Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2
Шрифт:
Слава Богу! С громким криком наши рубили направо и налево, пока среди ржанья лошадей, сверканья мечей и победных криков наших войск неприятельский отряд не повернулся и галопом пустился назад, спасая свою жизнь. Все это произошло в какие-нибудь десять минут. Затем мои люди вернулись, потеряв пятьсот человек — немного, конечно, принимая во внимание стремительность атаки. В это время плотные массы неприятельского левого фланга, состоявшего главным образом из горцев, переправились через ручей и с диким криком — «Наста!» «Зорайя!» — блестя мечами и щитами, бросились на нас.
Снова я получил приказание отбить атаку и постарался это сделать, как умел, выслав несколько эскадронов в тысячу человек против неприятеля. На этот раз наши эскадроны нанесли большой урон неприятелю. Удивительное это было зрелище, когда мечи засверкали на склоне холма и наши люди врезались в самое сердце врага. Мы потеряли много людей, умерших в центре войска Насты. Враги не хотели повторять попытки отдельных атак, но решили пробиться натиском сквозь наши ряды и бросились на регулярный отряд Гуда, который выстроился тремя плотными четырехугольниками. Страшный рев подсказал мне, что главное побоище происходило в центре и на левом фланге. Я взглянул влево. Повсюду, куда достигал глаз, сверкали мечи, копья, слышались глухие удары.
Дикие горцы, составлявшие войско Насты, словно волна хлынули на стройные, твердо сплотившиеся четырехугольники. Время от времени они испускали дикий воинственный клич и кидались на устремленные против них острые копья, которые отбрасывали их назад.
Долгих четыре часа тянулся яростный бой. Мы ничего не выиграли, но ничего и не потеряли. Две попытки неприятеля окружить наш левый фланг, пробиваясь через лес, были отбиты, и горцы, несмотря на отчаянные усилия, ничего не могли поделать с отрядом Гуда, хотя далеко превосходили его численностью.
Что касается центра армии, где находились сэр Генри и Умслопогас, то он понес большие потери, но держался стойко и с честью.
Наконец битва прекратилась, и войско Зорайи, казалось, удовольствовалось происшедшим. Но скоро я убедился в своей ошибке. Неприятельская кавалерия, разделилась на эскадроны, которые яростно бросились на нас по всему фронту, сверкая мечами и копьями. Сама Зорайя руководила движением войск, бесстрашная, как львица, потерявшая детенышей. Словно ливень, неслись на нас неприятельские войска! Я видел золотой шлем Зорайи, мелькавший среди войск.
Когда они обрушились на нас, наш центр заколебался под их натиском, и, не будь у нас в резерве десяти тысяч человек, он был бы полностью уничтожен!
Отряд Гуда был отброшен назад, и большая часть его погибла. Битва дошла до апогея, и на минуту или на две воцарилась тишина.
Потом сражающиеся двинулись к лагерю Зорайи.
Пылкие и непобедимые горцы Насты были отбиты, и остатки людей Гуда, оставив позицию, с радостным криком бросились им вслед к холму, где горцы еще раз пытались напасть на них и вынуждены были в конце концов бежать. Первый четырехугольник отряда Гуда был уничтожен, во втором — я заметил Гуда верхом на большой лошади. В следующий момент все смешалось в одну кучу, в сплошные реки крови, и я потерял Гуда из виду. Вскоре красивая серая лошадь с белоснежной гривой пробежала мимо меня без всадника, и я узнал в ней лошадь Гуда. Я не колебался и, взяв с собой половину моего отряда, принял на себя командование и бросился прямо на горцев. Завидев мое приближение, они повернулись и устроили нам теплую встречу. Напрасно мы пытались отбиваться и рубить их, число их, казалось, все возрастало, и мечи их убивали наших лошадей. Моя лошадь была убита подо мной, но, к счастью, у меня была другая, моя любимая черная кобыла, подаренная мне Нилептой. Я продолжал отбиваться, хотя давно потерял из виду моих людей в минуту смятения. Моего голоса не было слышно в общем шуме, яростных криках и воплях. Я очутился среди людей Гуда, которые окружили его плотным кольцом и отчаянно дрались, споткнулся о кого-то и увидел блеснувшее стеклышко Гуда. Он упал на колени. Над ним с поднятым мечом стоял огромный детина. Я ударил его мечом и он, падая, нанес мне страшный удар в левый бок и грудь. Хотя моя кольчуга спасла мне жизнь, но все же я был серьезно ранен. На минуту я упал на колени прямо на кучу убитых и умирающих людей и почувствовал себя очень дурно. Когда я очнулся, то увидел, что войско Насты, или, вернее, его остатки, отступили и ушли за ручей, а Гуд стоял около меня и улыбался.
— Отступили! — воскликнул он. — Все хорошо, что хорошо кончается!
Я не думаю, чтобы для меня все хорошо кончилось, потому что рана моя была серьезна. Мы увидели небольшие отряды кавалерии на нашем правом и левом фланге, к которым явилось на подмогу подкрепление из трех тысяч человек, находившихся в резерве. Стрелой полетели они на беспорядочные ряды войск Зорайи. И этот натиск решил конечный исход сражения. Неприятель быстро отступил за ручей, где выстроился в новом порядке. Я получил от сэра Генри приказание двинуться вперед. С угрожающим ревом, колыхая знаменами, медленно, но неудержимо устремились мы на врага, оставив позиции, на которых победоносно держались целый день.
Теперь была наша очередь нападать. Мы шли через массы убитых и умирающих и подошли уже к ручью, когда вдруг мне представилось необыкновенное зрелище. К нам стрелой несся человек в полной генеральской форме Зу-венди, со стягом Зорайи, уцепившись руками за шею лошади и прижавшись к ней. Когда он подъехал ближе, я узнал в нем Альфонса. Ошибиться было трудно, увидя огромные черные усы. Через минуту он был сброшен и лежал на земле, счастливо избежав ударов, пока кто-то из наших не схватил его лошадь под уздцы и не привел его ко мне.
— Это вы, мсье, — произнес Альфонс голосом, прерывающимся от страха, — слава Богу, это вы! Ах, что я вынес! Победа за вами, за вами! Они бегут, подлые трусы! Но выслушайте меня, мсье, а то я забуду. Королеву хотят убить завтра на рассвете, во дворце Милозиса! Стража ее покинет свой пост, и жрецы убьют ее! Да, они не знают, что я подслушал их, спрятавшись под знаменем!
— Что такое? — произнес я, пораженный ужасом. — Что это значит?
— Я говорю вам, мсье, что этот дьявол Наста вместе с верховным жрецом решили убить ее. Стража оставит открытыми маленькие ворота, ведущие на лестницу, и уйдет. Тогда Наста и жрецы войдут во дворец и убьют королеву!
— Пойдем со мной! — сказал я, приказав штаб-офицеру принять на себя командование отрядом, и галопом поскакал, ведя за собой лошадь Альфонса, туда, где я думал найти Куртиса. Наши лошади топтали тела убитых, шлепали по лужам крови, пока мы не увидали сэра Генри, верхом на белой лошади, окруженного генералами.
Как только мы приблизились к нему, войска двинулись. Голова Куртиса была обвязана окровавленной тряпкой, но взор его был ясен, как всегда. Около него находился Умслопогас, с окровавленным топором в руках, свежий и довольный.
— Что случилось, Квотермейн? — крикнул он.
— Скверная вещь! Открыт заговор — убить королеву завтра на заре! Альфонс здесь, он убежал от Зорайи и подслушал разговор Насты со жрецами!
Я повторил ему слова Альфонса.
Куртис побледнел как смерть, и челюсть его затряслась.
— На рассвете! — пробормотал он. — Сейчас вечер. Светает раньше четырех часов, а мы находимся за сотню миль от Милозиса. Что делать?
Меня осенила внезапная мысль.
— Ваша лошадь не устала? — спросил я.