Собрание стихотворений

Мандельштам Юрий Владимирович

ВОЗЛЮБЛЕННАЯ

Все глубже знанья в голове детей. Все молчаливей мальчик год от году. — О, юноша! Возлюбленной твоей Не эта мудрость принесет свободу. Все больше денег в узком кошельке. Упорный взгляд все бдительней и строже. — О, юноша! Звон золота в руке Привлечь возлюбленную не поможет. Все громче рифмы… Эти всех верней: Поют в душе, бегут морской волною. — О, юноша! Возлюбленной твоей Ты не удержишь музыкой земною.

ПИСЬМА

Перечитывал старые письма От друзей, давно позабытых, Вспоминал их неясные лица И случайные их приметы. И от каждой пыльной страницы, И от каждой нечеткой строчки — — Столько боли во мне подымалось, Что, казалось мне, с каждым словом Отделялась душа от тела. Только больше

всех волновали Мое сердце женские письма. Вспоминал забытые лица Мимолетных моих подруг, То красивых, то некрасивых, Но всегда меня не любивших Той любовью, которой только И возможно меня любить. Вот одно письмо — городское. Крупный почерк, косые буквы: Видно писано было наспех Между черным пивом в кафе И мучительным разговором О бессмертном томленьи душ. «Милый друг, простите за правду, Но я Вас совсем не люблю, Да и Вам, признаться, не верю — — И прошу Вас: не унижайте Чувством, Вас совсем недостойным, Нашу прежнюю дружбу. Л.» Что мне делать с таким письмом? Если эта любовь налетела Черным вихрем, ночным потоком, И промчалась, не заменивши Разговоров о скучном бессмертьи, О достоинстве и униженьи, — — Мне не жалко будет любви. Вот другое письмо — открытка, На которую я не ответил, Чтобы силу воли проверить. «Шлю привет вам из Сен-Жермена» — И приписанный сбоку адрес. Это все, что написано было, Но читалось много другого, Но читалось: «Прошу прощенья, Что я раньше Вас не звала, Что мы слишком мало встречались, Что я слишком многих ласкала, И что много других поцелуев Стерли с губ моих Ваш поцелуй. Я люблю и других, конечно, Но мне, право, очень обидно, Что и Вас не могу любить». Что мне делать с такой открыткой? Если эта любовь налетела Светлой бабочкой шелестящей, Что повсюду ищет огня, Если эта любовь промчалась И в огне сгорела навеки — — Мне не жалко будет любви. Дольше всех я держу в руках Письмо на желтой бумаге И в таком же желтом конверте, Надписанном очень ровно Недрожащей, неторопливой, Спокойной твоей рукой. «Сегодня не приходите — — Приходить сегодня не надо». И смотря на ровные буквы Таких непреклонных слов, Вспоминаю бледные руки, И твои бескровные щеки, И в глазах почти незаметный, Непрерывный блеск огоньков. Ты меня не любила, наверно, И любила вряд ли других, Но не знаю, какая сила Тебе право дает мне сказать: «Приходить Вам сегодня не надо, Вам сегодня не надо любить». И чем были слова безнадежней, И чем были мечты невозможней, И чем больше я был уверен, Что любви никогда не будет, Тем упорнее сердце стучало, И от ровных спокойных строчек На истертой желтой бумаге Все упорнее зрела вера В совершенство твоей любви.

ЭЛЕГИЯ

Я думаю. Перед глазами круги. Все мысли спутались вокруг одной. Я вспоминаю о любимом друге, Уже потерянном моей душой. А как недавно мы с ним были близки! Казалось, нас вовек не разлучить. Завистливо другие говорили: Счастлив, кто может так друзей любить! Еще на гимназической скамейке — Я это помню, как в неясном сне — Записки, прикрепленные к линейке, Пересылал он со стихами мне. И оставаясь в классе опустевшем, От шалостей, привычных нам, вдали, О первом, о впервые наболевшем Мы с ним наговориться не могли. Как были сладки общие печали! Как радостно мы думали о том, Что то же имя нам случайно дали, Что мы случайно встретились потом. Мы видели божественную волю В случайно нас связующих мечтах, Одну и ту же мы просили долю, И тот же час настал, и тот же страх. Уже росло взволнованное тело, Уже росла душа, уже ждала. Нас общая судьба крылом задела И вместе за собою понесла. Любовью небывалой, красной кровью, Был наш союз желанный закреплен. Любовью первой и второй любовью Мы освятили ревности закон. Но третья родилась из бурной пены, Как Афродита из морской волны, Где нет соперничества, нет измены. Внезапно музыкой побеждены, Мы вслушивались в медленное слово, В земной любви открывшееся нам. Бодлера, Тютчева и Гумилева Читали вместе мы по вечерам. О, первые таинственные строки! О, посвященья трепетной рукой! Мы понимали смутные намеки, Был каждый стих наш — разделенный строй. И от шумливой жизни урывая Хотя бы день, хотя бы только час, Воистину мы достигали рая, Стихами обступающего нас. Но рифмы сладострастные манили, Но чувства бесконечные влекли. А разве властны мы, а разве в силе Мы сами оторваться от земли? И та судьба, те волны, что вздымали Меня на гребне, пенясь и крутя, Его на берег низкий прибивали И на песке играли, как дитя. То, что сближало нас, что мы любили — — Нас разделяло, с каждым днем верней. Все безысходней наши встречи были, И все непримиримей и страшней. Я не хотел понять и подчиниться. Прости, мой друг, прости в последний раз! Мне были не нужны чужие лица, Чужие души, радость новых глаз. Прости теперь прощальные упреки! Я боль растил, ее навек пою. Прости, мой друг, мне навсегда далекий, Мою любовь и нелюбовь твою!

«Любить несуществующих друзей…»

Любить несуществующих друзей, А существующих ругать, конечно, Не знать, что делать с нежностью своей — Нежнейшая неволя бесконечна — И так за другом друг, за годом год… Но вдруг уйдет волна воспоминаний И нежность непрерывная уйдет, И ты один, в холодном ресторане, За пивом, горьким, как любовный сон, За неоконченным обедом — сразу, Поймешь, какою ложью был прельщен — И оборвешь несказанную фразу.

«Что этот мир? Мы так различны в нем…»

Влад. Смоленскому

Что этот мир? Мы так различны в нем: Я расточителен, ты скуп и беден. Но мы от одиночества умрем, И нам скучна земля, и полдень бледен. Мы устаем от ветреных друзей, Но чем нужней, чем ближе мы с тобою, Тем больше слов ничтожных и людей Нас разделяют бездною морскою.

«Влюбленный плачет после встречи…»

Влюбленный плачет после встречи, Свою тоску не утолив. В его слезах мерцают свечи, В его мечтах шумит прилив. Любимый после долгой ночи Заплачет, чтоб зашла луна. В его мольбах волна грохочет, Отлива зыбкая волна. И горше всех в часы разлуки Себя разлюбленный клянет, — И моря тающие звуки Впервые заглушает лед. Но я случайных слез не трачу, Мне чужды волны всех морей: От одиночества не плачу В бесцельной верности моей.

«Враги курили, спорили, кричали…»

Враги курили, спорили, кричали, Меня на смерть за что-то обрекали. Я был с друзьями: было очень мило, Но ты меня, как прежде, не любила. Совсем один, часу в четвертом, что ли — — Я вышел из кафе. Я был на воле. Светлела ночь, плыл город в мутном свете, И был мне сладок предрассветный ветер.

«Не исцелить моей тоски безмерной…»

Не исцелить моей тоски безмерной Стихам тяжелым радостью неверной. Не утолить моей любви огромной Моим друзьям любовью слишком скромной. И даже вам, ревнивые мечтанья, Не прекратить унылого скитанья Восторгом трепетанья, сочетанья. По городам земли однообразной Я прихожу — среди молвы бессвязной — Ненужный, неприветливый и праздный.

«Как просто жить, ходить на службу…»

Как просто жить, ходить на службу. Мне так легко: покой в крови. Не верю в длительную дружбу, Не знаю тягостной любви. И дни проходят в мирной скуке. Но по ночам — к чему скрывать — Все та же ты, и те же муки Хранит безмолвная кровать. Так море бури забывает, Качает лодку на волне, И на песке с детьми играет, А бури спят на самом дне. И пусть в моей душевной лени Нет места памяти твоей, В тревоге мутных сновидений Все ближе ты, и все нужней.

ВОСЬМИСТИШИЯ

1. «Друзья мои, я брежу, брежу…»

Друзья мои, я брежу, брежу: Как! Вечностью, которой я Бывал обрадован все реже, Мне вдруг возвращены друзья! Друзья мои, я с вами, с вами! И только то не позабыть, Что в нашей дружбе будет жить Прошедшей ненависти пламя.

2. «Рассеется случайный бред…»

Рассеется случайный бред, Окончится случайный сон, Бесцельный опыт долгих лет Опять, опять не превзойден. "Как честь моя…" Но разве честь Не одиночеству дана? "Как дружба, как любовь верна…" Друзья, но разве дружба есть?