось бы заручиться его сотрудничеством. Если секрет не был выболтан кем-нибудь из агентов Кошута (в чем нет ничего невероятного), то мне остается только заподозрить в этом предательстве графа К. Баттяни, ныне проживающего в Париже. Он был в числе очень немногих лиц, осведомленных о местонахождении спрятанной регалии, и он, единственный из них, обратился к венскому суду с просьбой об амнистии. Последний факт, как я полагаю, он отрицать не будет.
Британского главнокомандующего лорда Хардинга убедили взять назад свою отставку.
Что касается герцога Норфолка, то, по словам корреспондента «Dublin Evening Mail»,
«стало известно кое-что из придворных сплетен. Некий благородный герцог, временно занимающий некий пост при дворе и носящий самое высокое наследственное феодальное звание в государстве, якобы злоупотребил шампанским
Г-н Садлер, маклер ирландской бригады, снова подал заявление об уходе с занимаемого им министерского поста, и лорд Абердин на этот раз принял его отставку. Положение г-на Садлера стало весьма затруднительным после сделанных перед ирландским судом разоблачений относительно скандальных махинаций, при помощи которых он умудрился пройти в парламент. Влияние «кабинета всех талантов» [9] на ирландскую бригаду едва ли усилится после этого неприятного события.
Хлебные бунты, которые происходили в пятницу и субботу в Кредитоне в Девоншире [10] , были своего рода народным ответом на те яркие описания процветания, которыми правительственные и фритредерские газеты сочли нужным развлекать своих читателей по случаю проводов 1853 года.
9
Кабинет всех талантов — ироническое название коалиционного министерства Абердина (1852–1855), в которое вошли представители вигов и пилитов. Существование этого министерства, в условиях, когда правящая партия и находившиеся в оппозиции тори численно уравновешивали друг друга в палате общин, зависело от поддержки так называемой ирландской бригады — фракции ирландских депутатов в английском парламенте, насчитывавшей более 60 человек. При формировании министерства Абердин предоставил трем ирландским депутатам министерские посты, что вызвало раскол ирландской бригады (см. примечание 116).
10
6—9 января 1854 г. в нескольких городах Девоншира начались вызванные резким повышением цен на хлеб продовольственные волнения, которые в последующие дни распространились почти на все графство. В них участвовали, главным образом, женщины и дети, которые громили продовольственные лавки. Выступления были подавлены вооруженной силой.
Как сообщают из Трапезунда газете «Patrie» [11] , когда русский поверенный в делах в Тегеране потребовал отставки двух пользовавшихся наибольшей популярностью министров персидского шаха, в народе начались волнения и командующий гвардией заявил, что не сможет отвечать за общественное спокойствие, если требование будет удовлетворено. Согласно этому сообщению, именно страх перед взрывом народного негодования против России заставил шаха возобновить сношения с английским поверенным в делах.
11
«La Patrie» («Родина») — французская ежедневная газета, основана в 1841 году; в 1850 г. выражала интересы объединенных монархистов, так называемой партии порядка, после государственного переворота 2 декабря 1851 г. — бонапартистская газета.
К огромному множеству уже преданных гласности дипломатических документов прибавилась еще нота, четырех держав от 12 декабря [12] , врученная Порте сообща соответствующими послами в Константинополе, а также новый циркуляр г-на Друэн де Люиса, подписанный в Париже 30 декабря, к французским дипломатическим агентам. Внимательно вчитавшись в ноту четырех держав, можно понять, почему в Константинополе начались такие волнения, когда стало известно, что нота принята Портой, почему 21 декабря возникло повстанческое движение и почему турецкому министерству пришлось торжественно заявить, что возобновление мирных переговоров не повлечет за собой ни прекращения военных действий, ни их приостановки. В самом деле, ровно через девять дней после того, как сообщение о вероломной и трусливой синопской бойне достигло Константинополя и было встречено во всей Оттоманской империи единым воплем о мщении, четыре державы хладнокровно призывают — а послы Великобритании и Франции даже принуждают — Порту вступить в переговоры с царем на следующей основе: все прежние договоры будут возобновлены; фирманы, касающиеся религиозных привилегий, дарованные султаном
12
Речь идет о ноте Англии, Франции, Австрии и Пруссии, подписанной 12 декабря 1853 г. послами этих четырех держав в Константинополе и врученной Турции 15 декабря 1853 года. Четыре державы предлагали турецкому правительству свое посредничество для восстановления мира между Россией и Турцией, выдвигая в качестве основы для переговоров следующие важнейшие пункты: эвакуация Россией Дунайских княжеств, возобновление действия прежних договоров между Россией и Турцией, гарантия особых прав христиан в Турции фирманами.
его христианским подданным, будут дополнены новыми гарантиями, предоставленными каждой из держав, а следовательно и царю; Порта назначит уполномоченного для заключения перемирия; она разрешит России построить в Иерусалиме церковь и больницу и обяжется перед державами (а следовательно, и перед царем) улучшить свою внутреннюю административную систему. Порта не только не получит никакого возмещения за тяжелый ущерб, причиненный ей пиратскими действиями московитов, но, наоборот, цепи, которые Россия заставляла Турцию носить в течение четверти века, будут выкованы заново, а узник — закован еще прочнее, чем прежде. Порта должна сдаться на милость самодержца, смиренно гарантируя ему фирманы о религиозных привилегиях своих христианских подданных и торжественно ручаясь за свою внутреннюю административную систему. Таким образом, она должна подчиниться одновременно протекторату царя в религиозных вопросах и его диктату в вопросах гражданского управления. В качестве возмещения за подобную капитуляцию Порте обещают «возможно скорее эвакуировать Дунайские княжества», захват которых лорд Кланрикард назвал «актом пиратства», а также заверяют ее в том, что преамбула договора от 13 июля 1841 г. [13] , оказавшаяся столь «надежной гарантией» против России, будет формально подтверждена.
13
Имеется в виду Лондонская конвенция о черноморских проливах от 43 июля 1841 г., подписанная с одной стороны Россией, Англией, Францией, Австрией, Пруссией, с другой стороны Турцией. Конвенция устанавливала, что Босфор и Дарданеллы будут закрыты в мирное время для военных судов всех держав. Конвенция аннулировала выгодный для России Ункяр-Искелесийский договор 1833 года.