Собрание сочинений. Том 13
Шрифт:
Однако, если Германия примет участие в этой войне, то нет сомнения, что на сцене вскоре появится еще одно действующее лицо. Россия уведомила мелкие германские государства, что она вмешается в борьбу, если немцы не останутся безучастными наблюдателями расчленения Австрии. Россия в настоящее время сосредоточивает два армейских корпуса на прусской, два на австрийской и один на турецкой границе. Она, возможно, начнет кампанию на протяжении этого года, но будет наверняка поздно. Со времени Парижского мира в России не набирали рекрутов; ввиду крупных потерь во время последней войны, число солдат, уволенных в отпуск, не может быть велико, и если армейские корпуса, даже после их призыва, будут насчитывать 40000 человек каждый, то это будет уже много. Раньше 1860 г. Россия не может предпринять наступательной кампании, но и тогда она будет иметь не более 200000 или 250000 человек. В настоящее время в Германии для военных действий на севере имеется четыре прусских корпуса численностью в 136000 человек, затем девятый и десятый союзные корпуса с резервной дивизией — приблизительно 80000 человек, и по меньшей мере три австрийских корпуса, или 140000 человек. Таким образом, даже сейчас, в случае оборонительной войны или даже нападения на русскую Польшу, Германии нечего бояться России. Но когда бы Россия ни вмешалась в эту войну, это вмешательство вызовет вспышку национальных чувств и усилит классовые
Написано Ф. Энгельсом около 24 июня 1859 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5682, 8 июля 1859 г. в качестве передовой
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
Ф. ЭНГЕЛЬС
СРАЖЕНИЕ ПРИ СОЛЬФЕРИНО
Рыцарственный Франц-Иосиф, которому не давали спать лавры псевдо-Наполеона, показал нам, что получается, когда «прирожденный военачальник»{149} берет в свои руки бразды командования. Мы уже видели на прошлой неделе, как армия должна была сначала занять позицию на высотах Кастильоне и в тот момент, когда каждый мог с полным основанием ожидать сражения, очистила эту позицию без боя и без всякой на то причины и отошла за Минчо. Однако Францу-Иосифу, чтобы доказать свою жалкую слабость и непоследовательность, этого было еще недостаточно. Едва лишь армия очутилась за Минчо, как наш «юный герой» переменил свое решение (ведь для Габсбурга было недостойно уступить поле боя без сопротивления) — пусть армия поворачивает назад, снова переходит Минчо и атакует неприятеля!
После того как Франц-Иосиф этим ребяческим хождением взад и вперед достаточно упрочил доверие своей армии к ее августейшему военачальнику, он повел ее на врага. Армия насчитывала самое большее 150000 человек; даже сам правдолюбец Бонапарт не называет более высокой цифры. Австрийцы двинулись в наступление на фронте длиною по меньшей мере в 12 английских миль. Таким образом, на каждую милю (2100 шагов) фронта приходилось самое большее 12500 человек, что при меньшей протяженности фронта, в известных условиях, конечно, представляло бы достаточную плотность, но при столь растянутом фронте оказалось безусловно недостаточным, а для наступления тем более не годилось, так как это ни в коем случае не обеспечивало нанесения достаточно сильных ударов на отдельных важных участках. Но к этому присоединилось еще то, что неприятель безусловно обладал численным превосходством, и, следовательно, австрийское наступление с самого начала было обречено на неудачу; более сильный противник мог бы почти наверняка прорвать столь слабую линию наступающих на любом участке. В четверг, 23 июня, началось общее наступление австрийцев; они повсюду легко оттеснили передовые отряды противника, заняли Поциоленго, Вольту, Гуидиццоло и вечером продвинулись до Сольферино и Кастель-Гоффредо. На следующее утро они еще дальше отбросили неприятельский авангард, причем левый фланг дошел почти до Кьезе, но здесь они натолкнулись на главные силы неприятеля, и сражение стало всеобщим. Оба австрийских фланга добились успеха, особенно правый, имевший перед собой пьемонтцев, которым австрийцы задали жестокую трепку. Здесь австрийцы явно побеждали. Но в центре дала себя знать ошибочная диспозиция. Сольферино, ключевая позиция центра, после упорного боя остался в конце концов в руках французов, которые одновременно создали значительный численный перевес против австрийского левого крыла. Оба эти обстоятельства заставили Франца-Иосифа, который, вероятно, ввел в бой все свои силы до последнего человека, дать приказ к отступлению. Австрийцы, бесспорно в полном порядке и никем не преследуемые, отступили и совершенно беспрепятственно перешли обратно Минчо.
Подробности сражения не были получены нами своевременно, так что мы еще не можем говорить о них в этом номере. Во всяком случае несомненно, что и на этот раз австрийские войска сражались с исключительной храбростью. Это доказывается тем, что они стойко держались в течение 16 часов против превосходящих сил неприятеля и особенно тем, что отошли они в порядке и без всякой помехи со стороны врага. По-видимому, австрийцы не чувствуют особого почтения к господам французам; вероятно, Монтебелло, Маджента и Сольферино убедили их лишь в том, что при численном равенстве они справились бы не только с французами, но и с глупостью своих собственных генералов. Потеря 30 пушек и будто бы 6000 пленными представляет весьма жалкий результат для победителя в таком решительном сражении; множество боев за селения не могло дать ему меньше. Но насколько блестяще вели себя войска, сражаясь с численно превосходящим противником, настолько командование опять оказалось бездарным. Нерешительность, колебания, противоречивые приказания — словно цель состояла в том, чтобы умышленно деморализовать войска, — именно этим Франц-Иосиф в течение трех дней безвозвратно погубил себя в глазах своей армии. Трудно представить себе что-либо более жалкое, нежели этот спесивый юнец, который осмеливается взять на себя командование армией, а между тем, подобно колеблемой ветром тростинке, поддается самым противоречивым влияниям — сегодня он следует указаниям старого Хесса, для того чтобы завтра опять выслушивать противоположные советы Грюнне, сегодня отступает, а завтра вдруг переходит в наступление, и вообще никогда не знает сам, чего он хочет. Впрочем, с него довольно; посрамленный, он как мокрая курица возвращается в Вену, где его примут достойным образом.
Война же начинается только теперь. Только теперь начинают приобретать значение австрийские крепости. По мере того как французы будут переходить Минчо, они должны будут разделиться, и вместе с тем начнется ряд боев за отдельные пункты и позиции, ряд отдельных боев второстепенного значения, в которых австрийцы, теперь наконец возглавляемые старым Хессом, даже обладая в целом меньшими силами, все же имеют больше шансов на победу. Когда благодаря этому, а также благодаря подкреплениям равновесие между воюющими сторонами будет снова восстановлено, то австрийцы смогут, сосредоточив превосходящие силы, обрушиться на разрозненные силы противника и повторить сражения при Соммакампаньи и Кустоце [238] только в десятикратном масштабе. Такова задача ближайших шести недель. Впрочем, только теперь австрийцы подтягивают резервы, которые дадут их итальянской армии подкрепления по крайней мере в 120000 человек, между тем как Луи-Наполеон со времени прусской мобилизации находится в затруднительном положении, не зная, откуда ему взять подкрепления.
Итак,
239
См. примечание 165.
Написано Ф. Энгельсом 30 июня 1859 г.
Напечатано в газете «Das Volk» № 9, 2 июля 1859 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
Ф. ЭНГЕЛЬС
ПРАВОСУДИЕ ИСТОРИИ
Мы уже опубликовали все полученные нами официальные отчеты о сражении при Сольферино, а также множество сообщений из обоих лагерей, в том числе и превосходную специальную корреспонденцию лондонского «Times». Поскольку эти документы известны нашим читателям, то, быть может, своевременным будет ясно изложить истинные причины, в силу которых сражение было проиграно Францем-Иосифом и выиграно Наполеоном III.
Когда австрийский император снова перешел Минчо с целью предпринять наступление, в его распоряжении находилось девять армейских корпусов, которые, за вычетом гарнизонов для крепостей, могли явиться на поле сражения, имея в своем составе в среднем четыре бригады пехоты каждый, или всего 36 бригад, причем средняя численность бригады составляла от 5000 до 6000 человек. Таким образом, он располагал для наступления силами приблизительно в 200000 человек пехоты. Хотя этих сил было вполне достаточно, чтобы сделать возможным наступление, все же австрийская армия уступала по численности неприятелю или едва равнялась армии союзников, которая насчитывала 10 пьемонтских и 26 французских пехотных бригад. Со времени сражения при Мадженте французы получили значительные пополнения из отпускников и обученных рекрутов, которых распределили по их полкам, и бригады у французов были несомненно сильнее, нежели у австрийцев, чьи подкрепления состояли из двух свежих армейских корпусов (10-го и 11-го), благодаря которым возросло общее число бригад, но не их численность. Поэтому можно смело считать, что союзная армия имела полный состав пехоты (170000 французов, 75000 сардинцев), за вычетом потерь с начала кампании примерно в количестве 30000 человек, т. е. около 215000 человек пехоты. Поскольку австрийцы делали ставку на быстроту своих маневров и внезапность, на горячее желание своих войск отомстить за поражение при Мадженте и доказать, что они ничуть не уступают противнику, а также на выгодную позицию, которую им вновь могло обеспечить быстрое продвижение к высотам за Кастильоне, они, конечно, имели все основания для наступления, но лишь при условии, что их войска будут возможно более сконцентрированы и пройдут вперед быстро и энергично. Ни то, ни другое условие не было ими выполнено.
Вместо того чтобы наступать всей армией между Пескьерой и Вольтой, с целью овладеть всей цепью высот до Лонато и Кастильоне, а для охраны равнины Гуидиццоло оставить кавалерию и, может быть, один корпус пехоты, они оставили один корпус, 2-й, в Мантуе для охраны этой крепости на случай внезапного нападения корпуса принца Наполеона, который, как предполагали, находился поблизости. Если гарнизон Мантуи был недостаточным, чтобы без поддержки дополнительного корпуса удержать сильнейшую крепость Европы против случайной атаки, то это, должно быть, был довольно-таки странный гарнизон. Однако не это, по-видимому, заставило приковать 2-й корпус к Мантуе. Дело в том, что два других корпуса, 11-й и 10-й, были выделены для обхода правого фланга союзников у Азолы, города на Кьезе, приблизительно в шести милях к юго-западу от Кастель-Гоффредо, т. е. настолько далеко от поля сражения, что при любых условиях они должны были достигнуть его слишком поздно. Весьма вероятно, что 2-й корпус был предназначен для прикрытия, на случай прибытия принца Наполеона, флангов и тыла совершающих обход войск и предотвращения обхода самих этих войск. Весь этот план до такой степени основан на идеях старой австрийской школы, он до того сложен, кажется до того смешным в глазах любого человека, привыкшего изучать планы сражений, что с австрийского штаба нужно, конечно, снять всякую ответственность за его составление. Никто, кроме Франца-Иосифа и его адъютанта графа Грюнне, не мог придумать подобный анахронизм. Таким образом, три корпуса были благополучно поставлены в безопасное место. Остальными семью корпусами распоряжались следующим образом: один, 8-й (Бенедека), должен был удерживать на высотах между Поциоленго и озером Гарда позицию, центром и ключом к которой был Сан-Мартино; 5-й корпус (Стадиона) занимал Сольферино; 7-й (Цобеля) — Сан-Кассиано; 1-й (Клам-Галласа) — Кавриано. К югу, на равнине, 3-й корпус (Шварценберга) наступал по большой дороге от Гойто на Кастильоне через Гуидиццоло, а 9-й (Шафготша) — южнее к Медоле. Этот фланг был выдвинут вперед, чтобы оттеснить назад правый фланг союзников и оказать поддержку 10-му и 11-му корпусам, когда последние, если это вообще должно было случиться, прибыли бы на поле сражения.
Таким образом, шесть фактически введенных в бой корпусов, по существу составлявшие австрийские боевые силы, были растянуты на линии длиной в 12 миль, т. е. ширина фронта каждого корпуса составляла в среднем 2 мили, или 3540 ярдов. При такой растянутости позиция не могла иметь достаточной глубины. Однако это был не единственный серьезный ее недостаток. 3-й и 9-й корпуса наступали от Гойто, и их путь отхода также вел к этому месту; путь отхода ближайших к ним 1-го и 7-го корпусов шел к Валеджо. Взглянув на карту, мы увидим, что это делает отход эксцентричным, — обстоятельство, которому, без сомнения, приходится главным образом приписывать ничтожный результат действий этих двух корпусов на равнине.