Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия
Шрифт:
За месяц моей дворцовой жизни я пообвык и на всех этих монстров да зомби смотрел без особого страха. Противно – да, страшно – нет. Человек-то ко всему привыкает быстро. Тем более, закаленный на голливудских ужастиках. Но всё равно выйдя к кабинету Кощея, я облегченно вздохнул и поёжился. Мерзкая всё-таки эта нечисть.
Почему кабинет, а не тронный зал или там царские палаты какие-нибудь? А, не знаю. Думаю, просто удобно было тут Кощею. Нет, был у него и тронный зал и куча других различного назначения, но там я Кощея
Натурой он был увлекающейся, склад ума определенно близок к научному, а уж как он загорался новыми идеями, любо-дорого было посмотреть.
Сам кабинет был просто завален рукописями, свитками, манускриптами. Стол так почти целиком скрывался под ними. Да и вдоль стен на стеллажах, вперемешку с книгами, да с какими-то довольно мерзкими чучелами, стояли всякие колбы, мензурки и прочая алхимическая посуда. Тут же находился и очаг, над которым висел приличных размеров котёл, радостно булькая вонючим варевом.
Мечта классического сумасшедшего учёного, одним словом.
Вот во всем этом великолепии и обитал Кощей, пока находился во дворце.
Ну а у двери кабинета обычно околачивался его дворецкий, или может камердинер, не разбираюсь я в этом, высокий такой, тощий мужик, Гюнтер. Вечно во фраке, с надменной рожей и мерзкими усиками, он жутко раздражал меня своим высокомерием, посматривая на всех как на надоедливых букашек, копошившихся под ногами.
Вот и сейчас презрительно глянув на меня, он уже двинулся к двери кабинета с докладом, но я, опередив его, заорал:
– Его Ужасного Всемогущего Величества, Статс-секретарь по вызову!
– Давай, давай, заходи, – послышалось из кабинета.
И я, едва сдерживаясь, чтобы не показать язык, прошёл мимо красного от злости Гюнтера.
– А, явился, не запылился, – поприветствовал меня Кощей, расхаживая по кабинету. – Садись, садись.
– Ваше Величество, – кивнул я в ответ и уселся в кресло рядом со столом. – Случилось, что?
– Случилось. Писульку я твою вчерашнюю разбирал, так и эдак вертел и получается, Федор Васильевич, что прав я был на счёт этого адского племени.
– Да? – Я постарался вспомнить текст очередной расшифрованной записки. – Что-то я там ничего такого особенного не припомню.
– Да ты внимательно ли читал? Не помнит он… О Бегемоте слова видел?
– Ну, да, был там бегемот. Хотите назло врагам спереть его из Венского зоопарка да на шашлыки пустить? – хихикнул я.
– На шашлыки, Федя, я тебя пущу, если и дальше изгаляться будешь. Картина-то, ой какая серьёзная вырисовывается.
– Всё, всё, – я примиряюще выставил перед собой руки. – Виноват, Ваше Величество. Рассказывайте.
Я к этому времени был уже в курсе общей ситуации, сложившейся в теневом государстве Кощея. Коротко говоря, начался передел зон влияния.
Тёмные силы Запада, так сказать коллеги Кощея по бизнесу, давно уже облизывались на лакомые восточные земли, но на их пути незыблемо стояла не только сама Русь, но и воровское государство Кощея, совершенно не хотевшего потерять свою вотчину.
Когда вся эта сатанинская империя просвещённой Европы науськивала на Русь, например тех же рыцарей или турок или прочих любителей поживиться за чужой счет, то отпор им давала не только царская армия, но и воровская Кощея. Мало того, он подымал на борьбу и леших, и водяных, и кикимор и прочую нашу нечисть, и захватчикам в итоге приходилось ой как не сладко.
Веками царил относительный баланс между мировыми силами, но в последнее время стал Кощей подмечать нечто странное.
То польские черти забредут на наши земли, то финские болотники просочатся, а то и целые бригады всякого жулья и ворья гастролировать по пограничным землям начнут. Вроде бы и ничего и не раз их слуги Кощеевы гоняли, да только уж больно массовыми такие нарушения границ стали. А тут еще и старые дружки Кощея с тех земель шепнули, что собирают адские силы против него войско. Кощея погубить хотят, земли его под себя подмять, а всю Русь под удобное и привычное им католичество окрестить.
А последним тревожным звоночком для Кощея оказался вдруг неведомо откуда взявшийся милиционер Ивашов, объявившийся в Лукошкино и, как я понимаю, выходец из моего мира. Он, быстро выдвинувшись в фавориты Гороха, сумел наладить и патрульно-постовую службу с помощью приданной ему стрелецкой сотни и, что более важно, собирался со своей опергруппой устроить настоящую охоту на самого Кощея.
Как он сюда попал, в эту сказочную Русь, доподлинно известно не было, но Кощей был уверен, что переместил его сюда кто-то из высших чинов адова воинства специально для подрыва власти Кощея.
Благодаря успешным мероприятиям и действиям лукошкинской милиции, несколько десятков воришек, жуликов и грабителей загремели на каторгу, а кое-кто и на плаху. А многие из лихого люда задумались и вообще забросили своё воровское ремесло, подавшись, кто в хлебопашцы, кто в мастеровые, а кто и в купцы.
Убыток для Кощея был мизерный, но и приятного в этом ничего не было.
Только сейчас речь шла не столько об участковом этом, сколько о его окружении. Точнее – о любимом коте бабы Яги, у которой и квартировал Ивашов.
– Бегемот, Федор Васильевич, – объяснял мне Кощей, – это вовсе не та мирная животинка, что в Африках водится, а самый, что ни на есть адский демон и далеко не из слабых.
– А, это тот, что черным котом прикидываться любит? – щегольнул я знаниями из знаменитого романа.
– Молодец, – одобрительно кивнул Кощей. – И котом тоже.
«Надо же», – подумалось мне, – «Как Михаил Афанасьевич угадал. А, может и не угадал, а знал?» После своих приключений я уже был готов поверить во что угодно.