Собрание сочинений. Том 2. Биография
Шрифт:
Были поставлены патрули, которые начали ловить без дела бегающие по городу автомобили и собирать их во двор части. Таким образом было спасено много машин. Но с брошенных и замороженных машин уже были сняты магнето, которые сильно подешевели после революции.
Команда приобрела благодаря странному, разнокалиберному вооружению пестрый вид вооружения гимназистов.
От того времени сохранились две кинематографических фильмы. На одной изображено кормление голубей на дворе команды, на другой – боевой выход команды с броневым «остином» во главе и с солдатами, идущими сзади с офицерскими шашками наголо.
С офицерами у нас дело обстояло не очень остро. Нашего начальника капитана Соколихина все любили за то, что он не тянул команду и исправно хлопотал о ботинках для нее. Ему в первый день революции дали шоферскую шубу без погон и вооруженную охрану из пяти человек, чтобы чужие не обидели. У другого офицера не отобрали на улице оружия, потому что оно было георгиевское. Начались перевыборы офицеров, команда мастерских заявила отвод против старого командира дивизиона. Начались интриги и добывание места при помощи солдат.
А к Таврическому
Совет уже заседал, но еще не было приказа № 1 47 , и Родзянко был популярен в частях 48 . А Совет заседал в вооружении, с криком и с наступом.
Для многих частей, пришедших в Таврический дворец, речи Чхеидзе 49 и др. были первые революционные речи, ими услышанные.
47
…приказа № I… – Приказ Петроградского Совета узаконил стихийно возникшие Солдатские комитеты и установил подчинение воинских частей во всех политических выступлениях Совету и своим комитетам. Приказ наделял солдат гражданскими правами, ставил их вне службы в равное положение с офицерами, воспрещал грубое обращение с солдатами и взамен титулования («ваше благородие», «ваше высокородие» и т. п.) вводил обращение по званию («господин прапорщик», «господин полковник» и т. п.).
48
…Родзянко был популярен в частях. – Родзянко Михаил Владимирович (1859–1924) – крупный помещик, лидер партии октябристов (в качестве которого возглавлял некоторое время Государственную думу). В 1917 г. – глава Временного комитета Государственной думы, который в глазах солдатской массы был одним из органов революционной власти.
49
Чхеидзе Николай Семенович (1864–1926) – российский и грузинский политический деятель, один из лидеров меньшевиков; в то время – член Временного комитета Государственной думы и председатель Петроградского Совета.
Что думали про войну? Мне кажется, верили в то, что она сама кончится; вера эта была всеобщей ко времени воззвания к народам всего мира 50 . Помню, что приехавшие с Моонзундской позиции говорили, что там уже сговорились с немцами 51 : ни мы, ни они стрелять не будут. В общем, преобладало пасхальное настроение, было хорошо, и верилось, что это только начало всего хорошего.
Приказ № 1 был привезен и разбросан по рядам в Манеже во время парада. Стали отвечать: «Здравствуйте, господин полковник!» – и отвечали очень удачно, умело, дружно. Я думаю, что приказ № 1 – хотя он, казалось, и предупреждал события – комитетов в частях еще не было 52 – был своевременным и необходимым. Нельзя было держать части с одними офицерами, только что вернувшимися из долговременной отлучки. Хотя комитеты совершенно невозможны в армии – даже менее, чем выборное начальство, – но они были единственным, на чем хоть как-нибудь держалась армия.
50
…воззвания к народам всего мира. – 8 ноября 1917 г. большевистское правительство направило послам Великобритании, Франции, США и др. ноту с предложением о заключении перемирия на всех фронтах и начале переговоров о мире; спустя неделю, не получив никакого ответа, большевики объявили о начале переговоров с Германией.
51
…приехавшие с Моонзундской позиции говорили, что там уже сговорились с немцами… – От имени Моонзундского архипелага – группы островов в Балтийском море. Позднее, в сентябре – октябре 1917 г., германский флот, захватив острова, предпринял неудачную попытку прорваться к Петрограду.
52
…комитетов в частях еще не было… – Шкловский не точен: солдатские комитеты стали возникать вскоре после Февральской революции и постепенно сложились в достаточно стройную систему: от ротных, батарейных и т. п. до армейских и фронтовых. Командование считало главной задачей комитетов повышение боеспособности армии; солдаты же видели в комитетах защитников своих интересов перед командованием. На заседаниях комитетов обсуждались основные проблемы политической жизни страны; на практике низовые комитеты занимались бытовыми нуждами солдат (их питанием, обмундированием, отпусками и т. п.) и культурно-просветительной деятельностью.
Самое плохое в комитетах было то, что они страшно скоро отрывались от своих выборщиков. Да и делегаты Совета не являлись в свои части чуть ли не месяцами. Солдаты были совершенно не осведомлены о том, что делается в Советах. Помогало делу только то громадное доверие, еще не растраченное, которое имело «свое» солдатское представительство. В первый Совет в большом количестве прошли вольноопределяющиеся и интеллигентные солдаты; конечно, это способствовало отрыву.
С другой стороны, по казармам почти никто не работал, интеллигенция оказалась в бегах, людей, пожелавших работать в области просвещения, почти не оказывалось. В Саперном – кажется, шестом – батальоне из нескольких сотен вольноопределяющихся менее десяти подписали лист о согласии работать в школах грамотности. Большинство же пользовалось революцией как неожиданным отпуском. В нашей части в комитет прошли взводные и старшие мастеровые – он имел деловой характер.
А полки за полками все шли через Екатерининский зал Таврического дворца. На плакатах было еще «Доверие Временному правительству» и даже «Война до полной победы». Но воевать мы уже не могли. Пока пишу только о Петербургском гарнизоне. Громадные – до нескольких десятков тысяч – запасные части, которые уже не отсылали эшелонов на фронт и в то же время не имели никакого дела в городе, так как они не могли защищать революцию за неимением оружия, – прели и разлагались в своих казармах. Еще никто не говорил слов: «Мир во что бы то ни стало». Еще не приехал Ленин, еще большевики говорили, что винтовку нужно держать наизготове, но гарнизона уже не было, был только склад солдат. Массы еще сверкали пламенем революции, но это не было жаркое пламя кокса, а жидкий огонь разлитого спирта, сгорающего, не успевая зажечь дерево, которое он облил.
Таким огнем был Керенский. Я увидел в первый раз Керенского на его генеральной истерике; когда он после статьи в «Известиях», направленной против него, вбежал в Солдатский Совет спрашивать – «доверяют ли ему» 53 . Он бросал мятые фразы и, действительно, казался сверкающим сухими, длинными, трещащими искрами.
С измученным лицом человека, дни которого уже кончаются, кричал он и в изнеможении наконец упал в кресло. Это произвело страшное впечатление.
В другой раз я увидел Керенского, когда уже был назначен комиссаром. Ловил его для переговоров и изловил у Морского корпуса. Нашел его серый «локомобиль» и стал ждать, разговаривая с шофером.
53
Я увидел… Керенского на его генеральной истерике; когда он после статьи в «Известиях», направленной против него, вбежал в Солдатский Совет спрашивать — «доверяют ли ему». – В «Известиях» Петроградского Совета было напечатано несколько статей с критикой отношения А. Керенского к лицам царской фамилии, а 25 марта появилась информация об освобождении им из-под ареста генерала Н. Иванова. На следующий день Керенский выступил на заседании Солдатской секции Совета и, объяснив свою позицию, произнес страстную речь о русской революции. Его выступление было встречено аплодисментами, и он был на стуле вынесен из зала; секция подтвердила доверие Керенскому.
«Сейчас вынесут», – сказал шофер. И действительно, через несколько минут из дверей корпуса вынесли Керенского. Он сидел в обычной усталой позе на стуле, высоко поднятом над толпой. Я сел к нему в автомобиль и начал говорить. С сухими, бескровными губами, с худым и отекшим лицом и с охрипшим голосом, он сказал, слабо сжав руки: «Главное – воля и настойчивость». Мне он показался человеком, уже сорвавшим свои силы, человеком, который знает, что он обречен уже.
Тороплюсь закончить писать о том, что известно всем, и спешу перейти к фронту.
Как я попал на фронт? Приехал Ленин 54 . В мастерских дивизиона были партийные большевики; они предоставили Ленину броневик для проезда с вокзала во дворец Кшесинской 55 , который был занят нашей частью под квартиру. Определенная часть дивизиона была резко за большевиков. Я находился тогда в дивизионном комитете и со своей школой представлял оборонческое крыло дивизиона.
Здесь я должен ввести новое лицо – Максимилиана Филоненко 56 . Когда-то он был начальником броневых мастерских и вел себя широко, по-своему гуманно, потом с охотой поехал на фронт. Там успеха не имел, был как-то затерт, озлобился и рвался оттуда.
54
Приехал Ленин. – 3 апреля, после десятилетней эмиграции, Ленин вернулся в Россию; Шкловский оказался в числе встречавших его на Финляндском вокзале.
55
…во дворец Кшесинской… – В особняке балерины М. Кшесинской (ул. Б. Дворянская, 2–4) после Февральской революции разместились ЦК и ПК РСДРП(б), экспедиция газеты «Правда» и др. организации большевиков, сделавших дворец центром своей деятельности.
56
Филоненко Максимилиан Максимилианович (1885–1960) – с июля 1917 г. комиссар Временного правительства при Ставке Верховного главнокомандующего. Впоследствии эмигрировал во Францию, где стал адвокатом (в частности, в 1937–1938 гг. выступал на процессе Н. Плевицкой по делу о похищении генерала Миллера); профессор Свободного университета в Брюсселе.
Он приехал уже после революции и застрял. То, что совершалось в Питере, гораздо более интересовало его, чем скромное место на фронте.
Это был маленький человек в кителе, с волосами, коротко остриженными, с головой, довольно большой и круглой, что делало его слегка похожим на котенка. Инженер по образованию, он знал четыре или пять иностранных языков, но более всего был доволен своим французским произношением. Сын крупного инженера, он неоднократно занимал ответственные места на крупных судостроительных заводах и неизменно уходил, испортив положение. Это был человек хороших умственных способностей, но не обладающий ароматом талантливости.