Собрание стихотворений

Иванов Георгий Владимирович

<1915>

534. РОЖДЕСТВО 1915 г

Прозрачна ночь морозная, Спокойна и светла. Сияет небо звездное, Гудят колокола. Как будто небо синее Само поет хвалы. А ветки-то от инея Белешеньки-белы. В годину многотрудную, Похожую на сон, Какую радость чудную Приносит этот звон, — Какую веру твердую, Сменяющую грусть, В великую и гордую Страдающую Русь! Промчатся дни тяжелые, Настанет торжество. И встретим мы веселое Иное Рождество. Теперь же будем сильными И верными труду, Молитвами умильными Приветствуя звезду.

<1915>

535. ПАСХА 1916 г

Опять серебряный апрель Сияет нам улыбкой ясной, Поет весенняя свирель О Пасхе радостной и красной. Скорей

в веселые леса! Ликуют горы, реки, веси; Ручьи и птичьи голоса Поют светло Христос Воскресе! Свети, весна, и ветер вей, Пылай, восток, светлее розы! Засвищет в поле соловей И шумно загрохочут грозы. Как хмурая зима прошла, Пройдут сомнения и беды; И засияет нам, светла, Заря нетленная победы!

<1916>

536. ПЕРЕД ИКОНОЙ СВ. ГЕОРГИЯ

Луч лампады… Старая икона… Поле золотое, и на нем Светлый всадник, ранящий дракона Прямо в пасть пылающим копьем. Синий сумрак в опустевшем храме, Отблески закатные легли… Сладостно молиться вечерами О родимых, бьющихся вдали. И приходят матери и жены, И целуют всаднику плечо, Чтоб вернулся милый пощаженный, — Молятся светло и горячо. Кроткий взор святителя умилен, Но сильна разящая рука. Белый конь Георгия не взмылен, — Видно, служба ратная легка! А закат разбрасывает розы… Тени в храме распростерты ниц. Редкие, но пламенные слезы Падают с опущенных ресниц. О, не даром эти слезы льются В полутемных храмах без конца, И надеждой радостною бьются Так согласно русские сердца… Скоро, скоро минет ночь глухая, Дрогнет в небе первый отблеск дня, И дракон забьется, издыхая Под копытом белого коня!

<1916>

537

О, несобранные нивы! — О, растоптанные всходы! Он настанет, час счастливый, Час победы и свободы. Гром последний в небе грянет, Разрушителей карая, Солнце мира ясно глянет, Отдохнет земля сырая. Но пока грохочут битвы, Слышен тяжкий грохот меди, Все стремленья, все молитвы, Все желания — к победе! Бой упорен, долог, труден, Тем смелее будем верить: Твой, Россия, подвиг чуден, Твоей славы — не измерить! С нами Бог и сила с нами, Сила права и свободы. И сочтемся мы с врагами За растоптанные всходы.

<1916>

538. МЕЛОДИЯ

Опять, опять луна встает, Как роза — в час урочный. И снова о любви поет Нам соловей восточный. Пусть говорят, что радость — бред. Мне не слышны угрозы. Подумай: сколько тысяч лет Благоухают розы! Когда янтарный гаснет день, На крае небосклона Я снова вижу Сафо тень, Целующей Фаона… И снова дверь открыта мне Серебряного рая, И сладко грезить при луне, Любя и умирая…

<1916>

539

Солдаты проходили, барабаня, А я глядел в окно в старинном зале, Как медленно в тускнеющем тумане Их стройные шеренги исчезали. Уже темнело небо Петрограда, И месяц выплывал над Летним садом, И мне сладка была моя отрада Глядеть им вслед, благословляя взглядом. Рожденные в глуши, в убогих хатах, Теперь идут по рыцарскому следу, Чтоб на полях и славных и проклятых Узнать любовь, и муку, и обиду. Таинственно деревья шелестели Под лязг штыков и грохот барабана, Но глохнул шаг, и улицы пустели В холодной мгле осеннего тумана. И думал я, благословляя взглядом Ряды солдат: о, сохрани их Боже! А месяц выплывал над Петроградом, Над замком Павла и над Летним садом, На розовое облако похожий…

<1916>

540. ШОТЛАНДСКАЯ БАЛЛАДА

Зачем трубил зловещий рог, Прокаркал ворон под луной, Кого убийца подстерег На перекрестке в час ночной. Сверкает шлемов серебро И вьется белое перо, Стучат мечи, и льва смелей С убийцей бьется Беверлей. Сидит Матильда у окна В восточной башне, без огня. В фате венчальной и бледна… Чу! словно дальний храп коня… Там под луной не вьется ль пыль?.. От замка Мюсграф — восемь миль И близко полночь — о, скорей Спеши на помощь, Беверлей! В капелле свечи зажжены, Одет священник, гости ждут.. Шаги на лестнице слышны. Матильда, за тобой идут. Пойдешь ты замуж, не любя, Не защитит никто тебя: Лежит далеко средь полей, Смертельно ранен, Беверлей. Прощайте, арфа и луна, Вы за оградой, тополя, Восточной башни тишина И вересковые поля. Но настежь дверь, и веет хлад… В крови забрало, мертвен взгляд, В лучах луны, луны бледней, Стоял пред нею Беверлей. Скорей, Матильда, у ворот Копытом землю роет конь, Тебя к венцу не поведет Вестфильский лорд, гроза погонь. Скорей,

пока не пел петух, Светляк волшебный не потух. Вперед — и скачет средь полей С Матильдой бледной Беверлей. Недаром ворон прокричал, Трубил недаром звонкий рог И грянул гром, и конь заржал На перекрестке трех дорог. До замка Мюсграф — восемь миль… В семейном склепе тишь и пыль. Туда с невестою своей Убитый скачет Беверлей. О, храп коней! О, клич погонь! Летит дружина по холмам, Но шибче мчится мертвых конь По рвам, болотам и лесам. Искать напрасно зыбкий след, Петух не пел и следа нет… Туман клубится средь полей, Исчез с Матильдой Беверлей.

<1916>

541. ПАМЯТИ ХОМЯКОВА

Одной любви он видел свет, Один завет хранил прекрасный — Любовь к отчизне! О, поэт, Вся жизнь твоя — как светоч ясный. Ты знал, ты знал, что грянет гром Навстречу злобы и коварства, Что под Архангела мечом Падут неправедные царства. И жизнь твоя была чиста, Как сердца кроткого моленье… Один порыв, одна мечта, Одно священное стремленье! О, Русь, как он тебя любил Светло и преданно, и верно! Тебя он нежным сыном был И за тебя страдал безмерно… Но взгляд его — орлиный взгляд Сквозь сумрак холода и тленья, Сквозь неустройство и разлад Провидел праздник искупленья! И час великий настает… И отступает враг унылый… И сердце вновь привет поет Тебе, певец славянской силы. О, Родина, благослови Благоговейно Хомякова! Он знал завет одной любви, Одне священные оковы! И в близкий час, когда падет Упрямый шваб по воле рока, Пусть в наших душах не умрет Завет славянского пророка!

<1916>

542. ПОЛЬША

Поляки, в дни великой брани Сияет нам одна звезда Великим лозунгом: — славяне, Разбита старая вражда. И прошлое с неверной славой: Стан Сигизмунда у Москвы И наши рати под Варшавой Забыли мы, забыли вы. Довольно! Долго были слепы, Теперь прозрели навсегда. Теперь мы знаем, как нелепы Братоубийство и вражда. Пусть наши облики не схожи, Но братская любовь крепка, И в грозный час — всего дороже Отчизна сердцу поляка! И в дни торжественной печали Спеша тевтонов отражать, Мы вам свободу обещали И слово поклялись сдержать. Пройдут года тревожной брани И, ослепительно горя, Для вас, свободные славяне, Зажжется ясная заря. Да будет так! Но враг не дремлет, Сплетает сеть свою паук, И Польша, пленная, приемлет Свободу из тевтонских рук! Нет, я не верю! Веет ложью Бессмысленная эта весть. Поляки не забыли Божью Угрозу, не забыли честь! Иль даром знамя подымала Освобождения война, Или тебе, о, Польша, мало, Что ты врагами сожжена? Я верю: как звезда во мраке, Достойный прозвучит ответ, Весь мир услышит, как поляки Ответят гордо швабам: "Нет!" "Нет! Ваша не нужна свобода, И дружба ваша не нужна, Во славу польского народа Ура! Да здравствует война!" "И до последней капли крови Врага мы будем биться с ним И в каждой мысли, в каждом слове Славянству верность сохраним!"

<1916>

543. ГЕРМАНИИ

Мы знали — наше дело право, За нас и Бог, и мир, и честь! Пылай, воинственная слава, Свершится праведная месть. Германия, твой император, — В какую верил он звезду, Когда, забыв о дне расплаты, Зажег всемирную вражду? Он на Париж стопою грузной Повел свинцовый ужас свой, Но крылья армии союзной Отбили натиск роковой. Вы тщетно под Верденом бились И разоряли города, За вашей армией влачились Братоубийство и вражда. Вы чуждыми остались Польше, И жребий ваш убог и сир. Когда надежд не стало больше, Произнесли вы слово: мир! Неправый вождь! Ты слишком поздно Сознался, что борьба невмочь… Для нас — в грядущем небо звездно, Твой черный жребий кроет ночь. Мир! Всем священно это имя И всем его желанна весть, Но не кровавыми твоими Ее устами произнесть! Ведь жизни всех, кто лег со славой, Вся кровь, пролитая в бою, Вильгельм Второй, Вильгельм кровавый, Падет на голову твою! Недолго ждать! Близка расплата! Нам — час веселья, вам — тоски. Пред мощью нашего солдата Бледнеют прусские полки! Они давно устали биться, И доблесть им давно чужда. Они идут… Им вслед влачится Братоубийство и вражда. Германия! Пред славой нашей Склони бессильное копье И переполненною чашей Испей бесславие свое. Тогда, позабывая беды, Мы вам даруем честный мир И бросим к алтарю победы Вильгельма глиняный кумир.