Собрание сочинений. Том 1
Шрифт:
Работа с кадрами, воспитание людей — главная задача партийных работников, потому что партия существует и работает не ради самой себя, а ради жизни всего народа.
Строитель наслаждается видом растущих заводских корпусов, новых жилых зданий, вокзалов, театров, воздвигаемых по его проектам. Энергетик, которому не дают спокойно спать огромные, не используемые до сих пор людьми и в миллионной доле силы солнечного тепла и ветра, вкладывает свою душу в новые испытательные установки. Нет большей награды для хорошего агронома, как увидеть в середине лета на полях пшеницу, выросшую вровень с его плечом, с колосом крупным и тяжелым, как виноградная кисть.
И партийный работник
Вот что говорил Ленин о талантах в статье «Как организовать соревнование?»: «…организаторская работа подсильна и рядовому рабочему и крестьянину, обладающему грамотностью, знанием людей, практическим опытом. Таких людей в «простонародье», о котором высокомерно и пренебрежительно говорят буржуазные интеллигенты, масса. Таких талантов в рабочем классе и крестьянстве непочатый еще родник и богатейший родник».
Еще раньше, в 1905 году, Ленин так говорил о молодых кадрах революционеров-организаторов:
«Нужны молодые силы. Я бы советовал прямо расстреливать на месте тех, кто позволяет себе говорить, что людей нет. В России людей тьма, надо только шире и смелее, смелее и шире, еще раз шире и еще раз смелее вербовать молодежь, не боясь ее».
Хороший секретарь райкома никогда не пожалуется на помощников, на свои колхозные кадры. Тем он и хорош, что умеет находить среди малопримечательных на первый взгляд людей талантливых организаторов, вожаков, больших мастеров своего дела, прирожденных строителей и загружать их трудной, но интересной, ответственной работой в полную меру их сил.
Очень нужны нам металл, хлеб, уголь, машины, строительные материалы. Мы должны стать самой богатой страной в мире, и чем скорее, тем лучше. Что бы мы ни делали, все сводится к этому — к могучему укреплению экономики нашего государства. Но решение всех хозяйственных задач — в человеке, в кадрах. Главный материал, с которым имеет дело партийный работник, — это человеческий материал. Для него это, если уж переводить на производственный язык, и материал, из которого он строит, и инструмент, которым строит. Кому что: художнику любоваться своей картиной, конструктору — своей новой машиной, а партийному работнику — людьми. И в общем партийный работник «не в убытке». Двойная радость: и за плоды трудового творчества наших людей, и за самих людей.
И тот партийный руководитель, который отдает всю страсть души этому делу, который любовно растит вокруг себя таланты, растит их на больших ответственных делах, где есть простор для умной и смелой мысли, растит терпеливо, не избивая за невольные ошибки, взыскивая за них с отеческой строгой доброжелательностью, настойчиво и мудро направляя эти таланты на верный путь, который именно в этом, в лепке человеческих душ и характеров, находит свое «профессиональное» наслаждение работой, — тот руководитель сам являет собой благородный и светлый, очень нужный в нашей жизни большой талант.
1955
О совещаниях, каких еще не проводили
В зрительном зале драмтеатра проходил областной слет передовиков сельского хозяйства. Партер,
В перерыве я вышел в сквер у театра. Подошел колхозник, видно не из делегатов слета, с мешком, одетый не по-праздничному, подсел ко мне на скамейку, скинул тяжелый мешок на землю.
— Это что ж тут за собрание идет? — спросил он, указывая на загромоздившие всю площадь у театра грузовики и легковые машины.
Я сказал ему, что за собрание.
— Передовики? Хорошо. Вон сколько машин! Народу-то привезли! А из отстающих колхозов не пускают туда представителей?
— Не знаю, — ответил я. — Вообще-то пройти можно, но куда вы свой мешок с покупками денете? Неудобно — с мешком.
— Да нет, я — то не пойду туда. Какой я представитель! Мне на вокзал надо. Домой еду. Трамвая жду. Просто — интересуюсь… О чем же они там совещаются?
— Ну, как еще больше поднять урожайность, доходы.
— Это дело. На месте никому нельзя топтаться, надо двигаться вперед. Передовики… — колхозник вздохнул. — А об отстающих там речи нет?
— В докладе была речь о них. А в прениях, конечно, передовики больше о себе говорят.
— Ну, ясно. Своя рубашка ближе к телу. Какая им печаль об отстающих. Они свои трудности перебороли… А нас, только и знай, в газетке поругивают, да уполномоченные шумят на нас. А сюда, — он кивнул на подъезд театра, — не приглашают. Передовики… Отделились от нас, как святые от грешных.
Я спросил, из какого он района и много ли у них там отстающих колхозов.
— Точно не скажу сколько, но есть. Да вот взять наш колхоз. Как началась война, с того самого времени и не видели мы хорошей жизни. Поедешь к соседям — другое царство-государство. Денег получают помногу, горы леса навезли из Кировской области, новые дома строят. А у нас — одни долги да просрочки. Их, соседей-то наших, и война как-то стороною обошла. Не при большой дороге. А наше село было на самой передовой. Четыре раза фронт через наше село перекатывался туда-сюда. Ни одной коровы, ни одной хаты в селе не уцелело. Так и пошло с первых послевоенных лет: соседи три шага вперед сделают, а мы — полшага, они еще пять шагов, а мы — шаг. Как отстали с самого начала, так и до сих пор. То председатели были пьяницы, нечистые на руку, а теперь вот и хороший человек попался, три года уже у нас, видим, старается, ночей не спит, и башка у него вроде варит, и к людям хорошо относится, а вот — не получается. Никак не вылезет из нужды.
Показался из-за угла трамвай. Колхозник встал.
— Все с передовиками совещаются, все с ними. А кабы я сейчас вот зашел туда да попросил слова, так, гляди, и не дали бы. Засмеяли б. Куда ты, мол, в калашный ряд! Ты на эту трибуну и взойти недостоин. Тут одни передовики собрались, люди знаменитые… А что же нам, незнаменитым, делать? Как нам от нашего позора избавиться? Собрали бы нас, ну, если недостойны с передовыми колхозниками в одном помещении сидеть, — собрали бы отдельно, без почестей, без музыки, может, и не в театре, а где-нибудь за городом, в лесу, и поговорили бы с нами. Да чтоб не ругали нас, а послушали. Мы бы рассказали! Кто лучше нас знает про нашу жизнь? Никакой передовик не болеет так о нас, как мы сами. Они забыли то время, когда сами копейки на трудодни получали… Второй номер. Мой. На вокзал. Ну, до свиданья!