Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2
Шрифт:
Ворота широко распахнулись, заскрипев на блоках, и мы быстро прошли в них.
— Какие новости, господин, какие новости? — кричал стражник.
— Инкубу рассеял войско Зорайи, как ветер тучу! — отвечал я, спеша вперед.
Последнее усилие, мой верный друг, мой мужественный зулус! Держись, Дневной Луч, собери все силы, еще пятнадцать минут! Старый зулус, крепись, беги! Еще немного, и вы будете увековечены в истории страны!
Мы проскакали по спящим затихшим улицам мимо храма. Еще миля, одна маленькая миля! Держитесь, соберите все силы! Дома проносятся мимо… Вперед, моя добрая лошадка, вперед, нам осталось только пятьдесят ярдов! А! Ты почуяла конюшню и стремишься к ней! Слава Богу! Вот и дворец! Первые лучи заиграли на золотом куполе храма. Что, если все кончено и дорога закрыта?
Снова произнес я пароль и закричал: «Откройте! Откройте!» Ответа не было. Сердце у меня упало!
Снова я крикнул, и на этот раз мне отозвался голос, который я узнал. Это был голос Кары, одного из воинов личной стражи королевы, человека честного и верного.
— Это ты, Кара? — крикнул я. — Это Макумазан! Прикажи страже опустить мост и открыть ворота! Скорее, только скорее!
Прошло несколько минут, которые показались мне бесконечными. Наконец мост опустили, и ворота открылись. Мы очутились во дворе, и бедная лошадь моя зашаталась и упала. Я кое-как освободился от стремян и оглянулся кругом. Кроме Кары, никого не было, да и он выглядел странно, вся его одежда была изорвана. Он сам открыл ворота, опустил мост, потом снова запер их; благодаря остроумно приспособленным рычагам и блокам сделать все это было не трудно даже одному человеку!
— Где же стража? — спросил я, заранее пугаясь его ответа.
— Я не знаю, — ответил он. — Часа два тому назад, когда я спал, меня схватили, связали, и только сейчас я разгрыз зубами веревку и освободился. Я боюсь, страшно боюсь, что нас предали!
Его слова придали мне энергии. Схватив его за руку, я пошел, в сопровождении Умслопогаса, который брел позади, как пьяный, прямо через тронный зал, где было пусто и тихо, в покои королевы.
Когда мы вошли в первую комнату, стражи не было, во второй — тоже никого! О, вероятно, все кончено! Мы опоздали! Тишина и безмолвие комнат производили подавляющее впечатление. Мы подошли к спальне Нилепты, шатаясь, с болью в сердце, опасаясь всего худшего, но заметили там свет. О, слава Богу, Белая Королева жива и невредима! Вот она стоит, в ночном платье, разбуженная нашим приходом, в глазах ее еще следы сна, лицо залито румянцем страха и стыда!
— Кто там? — кричит она. — Что это значит? Макумазан, это ты? Что с тобой? Ты принес дурные вести… Мой господин? О, говори же, мой господин не умер? Нет? — она зашаталась и всплеснула своими белыми руками.
— Я оставил Инкубу раненого, но бодрого! Он выступил со своим войском против Зорайи еще на закате солнца! Пусть сердце твое успокоится! Зорайя разбита, победа за тобой!
— Я знала это! — вскричала она с торжеством. — Я знала, что он победит. Они называли его чужеземцем и качали головами, когда я поручила ему командование войсками. На закате солнца, говоришь ты, а теперь уже светает! Вероятно…
— Набрось на себя плащ, Нилепта, — прервал я ее, — и дай нам вина, потом позови прислужниц, если хочешь спасти свою жизнь! Не медли!
Она сейчас же побежала к занавеси и крикнула своих служанок, поспешно надела сандалии, набросила плащ. В это время около дюжины полуодетых женщин вбежали в комнату.
— Следуйте за нами и молчите! — сказал я им, пока они глядели на нас изумленными глазами. Мы вышли в первую переднюю.
— Теперь, — сказал я, — дайте нам пить и есть. Мы умираем!
Комната эта служила обыкновенно столовой для начальников стражи. Из шкафа для нас сейчас же извлекли вино и холодное мясо. Мы с Умслопогасом поели и выпили вина, чувствуя, что жизнь возвращается к нам и кровь быстрее течет в жилах.
— Слушай, Нилепта! — сказал я. — Можешь ли ты довериться вполне хотя бы двум из всех твоих прислужниц?
— Конечно! — ответила она.
— Тогда прикажи им пройти боковым входом в город и позвать горожан, которые верны тебе. Пусть они придут сюда вооруженные и приведут с собой всех храбрых людей, чтобы защищать тебя и спасти от смерти. Не спрашивай, делай то, что я говорю тебе, и не медли! Кара выпустит женщин из дворца!
Нилепта выбрала двух женщин из толпы прислужниц и повторила им мои слова, дав им список тех людей, к которым они должны были идти.
— Идите скорей и тайком! Ради спасения вашей собственной жизни! — добавил я.
Они ушли вместе с Карой, которому я велел вернуться к нам, как только он выпустит женщин. Затем мы с Умслопогасом пошли дальше, сопровождаемые королевой и ее свитой. На ходу мы доедали свою пищу и я рассказывал Нилепте все, что знал об угрожающей ей опасности — как мы нашли Кару, как вся стража и слуги разбежались и она осталась одна во дворце со своими женщинами. Она сказала мне, что в городе разнесся слух, будто наше войско уничтожено и Зорайя с триумфом идет к Милозису. Поэтому все ее слуги и воины разбежались.
Мы провели во дворце не более шести — семи минут. Несмотря на то что купол храма был озарен лучами восходящего солнца, так как находился на огромной высоте, рассвет едва начинался. Мы вышли во двор, и здесь рана моя так разболелась, что я должен был опереться на руку Нилепты. Умслопогас следовал за нами, не переставая жевать на ходу.
Пройдя двор, мы достигли узкой двери в дворцовой стене, которая вела на великолепную дворцовую лестницу.
Я взглянул и остолбенел. Двери не было, так же как и бронзовых ворот. Они были сняты с петель, как мы узнали потом, и сброшены с лестницы на землю.
Перед нами находилось полукруглое пространство и десять черных мраморных ступеней, которые вели на лестницу.
XXII. Умслопогас защищает лестницу
Мы переглянулись.
— Ты видишь, — сказал я, — они сняли ворота и дверь. Чем бы заделать проем? Скажи скорее, потому что они скоро должны быть здесь! Я сказал это, зная, что мы должны защищать площадку — других дверей во дворце не было, так как комнаты отделялись занавесками. Я знал, что если мы сумеем защитить этот проход, то убийцам не попасть во дворец, который совершенно неприступен, с тех пор как потайная дверь, в которую вошла Зорайя в ту памятную ночь, когда хотела убить сестру, была заделана по приказанию Нилепты.
— Найдем! — сказала Нилепта, к которой вернулись ее обычные бодрость и энергия. — На дальнем конце двора есть глыбы и обломки мрамора. Рабочие принесли его сюда для пьедестала к новой статуе Инкубу, моего господина. Завалим ими дверь!
Я обрадовался этой мысли и послал одну из девушек на большую лестницу посмотреть, не может ли она получить помощь с набережной, где находился дом ее отца, богатого торговца, а другую поставил сторожить дверь. Затем мы пошли назад через двор, к тому месту, где лежали глыбы мрамора, обломки, куски в шесть дюймов толщиной и пара носилок, на которых рабочие таскали мрамор. Не медля ни минуты, мы принялись за работу. Четыре женщины таскали мрамор к двери.