Собрание сочинений. Том 9
Шрифт:
Если верно полученное сегодня по телеграфу сообщение о возобновлении совещания, державы повторят в адрес Николая песенку, которой парижская толпа приветствовала Александра:
Vive Alexandre, Vive le roi des rois, Sans rien pretendre Il nous donne des lois. {О царь царей Александр! Мы славим имя его, Он нам дарует законы, Взамен не прося ничего. Ред.}Впрочем, сам царь уже не властен, как прежде, над восточными осложнениями. Султан был вынужден вызвать старый фанатизм и побудить снова двинуться на Европу грубые воинственные племена Азии, которых не успокоишь ни дипломатическими нотами, ни трафаретной ложью; и даже в дерзкой московитской ноте чувствуется что-то вроде опасения того «воинственного духа», которым охвачен Стамбул. В своем манифесте к мусульманам султан объявил, что России не будет больше сделано ни
287
Улемы — высшее сословие богословов и законоведов в мусульманских странах Ближнего и Среднего Востока; улемы пользовались большим влиянием в политической жизни Оттоманской империи.
Так называемая радикальная лондонская печать проявляет прямо-таки невероятное недомыслие. Заявив несколько дней тому назад, что «законы Англии должны быть со всей их карающей силой применены персонально к четырем изменникам» (Абердину, Кларендону, Пальмерстону и Расселу), «Morning Advertiser» во вчерашнем номере заканчивает одну из своих передовиц следующими словами:
«Лорд Абердин должен поэтому уступить место своему преемнику. Нужно ли называть этого преемника? Есть только один человек, на которого страна взирает в этот ответственный момент как на лицо, достойное стать у кормила правления. Этот человек — лорд Пальмерстон».
Если редакторы «Morning Advertiser» не способны следить за событиями и фактами, то им следовало бы хотя бы следить за статьями г-на Уркарта, печатающимися изо дня в день в их же собственной газете.
Во вторник вечером был созван митинг жителей Шеффилда по их требованию, адресованному к мэру города, с целью «обсудить современное неурегулированное и неудовлетворительное состояние восточного вопроса и целесообразность подачи петиции правительству по этому поводу». Такой же митинг должен состояться в Стаффорде. Делается много других попыток организовать публичные демонстрации против России и министерства «всех талантов». Но внимание общества пока в основном поглощено учетным процентом, хлебными ценами, забастовками, неблагоприятными коммерческими прогнозами, а еще больше холерой, которая уже свирепствует в Ньюкасле и борьба с которой ведется при помощи разъяснительных циркуляров лондонского Совета по охране здоровья., Издан указ от имени королевы и Тайного совета о том, что на ближайшие шесть месяцев по всему королевству вступают! в силу предписания закона об эпидемических заболеваниях; в Лондоне и других крупных городах делаются спешные приготовления для принятия надлежащих мер против надвигающегося бедствия. Если бы я разделял взгляды г-на Уркарта, я сказал бы, что холера прислана в Англию царем с «секретной миссией» уничтожить последние остатки того, что называется англосаксонским духом.
Поразительная перемена произошла в промышленных округах за последние четыре недели. В июле и в начале августа на горизонте было лишь одно безоблачное процветание; обстановку омрачали лишь тень, исходившая от отдаленной тучки— восточного вопроса и, пожалуй, в большей степени, опасения, как бы недостаток рабочих рук не помешал нашим хлопчатобумажным лордам использовать до конца неиссякаемый источник рисовавшихся им прибыльных дел. Восточный конфликт как будто был улажен; урожай мог, конечно, оказаться не совсем удовлетворительным, но на то ведь и существует свобода торговли, чтобы держать цены на низком уровне с помощью неистощимых американских, черноморских и балтийских запасов. Изо дня в день спрос на промышленные товары возрастал. Калифорния и Австралия оплодотворяли британскую промышленность потоками своего золота. «Times», позабыв про Мальтуса и про свои собственные недавние разглагольствования о перенаселении, всерьез пустился в обсуждение вопроса, не приведет ли недостаток рабочих рук и вызванное им повышение заработной платы к росту — в определенной пропорции — издержек производства английских промышленников и не прекратится ли в результате этого процветание промышленности и торговли, если только с континента не будут доставлены рабочие-переселенцы. Рабочему классу, по уверениям предпринимателей, жилось чересчур хорошо, настолько хорошо, что он в своих требованиях преступил всякие пределы, его «бесстыдство» становилось несноснее с каждым днем. Но это уже само по себе свидетельствовало об огромном, неслыханном процветании, переживаемом страной; а что могло послужить причиной этого процветания, как не свобода торговли! Но самое ценное заключалось в уверенности, что вся эта гигантская торгово-промышленная деятельность покоится на здоровых началах, что в ней нет места биржевому ажиотажу и необузданной спекуляции. Так утверждали в один голос английские промышленники, и они действовали в соответствии с этой точкой зрения: они строили сотни фабрик, заказывали паровые машины в тысячи лошадиных сил, заказывали тысячи ткацких станков и сотни тысяч веретен. Никогда еще машино- и станкостроение не было такой прибыльной отраслью производства, как в 1853 году. Предприятия, понесшие тяжелый ущерб во всех своих звеньях в результате большой забастовки 1851 г. [288] , восстановили теперь свое положение и даже улучшили его, и я мог бы назвать не одну первоклассную и широко известную машиностроительную фирму, которая никогда не оправилась бы от удара, нанесенного ей рабочими-машиностроителями во время упомянутой большой стачки, если бы не это небывалое деловое оживление.
288
Речь идет о забастовке рабочих машиностроительных заводов, начавшейся в конце декабря 1851 г. и охватившей ряд городов юго-восточной и центральной Англии. Забастовка была организована Объединенным обществом механиков с целью отмены сверхурочных работ и улучшения условий труда. Владельцы предприятий в ответ на забастовку объявили локаут. Продолжавшаяся в течение трех месяцев борьба закончилась победой предпринимателей. Рабочие вынуждены были приступить к работе на прежних условиях. Однако и предприниматели понесли в результате забастовки и локаута значительные материальные потери.
Приходится, однако, констатировать, что на ясном небе процветания в настоящий момент появились мрачные тучи. Этому, без сомнения, в известной степени способствовал тот оборот, который принял восточный конфликт, но влияние этого обстоятельства на внутреннюю, американскую и колониальную торговлю все же весьма незначительно. Повышение учетного процента не причина, а скорее симптом того, что «гнило что-то в королевстве датском»{23}. Что касается неурожая и вздорожания предметов продовольствия, то тут мы несомненно имеем причины, которые понизили и еще сильнее понизят спрос на промышленные товары на рынках, подверженных действию этих причин, и в первую очередь на внутреннем рынке, этом оплоте британской промышленности. Однако повышение цен на продовольствие в настоящий момент в большинстве районов Англии и Шотландии пока еще компенсируется целиком или почти целиком повышением заработной платы, так что едва ли можно говорить о том, что уже произошло значительное падение покупательной способности потребителя. Повышение заработной платы привело к увеличению издержек производства в тех отраслях, в которых преобладает ручной труд; но благодаря большому спросу рост цен почти на все промышленные товары к августу значительно опередил рост издержек производства. Все перечисленные причины содействовали, конечно, ослаблению деловой жизни, но одних этих причин все же еще недостаточно, чтобы объяснить ту всеобщую тревогу, которая охватила деловые сферы промышленных округов.
Ведь это факт, что чары фритредерских иллюзий начинают рассеиваться и отважные промышленные авантюристы начинают смутно осознавать, что вопреки их грезам в стране, где господствует свобода торговли, вовсе не исключены экономические потрясения, торговые кризисы и новое проявление перепроизводства. Что касается перепроизводства, то оно бывало, есть и должно быть, ибо «запасы товаров» — этот жупел газеты «Manchester Guardian», — продолжают существовать и даже возрастают. Спрос на товары определенно падает, а предложение увеличивается с каждым днем. Из вновь построенных промышленных предприятий самые крупные по масштабу и количеству рабочих только теперь постепенно вводятся в действие. Недостаток рабочих рук, забастовки строителей, невозможность удовлетворить огромное количество заказов на машинное оборудование вызвали многочисленные непредвиденные задержки с пуском их в ход и отсрочили на время появление тех симптомов промышленного изобилия, которые без этого дали бы о себе знать уже раньше. Так, фабрика г-на Т. Солта близ Брадфорда, крупнейшее промышленное предприятие в мире, должна была начать работать только на этой неделе, и пройдет еще немало времени, прежде чем ее производственная мощь полностью выявит себя на рынке. Очень многие из новых крупных предприятий в Ланкашире смогут начать работу не раньше зимы, а результат этого нового огромного прироста производительных сил в полной мере скажется на рынках только весной и, может быть, даже позднее. Согласно последним сведениям из Мельбурна и Сиднея, в импортной торговле наблюдается значительный спад, отправка многих грузов откладывается на неопределенный срок. Что же касается безудержной спекуляции [over-speculation], то мы еще часто будем слышать о ней, когда будут опубликованы отчеты. Спекуляция распространилась в последнее время на такое множество самых разнообразных товаров, что она теперь меньше бросается в глаза, чем прежде, несмотря на то, что идет полным ходом.
Написано К. Марксом 23 сентября 1853 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3892, 7 октября 1853 г.
Подпись: Карл Маркс
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
К. МАРКС
ПАНИКА НА ЛОНДОНСКОЙ БИРЖЕ. — ЗАБАСТОВКИ [289]
Лондон, вторник, 27 сентября 1853 г. Известие о том, что соединенные эскадры прошли Дарданеллы, в сочетании со слухами об изменениях в составе министерства и о затруднениях в торговле, вызвало в субботу настоящую панику на лондонской фондовой бирже.
289
Статья в сокращенном виде была перепечатана в нью-йоркской немецкой газете «Reform» от 19 октября 1853 г. под заглавием «Состояние рабочего движения в Англии».
«Было бы весьма нелегкой задачей описать положение с английскими ценными бумагами или охарактеризовать те сцены, которые, как правило, разыгрывались на фондовой бирже. Редко можно наблюдать подобное возбуждение, и хорошо, что это бывает нечасто… Вероятно мы не преувеличим, если скажем, что игра на понижение идет теперь почти в таких же масштабах, как это имело место во время французской революции… На этой неделе ценные бумаги шли по курсу 911/2%; на таком низком уровне они не были с 1849 года… Железнодорожные акции непрерывно падают».
Так пишет правительственная газета «Observer». Все наиболее солидные железнодорожные акции продаются на 68–80 шилл. дешевле по сравнению с их ценой на прошлой неделе. Что касается внезапного наводнения рынка акциями, то само по себе оно еще ни о чем серьезном не говорит, поскольку одни только спекулянты на текущих курсах в любой момент могут произвести переполох на бирже и запугать bona fide {честных, добропорядочных. Ред.} держателей акций. Но поскольку сильное колебание курса ценных бумаг, даже если оно носит чисто спекулятивный характер, совпадает с общими симптомами торгового кризиса, оно будет иметь весьма пагубные последствия. При всех обстоятельствах эта паника на денежном рынке обрекает на провал все проектируемые на будущее государственные займы, в особенности австрийские. Более того, капиталистам приходит на память, что в 1811 г. Австрия платила в качестве дивидендов по своим обязательствам всего 1 шилл. 71/4 пенса за фунт; что несмотря на искусственное увеличение доходов Австрии с 12000000 до 18000000 ф. ст., достигнутое путем огромного усиления налогового бремени в Венгрии и Ломбардии после 1849 г., ее ежегодный дефицит в среднем составляет больше четверти всех ее доходов; что с 1846 г. государственный долг Австрии вырос на 50000000 ф. ст. и что от очередного банкротства ее спасла лишь корыстная снисходительность сынов Израиля, которые все еще надеются освободить свои сундуки от скопившейся в них груды австрийских бумаг.