Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2
Шрифт:
— Уступите, баас, и конец. Не так это страшно, как кажется, и, право, многим бы даже понравилось. Лучше поцеловать красавицу, чем чтобы вам перерезали горло. Если женщина публично просит ее поцеловать, а мужчина отказывается — она этого никогда ни при каких обстоятельствах не прощает, баас.
Я понял справедливость этого довода и, коротко говоря, сел на знаменитый стул и сделал… ну, словом… то, что от меня требовалось. Господи! Каким дураком чувствовал я себя, когда эти идиоты возликовали и Ханс ухмылялся на меня снизу, как целая свора павианов в клетке. Впрочем, то была лишь простая церемониальная формальность — легкое прикосновение губами ко лбу прекрасной Сабилы и такое же прикосновение в ответ.
После поцелуя мы некоторое время сидели рядом и слушали, как эти старые болваны пели смешную песню о бракосочетании героя с богиней, сочиненную на этот случай. Пользуясь шумом, который был весьма силен, ибо легкие у них были превосходные, Сабила тихо проговорила, не поворачивая ко мне головы и даже не глядя на меня:
— Господин, старайся не казаться таким несчастным, чтобы эти люди ничего не заподозрили и не стали нас подслушивать. По закону, — продолжала она, — мы не должны встречаться до самой свадьбы, но мне нужно увидеться с тобой наедине сегодня ночью. Не бойся, хотя я поневоле приду одна, ты можешь привести с собой своего товарища, ибо то, что я желаю сказать, касается вас обоих. Жди меня в коридоре, ведущем из этой комнаты в твою, ровно в полночь, когда все спят. В коридоре нет окна, и стены там толсты — нас не увидят и не услышат. Не забудь запереть за собой дверь, а я запру дверь в эту комнату. Ты понял?
С остервенением хлопая в ладоши, чтобы выразить свое восхищение музыкальным антрактом, я шепнул в ответ, что понял и приду непременно.
— Отлично. Когда кончится пение, объяви, что имеешь ко мне просьбу. Ты потребуешь, чтобы завтра тебе дали лодку и гребцов для поездки к острову. Скажи, что ты должен удостовериться, не осталось ли на его берегах кого-нибудь из лесного племени. Если да, то ты, мол, должен принять меры к тому, чтобы покончить с ними и не дать им убежать. А теперь больше ни слова.
Наконец песня кончилась, а с нею — и вся церемония. В знак окончания Сабила встала с трона и поклонилась мне. Я ответил тем же. Затем мы публично распрощались до счастливого свадебного утра. Однако, прежде чем всем разойтись, я во всеуслышание попросил как особой милости, чтобы мне разрешили посетить остров или хотя бы объехать вокруг него, и привел указанные Сабилой причины. Сабила сказала в ответ: «Да будет так, как хочет мой господин» — и, прежде чем кто-либо успел возразить, удалилась в сопровождении нескольких придворных дам и Драманы, которой, видимо, не нравился принятый событиями поворот.
Перехожу к ночному свиданию. В условленное время я вышел в коридор вместе с Хансом, пытавшимся уклониться, ссылаясь на голландскую пословицу, что двое — пара, а третий всегда лишний. Несколько минут мы прождали в темноте. Но вот в конце коридора отворилась дверь, и навстречу нам появилась Сабила в белой одежде, с факелом в руках. В этой обстановке, при этом освещении она казалась прекраснее, чем когда-либо. Не тратя времени на приветствия, она сказала:
— Господин мой, Бодрствующий В Ночи, я нахожу тебя стерегущим ночью, согласно моей просьбе. Эта просьба могла показаться тебе странной, но выслушай мои причины. Ты, конечно, не можешь предполагать, чтобы я хотела нашего брака, неугодного тебе. Я принадлежу к другой расе, и ты во мне видишь только полудикую женщину, которую по воле судьбы ты спас от позора или смерти. Нет, не возражай, умоляю тебя, ибо иногда правда бывает хороша. Я также откровенно выскажу причину, почему мне самой неугоден этот брак, вернее главнейшую причину: я любила Иссикора, который с детства был товарищем моих игр, пока не стал для меня более чем товарищем.
— Да, — перебил я ее, — я знаю, что и он тебя любил. Но почему же на смертном одре он сам настаивал на нашем браке?
— Потому, господин, что у Иссикора было благородное сердце. Он считал тебя величайшим человеком, полубогом, как говорил он мне. И он думал, что ты составишь мое счастье, и будешь мудрым правителем, и пробудишь страну от сна. Наконец, он знал, что если ты не женишься на мне, ты будешь убит вместе со твоим другом. Быть может, он судил неправильно, но не следует забывать, что дух его был омрачен ядом — ибо я убеждена, что не от единого страха умер он.
— Понимаю. Честь ему и слава, — сказал я.
— Благодарю. Знай, господин мой, что, хотя я невежественна, я верю в новую жизнь за вратами смерти. Быть может, эта вера перешла ко мне от моих праотцов, поклонявшихся другим богам, кроме беса Хоу-Хоу; но такова моя вера. И я надеюсь, что когда я преступлю врата смерти (чего, быть может, мне недолго ждать), за порогом я встречу Иссикора — того Иссикора, каким он был до проклятия Хоу-Хоу и яда жрецов. И по этой причине я не стану женой ни одному живущему.
— Честь и слава тебе также, — пробормотал я.
— Благодарю, господин. Теперь перейдем к другим делам. Завтра после полудня будет готова лодка, и в ней ты найдешь украденное у вас оружие и все ваши вещи. На веслах будут сидеть четыре гребца люди, известные в городе как доносчики, служившие жрецам Хоу-Хоу. Теперь, когда Хоу-Хоу нет, они обречены на смерть от болезни или несчастного случая, ибо советники Вэллу боятся, как бы эти люди не восстановили владычества Хоу-Хоу. А потому они страстно желают покинуть эту страну, пока не поздно.
— Ты виделась с этими людьми, Сабила?
— Нет, но Драмана виделась. А теперь, господин, я должна тебе сообщить нечто, — если только ты сам не догадался, ибо я говорю это не без стыда. Драмана не хочет нашего брака, господин. Ты спас Драману, равно как и меня, и Драмана, подобно Иссикору, видит в тебе полубога. Достаточно тебе сказать, что по этой причине она хочет тебе свободы, предпочитая, чтобы ты был потерян для нас обеих, чем чтобы остался здесь моим супругом. Довольно ли того, что я сказала?
— Вполне, — ответил я, зная, что Сабила говорит правду.
— Итак, мне остается только прибавить, что, я надеюсь, все пойдет благополучно и на рассвете следующего дня ты и желтый человек, твой слуга, будете за пределами этой проклятой страны. Затем я прошу тебя: в своей родной стране вспоминай иногда Сабилу, несчастную царицу обреченного народа, как изо дня в день, вставая с постели и ложась спать, она будет думать о том, кто спас ее от гибели. Прощай, господин мой, счастливого пути; и тебе, Свет-Во-Мраке, счастливого пути!