Собрание сочинений. Том 1
Шрифт:
Бывшего секретаря партбюро завода А. С. Вартаняна авторы очерка назвали «карманным секретарем», за что тот крепко на них обиделся (сейчас т. Вартанян работает заместителем директора по снабжению — давняя его мечта, — а секретарь партбюро на заводе новый, т. Нефедов). Но, видимо, основания для такой остроты у писателей были. Вартанян во всем и всегда поддерживал директора, не мешал ему разгонять кадры, швыряться людьми, зажимать критику, всячески оскорблять своих подначальных, и лишь иногда в очень мягкой просительной форме уговаривал его чуточку бы попридержать
«Поведаем, — пишут А. Безыменский и И. Вайнберг, — что сказал в нашем присутствии А. Вартанян первому секретарю Кировского райкома партии В. Колосовой.
Сколько он людей ни оскорблял, никто не пишет заявлений. Только Рафальсон написал в райком, но уже после того, как его уволили с завода. А вот Нижегородцев грозился написать, но приехал из отпуска и не написал. Что ж, я его за ухо буду тянуть?»
Тот самый начальник отдела, который просил не обнародовать его фамилию, получив «дважды болвана», пришел к А. Вартаняну.
«Секретарь партбюро, сокрушенно качая головой, произнес в пространство:
— Видите, как тяжело работать. Опять обидел он человека. Сколько раз я с ним уже говорил, опять придется поговорить…
Самое главное произошло, когда пострадавший уходил. Стоя в дверях, он умоляюще вымолвил:
— Только учтите, Арутюн Согомонович. Я не жаловаться приходил. Я не жалуюсь…
В ответ Вартанян отчеканил:
— Не волнуйся. В партбюро не приходят жаловаться. В партбюро приходят делиться…»
«Вот она, — пишут авторы очерка, — «философия» карманного секретаря партбюро. К нему приходят не жаловаться, а делиться. Он должен выслушивать, но не действовать. Соболезновать, но с директором не ссориться. Со всеми беседовать, но ни за кого не беспокоиться. Разговаривать, но не искоренять безобразия. Как двусмысленно звучат эти слова: «не волнуйся!» Ты ко мне пришел с разговором о человеческой боли, о людских поступках и проступках? Не волнуйся, все равно я не буду волноваться. Не волнуйся, я все равно ничего не сделаю…»
«— А не подавляет ли Яковлев подчиненных? — спросили у Вартаняна.
— А если инициативы у них нет? Если подавлять нечего? — вопросами на вопрос парировал Вартанян.
— И все-таки? Подавляет или нет?
— Было, было! — подхватил Вартанян. — А теперь он уже жалуется, что я его по рукам и ногам связал, в теленка превратил. Прихожу к нему недавно, смотрю — он крестится, на меня глядя. Что такое? Молюсь, говорит, чтоб громкого слова не сказать… Здорово я с ним поработал! — удовлетворенно закончил разговор секретарь партбюро ЗВШС».
Вот так обстояло дело с партийным руководством на заводе в дни написания очерка «Дорогу техническому прогрессу!».
Авторами очерка был предъявлен также серьезный счет Министерству станкостроительной и инструментальной промышленности и Главстанкопрому. Много лет уже работники министерства дают обещания заводу помочь ему в том-то и в том-то и обещания в большей своей части остаются невыполненными. Каждый раз разговор о неотложных нуждах завода заходит как о чем-то совершенно новом, неизвестном «наверху»,
Прошло четыре месяца. Редакция журнала «Новый мир» не получила никаких откликов на очерк ни от заводских организаций, ни от Кировского райкома партии, ни от министра станкостроительной и инструментальной промышленности А. И. Костоусова. Как будто все то, о чем писалось в очерке — пустяки, не заслуживающие никакого внимания. Да приблизительно так, собственно, и было сказано новому секретарю партбюро т. Нефедову в Кировском райкоме партии: очерк, мол, это литературное произведение, можно не спешить с его обсуждением. Так и т. Нефедов в свою очередь заявил секретарям партийных организаций цехов: «Новый мир» — это не официальный орган, это беспартийный (?) журнал, нечего особенно волноваться по поводу художественного очерка, напечатанного в нем.
Но на заводе все же заговорили об очерке. Коммунисты требовали от партбюро обсуждения. На рабочих собраниях также раздавались голоса об этом. Заводская многотиражка «Кировец» давала дельные статьи инженеров и рабочих под рубрикой «Обсуждаем очерк Л. Безыменского и И. Вайнберга», в которых авторы не только соглашались с очерком, но и приводили новые факты безобразий на заводе.
Наконец, 6 августа (а очерк, напоминаем, был напечатан в майском номере журнала) состоялось расширенное заседание партийного бюро завода, посвященное обсуждению нашумевшего очерка. После горячих прений, подтвердивших, что журнальный очерк попал точно в цель, партбюро приняло решение (цитирую дальше по газете «Кировец»), «в котором отмечается, что очерк А. Безыменского и И. Вайнберга правильно указывает на ряд недостатков в работе завода, на неверный стиль хозяйственного руководства и недостаточный контроль, осуществляемый партийным бюро за хозяйственной деятельностью администрации.
Партийное бюро обязало директора завода т. Яковлева в корне изменить стиль своей работы, всемерно поднимать ответственность руководителей цехов и отделов за порученное им дело, предоставляя им больше инициативы и самостоятельности в решении вопросов», — и т. д.
На заседании бюро присутствовала первый секретарь Кировского райкома г. Москвы т. Колосова. Не выступала. Присутствовала также инструктор Московского горкома КПСС т. Оранжереева. Тоже не выступала. Сидел на заседании партбюро и заместитель министра станкоинструментальной промышленности т. Тараничев. Не проронил ни слова.
Заводское партийное собрание утвердило решение партбюро.
А дальше начались странные вещи.
Двадцатого августа состоялась читательская конференция на заводе по очерку. Многие товарищи из тех, что наиболее остро говорили о недостатках на заводе, были в отпуске либо в командировке. Некоторых не оповестили. Через несколько дней в газете «Кировец» появилась заметка о конференции. Переписываю ее целиком. Она говорит сама за себя, и внимательный читатель многое поймет между строк.
<