Собрание сочинений. Том 13
Шрифт:
Написано К. Марксом 19 июля 1859 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5704, 4 августа 1859 г. в качестве передовой
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
Ф. ЭНГЕЛЬС
ИТАЛЬЯНСКАЯ ВОЙНА ОБЗОР ПРОШЛОГО
I
«Тайный генерал» поспешно направил свою гвардию в Париж, чтобы во главе ее совершить триумфальный въезд, а затем заставить продефилировать перед собой победоносные войска на площади Карусели. Тем временем мы еще раз дадим обзор главных военных событий, чтобы выяснить действительную заслугу обезьяны, подражающей Наполеону.
19 апреля граф Буоль совершил ребяческую неосторожность, сообщив английскому послу, что 23 апреля он предоставит пьемонтцам трехдневный срок, по истечении которого начнет военные действия и отдаст приказ о вторжении. Хотя Буоль знал, что Малмсбери не Пальмерстон, но он забыл, что приближалось время всеобщих выборов и что ограниченные тори из страха быть ославленными
Таким образом, «тайный генерал» имел за целых девять дней до вступления австрийцев сведения об их намерениях и, благодаря предательству английского министерства, сумел опередить австрийцев на три дня. Однако не только в английском министерстве, но также и среди командования австрийской армии «тайный генерал» имел своих союзников. Каждый ожидал, и с полным основанием, что главное командование итальянской армией будет поручено Хессу, вместо этого оно осталось за Дьюлаи, совершенным тупицей, бестолковым и безвольным человеком, в 1848 и 1849 гг. ни разу не встречавшимся с врагом. Хесс — человек незнатного происхождения и не пользуется расположением реакционной и дружественной иезуитам дворянской клики, которая образует камарилью Франца-Иосифа. Триумвират Грюнне — Тун — Бах натравливал на старого стратега слабого Франца-Иосифа, который совместно с Грюнне разработал очень странный план операций, сурово раскритикованный Хессом. Таким образом, высокородный тупица Дьюлаи остался главнокомандующим, и его план операций — вторжение в Пьемонт — был принят. Хесс же советовал строго придерживаться обороны и избегать всякого сражения вплоть до Минчо. Австрийская армия, задержанная к тому же еще сильными дождями, появилась на По и Сезии только 3 или 4 мая, и, конечно, теперь было слишком поздно, чтобы отважиться внезапно напасть на Турин или на одну из пьемонтских крепостей. Французы были сосредоточены в большом количестве в районе верхнего течения По, это давало бездарному Дьюлаи желанный предлог для бездеятельности. Чтобы расписаться в своей полнейшей беспомощности, он приказал предпринять разведку боем под Монтебелло. Завязавшееся таким образом сражение было с честью проведено тринадцатью австрийскими батальонами против шестнадцати французских, пока не появились на поле битвы 2-я и 3-я дивизии корпуса Бараге д'Илье, после чего австрийцы, достигнув своей цели, отступили. Но так как после этой разведки со стороны австрийцев ничего не последовало, то это показывает, что вся экспедиция могла бы с таким же успехом и вовсе не предприниматься.
Между тем «тайный генерал» должен был ожидать военных материалов и своей кавалерии и, вероятно, проводил время за изучением своего любимого Бюлова. Получив исчерпывающие сведения о расположении и силах австрийцев, французы легко могли разработать план наступления. Вообще существует три способа нападения: либо прямо с фронта, чтобы прорвать центр, либо посредством обхода правого или левого флангов. «Тайный генерал» решил обойти врага с правого фланга. Австрийцы расположились на растянутой линии от Бьеллы до Павии, после того как они своими реквизициями беспрепятственно опустошили всю область между Сезией и Дорой-Балтеей. 21 мая пьемонтцы атакуют линию Сезии и ведут в течение нескольких дней мелкие бои между Ка-сале и Верчелли, в то время как Гарибальди, пробравшись со своими альпийскими стрелками у самого берега Лаго-Маджоре, поднял восстание в Верезотто и проник в район Камаско и Брианцы. Дьюлаи оставляет по-прежнему свои силы разбросанными и даже посылает один из шести своих армейских корпусов (9-й) на южный берег По. К 29 мая приготовления, наконец, продвинулись настолько, что можно было начать наступление. Бои у Палестро и Винцальо, в которых принимала участие большая часть пьемонтской армии против части 7-го армейского корпуса (Цобеля), открыли союзникам путь на Новару, которую Дыолаи приказал оставить без сопротивления. Туда тотчас же были направлены пьемонтцы, 2-й, 3-й и 4-й французские армейские корпуса и гвардия; за ними последовал 1-й корпус. Обход австрийского правого фланга был завершен, прямой путь на Милан открыт.
Таким образом, армии оказались на тех же самых позициях, при которых Радецкий одержал победу при Новаре в 1849 году. Растянутыми колоннами по немногим параллельным дорогам двигались союзники к Тичино. Марш мог совершаться лишь медленным темпом. Дыолаи, даже за вычетом распыленного 9-го корпуса, имел под рукой пять армейских корпусов. Как только наступление пьемонтцев приняло серьезный характер, а это случилось 29 и 30 мая, Дьюлаи должен был сосредоточить свои войска. Не имеет почти никакого значения, где это сосредоточение произошло бы, ибо нельзя пройти мимо 140000— 150000 человек, сконцентрированных в одном месте; к тому же задача была не в том, чтобы пассивно защищаться, а чтобы a tempo {вовремя. Ред.} нанести удар по врагу. Если бы Дьюлаи сосредоточил 31 мая и 1 июня свои силы между Мортарой, Гарласко и Виджевано, то, с одной стороны, он смог бы во время обхода своего правого фланга при. Новаре сам ударить противнику во фланг, разрезать надвое его походные колонны, одну часть их оттеснить к Альпам и завладеть дорогой на Турин, с другой стороны, если бы враг перешел По ниже Павии, Дыолаи все еще смог бы прийти вовремя, чтобы преградить ему путь на Милан.
Сосредоточение войск действительно началось. Но прежде чем его удалось завершить, Дьюлаи был сбит с толку взятием Новары. Ведь враг находился к Милану ближе, чем он! Но именно это и было желательно. Теперь-то и наступил
Войска начали движение 2 июня, и главная квартира была перенесена в Розате, в Ломбардии. 3 июня в половине шестого утра туда прибыл фельдцейхмейстер Хесс. Он потребовал у Дьюлаи объяснения по поводу его непростительной ошибки и тотчас же приказал задержать все войска, так как считал еще возможным нанести удар в направлении Новары. Целых два армейских корпуса, 2-й и 7-й, находились уже на ломбардской территории и шли из Виджевано на Аббьятеграссо. 3-й корпус получил приказ остановиться в момент перехода через мост у Виджевано; он повернул назад и занял позицию на пьемонтском берегу. 8-й корпус прошел Берегуардо, а 5-й Павию. 9-й корпус находился еще слишком далеко и вообще за пределами района операций.
Когда Хесс подробно познакомился с дислокацией войск, он нашел, что уже слишком поздно, чтобы можно было рассчитывать на успех в новарском направлении; теперь оставалось только маджентское направление. В десять часов утра колоннам был отправлен приказ продолжать свой марш на Мадженту.
Дьюлаи взваливает вину за проигранное под Маджентой сражение на это вмешательство Хесса и происшедшую, благодаря остановке колонн, потерю четырех с половиной часов. Насколько этот предлог не обоснован, видно из следующих фактов. Мост у Виджевано удален от Мадженты на расстояние 10 английских миль, т. е. на расстояние короткого суточного перехода. 2-ой и 7-ой корпуса была уже в Ломбардии, когда они получили приказ остановиться, следовательно, они должны были пройти в среднем самое большее 7–8 миль. Несмотря на это, только одна дивизия 7-го корпуса дошла до Корбетты и три бригады 2-го корпуса до Мадженты. Вторая дивизия 7-го корпуса к 3 мая достигла лишь Кастеллетто, около Аббьяте-грассо, а 3-й корпус, получивший приказ о выступлении в поход от моста у Виджевано самое позднее в 11 часов утра и, следовательно, имевший еще добрую часть дня впереди, по-видимому, не прошел даже 5–6 английских миль до Аббьятеграссо, так как он смог вступить в бой лишь на следующий день около четырех часов пополудни у Робекко (в трех милях за Аббьятеграссо). Несомненно, колонны образовали на дорогах пробку, которая из-за отсутствия надлежащей распорядительности замедляла их марш. Если корпусу нужны сутки и более, чтобы пройти расстояние в 8—10 миль, то 4–5 лишних часов, право же, не играют никакой роли. 8-й корпус, направленный через Берегуардо и Бинаско, должен был сделать такой большой крюк, что даже, если бы он использовал четыре с половиной потерянных часа, он все равно не мог бы появиться вовремя на поле битвы. Пятый корпус, который подошел из Павии за два действительно форсированных перехода, успел включиться в сражение вечером 4 июня только одной бригадой [250] . То, что он потерял во времени, он выиграл благодаря интенсивности движения. Таким образом, попытка возложить на Хесса ответственность за разбросанность армии не имеет совершенно никакого основания.
250
В этом месте в газете «Volk» в текст Энгельса была вставлена следующая фраза: «Не будь этой остановки в 41/2 часа корпус вряд ли выдержал бы то крайнее напряжение сил, с которым он спешил на поле боя». Эта фраза, противоречащая контексту статьи, на что указывал Энгельс в письме Марксу от 25 июля 1859 г., в настоящем издании не воспроизводится в тексте статьи.
Итак, стратегическая прелюдия к победе под Маджентой заключает в себе, во-первых, действительную ошибку, которую совершил сам Луи Бонапарт тем, что он произвел фланговый марш в пределах досягаемости противника, и, во-вторых, ошибку Дьюлаи, который вместо того, чтобы сосредоточенными силами напасть на растянутые походные колонны врага, совершенно разбросал свою армию контрмаршем (к тому же неудачно задуманным) и отступлением и повел свои войска в бой утомленными и изголодавшимися. Такова была первая фаза войны. О второй фазе мы поговорим в следующем номере.
II
Мы оставили нашего «действительного тайного» Наполеона на поле маджентской битвы. Дыолаи оказал ему величайшее одолжение, какое только может военачальник оказать своему противнику: он привел к Мадженте свои войска настолько распыленными, что в самый момент сражения располагал значительно меньшим количеством войск, и даже вечером не все войска были в его распоряжении. 1-й и 2-й корпуса отступали к Милану; 8-й шел из Бинаско, 5-й — из Аббьятеграссо, 9-й был отведен для прогулки куда-то далеко вниз, на По. Здесь-то и создалась ситуация для истинного полководца. Здесь надо было со значительными свежими силами, прибывшими ночью, врезаться в разрозненные австрийские колонны и действительная победа была бы одержана, целые части вместе со знаменами и артиллерией были бы принуждены сложить оружие! Так действовал обыкновенный Наполеон при Монтенотте и Миллезимо, при Абенсберге и Регенсбурге [251] . Но не так поступил «возвышенный» Наполеон. Он стоит выше такого грубого эмпиризма. Из своего Бюлова он знает, что эксцентрическое отступление является наиболее выгодным. Он, таким образом, воздал должное мастерской отступательной тактике Дьюлаи и, вместо того, чтобы двинуться на австрийцев, телеграфировал в Париж: армия отдыхает и реорганизуется. Он и без того был уверен, что мир окажется настолько вежлив, что назовет его неумелые упражнения под Маджентой не иначе, как «великой победой»!