Сочинения в 3 томах. Том 3: Остров Тридцати Гробов. Графиня Калиостро. Необычайные приключения Арсена Люпена

Леблан Морис

Инспектор задрожал от радости. На куске материи были ясно видны отпечатки пяти пальцев и ладони. Неопровержимое доказательство! Залитой кровью рукой — той самой, что нанесла две раны, — убийца схватил шарф и затянул его на шее жертвы.

— Кстати, этот отпечаток левой руки, — заметил Люпен. — Поэтому-то я и смог тебя предупредить. Как видишь, никаких чудес. Ты признаешь во мне непревзойденный ум — ладно, с этим я согласен, но я вовсе не хочу, чтобы ты считал меня каким-то кудесником.

Ганимар поспешно сунул кусок шарфа в карман. Люпен кивнул:

— Ну, конечно, мой милый толстяк, это тебе. Я так рад сделать тебе приятное! И как видишь — никакого подвоха, простая любезность. Приятель оказал услугу приятелю, свой — своему. Да, мне хотелось бы осмотреть другую половину шарфа, ту, что была у полиции… Не бойся, сейчас отдам. Всего лишь на секунду.

Пока Ганимар невольно слушал своего собеседника, тот небрежным жестом поигрывал с помпоном, которым заканчивалась эта половина шарфа.

— До чего же хитро женщины делают такие штуки! Ты обратил внимание на эту деталь расследования? Женни Сапфир была большой рукодельницей и сама мастерила себе шляпки и даже платья. Очевидно, и этот шарф она сделала сама. Впрочем, я заметил это сразу же. Как я уже имел честь тебе сообщить, по натуре я любопытен, и поэтому тщательно изучил кусочек шелка, который ты только что спрятал в карман. И представь — внутри помпона я обнаружил маленький образок; бедняжка зашила его туда на счастье. Трогательно, не правда ли, Ганимар? Образок Богоматери-заступницы.

Весьма заинтересованный, инспектор не спускал с Люпена глаз. Тот продолжал:

— Вот я и сказал себе: «Интересно было бы осмотреть вторую половину шарфа — ту, что полиция найдет на шее у жертвы». Ведь вторая половина, которая наконец у меня в руках, заканчивается так же, как и первая, — помпоном. А может, и в ней есть тайник, а в нем что-то спрятано… Ты только взгляни, друг мой, какая искусная работа! И такая несложная! Достаточно взять клубок красной крученой нити и оплести ею полый деревянный шарик; когда шарик вынешь, внутри останется немного места, маленький тайничок, в который можно спрятать образок или еще что-нибудь. Драгоценность, к примеру. Сапфир.

Продолжая говорить, Люпен принялся раздвигать шелковые нити и из полости в помпоне вытащил двумя пальцами великолепный голубой камень чистой воды и прекрасной огранки.

— Ну, что я говорил, друг мой?

Он поднял голову. Мертвенно-бледный инспектор растерянно и ошеломленно смотрел на камень, завороженный его сиянием. Он наконец понял хитрый замысел своего врага.

— Скотина, — прошептал он оскорбление, которым наградил Люпена во время их первого свидания.

Двое мужчин в угрожающих позах застыли друг против друга.

— Отдай, — произнес инспектор.

Люпен протянул ему кусок ткани.

— И сапфир! — приказал Ганимар.

— Дурень ты.

— Отдай, или…

— Или что, идиот несчастный? — воскликнул Люпен. — Ты что же, считаешь, что я подарил тебе это дело за красивые глаза?

— Отдай!

— Ты все еще ничего не понял? Ты же ведь уже месяц ходишь у меня как шелковый и еще хочешь… Ну же, Ганимар, еще одно маленькое усилие, мой милый толстяк. Пойми, что уже месяц ты — словно дрессированный пудель. Ганимар, апорт! Апорт, сюда! Молодец, хорошая собачка! А теперь послужи. Сахарку?

Сдерживая гнев, Ганимар думал лишь о том, как бы дать знак своим полицейским. Комната, в которой они находятся, выходит окнами во двор, он незаметно, потихоньку, обойдет ее и приблизится к двери. Потом одним прыжком подскочит к окну и выбьет стекло.

— Ну, можно ли, — продолжал Люпен, — можно ли быть такими набитыми дураками, как ты, да и все остальные? Ведь за время, что эта половина шарфа находилась у вас, никому и в голову не пришло пощупать его, никто не спросил себя, почему бедная девушка так цеплялась за этот шарф. Никто! Все ваши действия случайны. Неужели вы никогда не думаете, не предвидите?

Тем временем инспектор достиг своей цели. Улучив секунду, когда Люпен отошел от него, он вдруг резко повернулся и схватился за ручку двери. Но тут же из его уст вылетело проклятие: ручка не поворачивалась!

— Ну вот! — расхохотался Люпен. — Даже об этом ты не подумал. Ставишь мне ловушку и даже мысли не допускаешь, что я мог догадаться о ней. Позволяешь завести себя в эту комнату и тебе даже в голову не приходит, что я мог сделать это нарочно, а замки могут быть снабжены специальными механизмами! Ну-ка, положа руку на сердце, что ты обо всем этом скажешь?

— Что скажу? — вскричал вышедший из себя Ганимар и, молниеносно выхватив револьвер, направил его на противника. — Руки вверх!

Люпен встал перед инспектором и пожал плечами.

— Еще один промах.

— Руки вверх, говорю!

— Еще один промах. Оружие не выстрелит.

— Что?

— Твоя прислуга, старая Катерина, работает на меня. Сегодня утром, пока ты пил свой кофе с молоком, она подмочила порох.

Ганимар яростно засунул револьвер в карман и бросился на Люпена.

— Дальше что? — поинтересовался тот, остановив инспектора точным ударом ногой по голени.

Враги стояли почти вплотную. В глазах у каждого читался вызов; казалось, еще немного, и они схватятся врукопашную.

Но до схватки дело не дошло: помешали воспоминания о прошлых стычках. Ганимар, перебрав в уме все свои поражения, бесплодные атаки, молниеносные ответы Люпена, не двигался. Он чувствовал, что ничего не может с ним поделать: Люпен обладал силой, способной сломить любую другую силу. Так стоит ли даже пытаться?